Медленный танец еще не кончился, и это устраивало Дхара и Рахула. Глаза Джона Д. были на одном уровне с тонкой синей веной, которая бежала вдоль горла миссис Догар; оправленный в серебро единственный самоцвет вроде оникса, иссиня-черный и отполированный, покоился в идеальной ложбинке у основания шеи. Ее платье, изумрудно-зеленое, было низко вырезано, но плотно облегало грудь; ее руки были гладкими и твердыми, а пожатие удивительно легким. Она легко двигалась, независимо от того, куда направлял ее Джон Д., она расправила плечи перед ним – ее глаза неотрывно смотрели в его глаза, как будто она читала первую страницу новой книги.

– То, что ты тут устроил, довольно грубо и неуклюже, – сказала вторая миссис Догар.

– Я устал пытаться игнорировать тебя, – сказал ей актер. – Мне надоело притворяться, что я не знаю, кто ты… кем ты была, – добавил Дхар, но при этих словах ее пожатие осталось таким же ровным и мягким, ее тело продолжало послушно следовать за актером.

– О господи, какой ты провинциал! – сказала миссис Догар. – Разве мужчина не может стать женщиной, если захочет?

– Да, от этого явно захватывает дух, – сказал Инспектор Дхар.

Миссис Догар спросила его:

– Ты не издеваешься?

– Конечно нет! Я просто вспоминаю, – ответил актер. – Двадцать лет назад у меня не хватило смелости подойти к тебе – я не знал, с чего начать.

– Двадцать лет назад я был незавершенным, – напомнил ему Рахул. – Если бы ты подошел ко мне, что бы ты сделал?

– Честно говоря, я был слишком молод, чтобы думать о каких-то действиях, – ответил Дхар. – Пожалуй, я просто хотел тебя видеть!

– Не думаю, что видеть меня – это все, что ты сегодня имеешь в виду, – сказала миссис Догар.

– Конечно нет! – сказал Инспектор Дхар, но он не мог собраться с духом, чтобы сжать ее руку; она была такой сухой, прохладной и легкой на ощупь и в то же время очень плотной.

– Двадцать лет назад я пытался подойти к тебе, – признался Рахул.

– Должно быть, это было слишком тонко для меня, – по крайней мере, я не уловил, – заметил Джон Д.

– В «Бардезе» мне сказали, что ты спишь в гамаке на балконе, – сказал Рахул. – Я отправился к тебе. Ты спал под сеткой от москитов – только нога торчала наружу. Я взял в рот большой палец твоей ноги. Пососал его – а точнее, укусил тебя. Но это был не ты. Это был доктор Дарувалла. Мне было так противно, я больше никогда такое не пробовал.

Это был не тот разговор, которого ожидал Дхар. Варианты диалога Джона Д. не предполагали реплик на такой сюжет, но пока актер пребывал в растерянности от услышанного, музыканты выручили его; они заменили танец на более быстрый. Пары гурьбой потянулись с танцпола, включая Нэнси с мистером Догаром. Нэнси отвела старика к его столу; когда она усадила его на место, он еще тяжело дышал.

– Кто ты, дорогая? – нашел он все-таки в себе силы спросить ее.

– Миссис Пател, – ответила Нэнси.

– А… – сказал старик. – А ваш муж… – Мистер Догар имел в виду вопрос: чем муж занимается? Сотрудником какой гражданской службы он является? – вот что интересовало его.

– Мой муж – мистер Пател, – сказала Нэнси.

Оставив его одного, она как можно осторожнее подошла к столу, где сидели Фарух с женой и заместитель комиссара.

– Не думаю, что она узнала меня, – сказала Нэнси, – но я не могла смотреть на нее. Она все такая же, только старая.

– Они танцуют? – спросил доктор Дарувалла. – Притом разговаривают?

– И танцуют, и разговаривают – это все, что я знаю, – сказала Нэнси сценаристу. – Я не могла смотреть на нее, – повторила она.

– Все в порядке, милая, – сказал заместитель комиссара. – Тебе больше ничего не нужно делать.

– Я хочу присутствовать при ее задержании, Виджай, – сказала Нэнси.

– Ну, не факт, что мы ее задержим там, где ты будешь, – ответил детектив.

– Нет, пожалуйста, позволь мне присутствовать при этом, – сказала Нэнси. – Молния у меня застегнута? – вдруг спросила она, поворачиваясь спиной к Джулии.

