— «Я», «я», «я», — махнула рукой девушка и завалилась на другой бок. — Ты всегда думаешь только о себе.

Она картинно зевнула, но все ее тело напряглось. Она внимательно прислушивалась к каждому его движению. Куно осторожно подобрался ближе. Лег совсем рядом с ней, так что дыхание щекотало затылок. В груди Вассы разлилось приятное теплое чувство, как было, когда они засыпали в объятиях друг друга. И снова вспыхнула злость.

— Теперь все будет по-другому, — прошептал Куно куда-то в недра одеял и подушек. Вместо ответа он услышал только прерывистый вздох. — Дай мне еще один шанс, мне очень жаль, я…

— Докажи, — скомандовала Васса. Он не видел, как по ее губам расползлась едкая улыбка.

— Что угодно, — тряхнул головой чародей.

— Откажись от силы, которую получил от Ланса, — сказала она и чуть торопливо добавила. — Это из-за нее все пошло наперекосяк.

— Но я научился с ней справляться, я приручил ее.

— Значит, второй шанс тебе не нужен, — повела плечами девушка. Рука Куно легла поверх ее плеча, осторожно, словно исследуя на ощупь причудливый узор вышивки.

— Ладно, — хмыкнул Куно. — Но мне нужно время, чтобы вызнать его настоящее имя.

— В этом я могу помочь, — сказала Васса и повернула голову, позволяя Куно сорвать с полных губ поцелуй.

***

Кайрис вызвался добровольцем, как и добрая половина его людей, чтобы помогать камнеломам в прокладывании тоннелей. Тело ныло, напряжение до боли выкручивало мышцы, а при виде открытого пламени, пляшущего на углях, капитан чувствовал, как во рту пересыхает, и все его существо тянется к этой болезненной силе. Он, как мог, старался себя сдерживать. Огонь был жесток, и его хватка на тех, кого он коснулся, была крепка, но он не был непобедим. Кайрис старался впитать в себя все, что говорил Куно, учился правильно дышать, слышать пульсацию магии, черпать ее. Но стоило поблизости оказаться зажженной лампе, Кайрис точно пьянел.

По прошествии нескольких недель стало легче. Учеба стала давать плоды. К тому же он так уматывался за день, что старался не перенапрягать себя даже простым колдовством. Работа на шахтах была для него чем-то новеньким. Это вам не огонь глотать и изрыгать из себя шаровые молнии. Вместе с камнеломами они находили тонкие места и подтачивали их также, как это делала бы горная река. Они аккуратно вели поток воды, песка и мелких камешков через породу, направляя ее магическим напевом, и постепенно скала истончалась, пропуская их все дальше вперед. С той стороны доносился звон инструментов — жители Бернберга расширяли проход своими силами. Если бы кто сказал когда-то раньше Кайрису, что простые люди будут махать кирками, чтобы быстрее побрататься с ними, а не чтобы замуровать заживо, он бы, наверное, посмеялся.

Напев, шорох, шелест стачиваемового камня. Звуки эхом разносились по скале, отскакивали звонким эхом от нервов Кайриса. Как древняя, вековая песнь, дремавшая долгие столетия, заключенная в неподвижном камне. Кайрис вторил ей стройным ритмом ударов сердца, хриплым дыханием. По шее и спине текли струи пота, под каменными сводами вился клубами пар. Мужчины стягивали с себя рубашки, обнажая шрамы ожогов, плату за самые мощные чары. Кайрис ни с кем из них не обсуждал жажду, которая пробуждалась в нем при виде открытого огня, но в каждой паре глаз он видел такой знакомый голод. Они, как могли, пытались поддерживать друг друга этим всепонимающим молчанием. Плечом к плечу, как раньше, но как никогда живые, они вгрызались в камень, прорубали в нем путь навстречу новой жизни.

С той стороны все отчетливее доносились звуки. К звону металла о камень прибавились голоса. Бернбергцы кричали, свистели, подбадривали их с той стороны, и сами крепче налегали на орудия. В какой-то момент они нашли один общий ритм и быстрыми шагами продвигались навстречу друг другу. Скала стонала и дрожала, но поддавалась, пропуская их дальше. Чародеи пробирались вперед, дальше и дальше.