– Ты отлично застегнута, дорогая, – сказала ей Джулия.

Мистер Догар, сидя в одиночестве за своим столом, потягивал шампанское и переводил дух, а мистер Сетна потчевал его закусками. Миссис Догар и Дхар танцевали в той части зала, где мистер Догар не мог их видеть.

– Было время, когда я хотел тебя, – сказал Рахул Джону Д. – Ты был красивым мальчиком.

– А я все еще хочу тебя, – сказал Дхар.

– Похоже, ты хочешь всех, – сказала миссис Догар. – Кто эта стриптизерша? – спросила она его.

В заготовленном диалоге ответа на это у Дхара не было.

– Просто стриптизерша, – ответил Дхар.

– А кто эта толстая блондинка? – спросил Рахул.

Для ответа на этот вопрос у доктора Дарваллы была заготовка.

– Это старая история, – ответил актер. – Кое-кому бывает трудно уйти.

– У тебя же есть выбор, – сказала ему миссис Догар, – женщины, более молодые женщины. Что тебе нужно от меня?

Это был момент в диалоге, которого и опасался актер; тут сценарию Фарруха требовался качественный скачок в сторону убедительности. Актер весьма сомневался в предстоящей ему роли.

– Мне нужно кое-что узнать, – сказал Дхар Рахулу. – Действительно ли твое влагалище сделано из того, что раньше было пенисом?

– Не груби, – сказала миссис Догар и рассмеялась.

– Хорошо, я попробую спросить по-другому, – согласился Джон Д. Смех миссис Догар стал еще неудержимей, и ее руки так сжали его, что он впервые почувствовал, какие они сильные. Подбодренный ее смехом, Дхар продолжал: – Ну, если не прямо, а косвенно, я бы мог спросить так: что ты чувствуешь своей вагиной? Я имею в виду, это похоже на ощущения пениса?

Актер замолк – он не мог заставить себя продолжать. Диалог сценариста буксовал – Фаррух часто небрежничал в этом.

К тому же миссис Догар перестала смеяться.

– Значит, тебе просто интересно – что это такое? – спросила она. – Тебя привлекает необычность этого.

На шее Рахула проявилась опаловая капля пота и, прокатившись вдоль тонкой синей вены, быстро скрылась в ложбинке между упругими грудями. Джон Д. подумал, что не так уж он и умотал партнершу. Он надеялся, что теперь можно действовать. Он довольно крепко приобнял миссис Догар за талию, и она послушно последовала за ним. Когда, переместившись, они оказались в поле зрения мужа миссис Догар и мистера Сетны, Дхар увидел, что старый стюард понял его сигнал. Мистер Сетна быстро направился из обеденного зала в фойе, и актер снова вернулся с миссис Догар в более укромную часть бального зала.

– Я – актер, – сказал Джон Д. Рахулу. – Я могу быть кем угодно, кем ты хочешь меня видеть, – я могу делать все, что угодно. Ты просто должна нарисовать мне картинку. – Актер вздрогнул, ему придется сказать Фарруху спасибо и за эту туфту.

– Какое исключительное самомнение! Нарисовать тебе картинку чего? – спросила миссис Догар.

– Просто дай мне представление о том, что тебе нравится. Тогда я смогу это сделать, – сказал ей Дхар.

– Ты сказал «нарисуй мне картинку» – я слышала, как ты это произнес, – сказала миссис Догар.

– Я имел в виду, просто скажи мне, что тебе нравится – то есть сексуально, – сказал актер.

– Я знаю, что ты имеешь в виду, но ты сказал «нарисуй», – холодно ответил Рахул.

– А разве ты раньше не был художником? Разве ты не ходил в художественную школу? – спросил актер. (Что, черт возьми, делает мистер Сетна? – думал Дхар: Джон Д. боялся, что Рахул почует неладное.)

– Я ничему не научилась в художественной школе, – сказала ему миссис Догар.

Стоя у распределительного шкафа за фойе, мистер Сетна обнаружил, что не может прочесть надписи на щитке с предохранителями, а очки он держал в ящике на кухне. Ему потребовалось время, чтобы решить, вырубать или нет все предохранители.

– Старого дурака, вероятно, убило током! – сказал детективу Пателу доктор Дарувалла.

– Постараемся сохранять спокойствие, – сказал полицейский.