В ту ночь, когда вековая порода истончилась до толщины паутины, воздух стал вязким от запахов пота, мускуса, усталости. мужчины не ели и не пили уже несколько часов, они довели себя до изнеможения, но не могли остановиться, чувствуя, что скоро откроется проход. Вот, откололся тонкий пласт камня и разбился у их ног, как глиняный черепок. В открывшееся отверстие полился свет факелов и фонарей. Кайрис, уставший, изможденный, отшатнулся и закрыл глаза. Словно дикарь, впервые увидавший огонь.

— Ребятки, вы там как? — раздался хриплый голос с той стороны. К отверстию прижался пронзительно-синий глаз. Кайрис поднялся, стряхивая с себя неожиданно накатившую нервозность.

— Немного осталось, — крикнул он в ответ. Обладатель глаза довольно кивнул, пару раз ударил по истончившемуся камню, расширяя отверстие, чтобы туда могла протиснуться рука с полным бурдюком медовухи. Чародеи с радостным гоготанием перехватили угощение и принялись жадно пить, как вдруг весь свет погас.

С обеих сторон одновременно встрепенулись и потухли и факелы, и волшебные светильники. Кайрис насторожился, собрал последние остатки сил, сконцентрировал их на кончиках пальцев огненными искрами. Вдруг в темноте зажглись два ярко-зеленых огонька. Шахзту наполнило тяжелое звериное дыхание. Воздух пропитался запахом мускуса.

— Эй, парни! Что там? — человек с той стороны прижимался глазом к отверстию в каменной стене. — Ежели там дух, так вы попросите у него благословения, и он уйдет с миром. Дайте ему меда там…

Кайрис напряженно кивнул и, смяв в руках бурдюк, кинул его в сторону сверкавших огней. На мгновение они погасли, кожаный мешок с глухим бульканьем ударился о камень. Кайрис тихо выругался и растер руки привычным движением. От ладоней запахло паленой плотью. Остальные замычали, попытались его остановить, но неведомые гигантские глаза вспыхнули ярко, и Кайрис ударил.

Сноп искр сверкнул, разрезая темноту, упал вниз сияющим снегопадом. В оранжевом отсвете мелькнула вытянутая клыкастая морда с прижатыми к шее ушами, затем раздалось грозное шипение. Кайрис слышал, как гигантский зверь топтался рядом, пока остальные силились развести огонь, но уже через секунду все погрузилось в тишину. Бесшумной поступью зверь покинул шахту.

— Вы там как, нормально? — спросил Кайрис у шахтеров с той стороны.

— Пошел бы ты отсюда, парень. Ты всех нас проклял, — хныкнул старший. — То был дух. Они часто встречаются в горах, а ты… жди беды.

— Тоннель должен быть закончен, — поджал губы Кайрис и, выстроив своих людей, из последних сил затянул напев.

С той стороны донеслось раздраженное:

— Южане…

Праздник подкрался вместе с наполненными снегом облаками. Как будто над городом кто-то разорвал пуховые подушки, и теперь Монте-Маджи был усыпан толстым слоем гулко скрипящего под ногами снега. Дети, переболевшие первой волной простуд, с радостью носились по сугробам, забыв о соплях и кашле. Если взрослые еще ворчали из-за снега, набивавшегося в ботинки похуже песка, то дети быстро приняли его и подстроили под погоду все свои игры. Их было не остановить, а Доминику и остальных — тем более.

Куно обещал, что к полудню небо прояснится, но даже если бы этого и не произошло, праздник бы все равно состоялся. С самого утра над городом дымкой висел аромат травяных чаев и пряного вина, напитки раздавали прямо на улице вместе с традиционными южными сладостями. Правда, сахар пришлось заменять медом, а неприжившиеся фрукты — кисловатыми и терпкими ягодами, но получилось все равно по-особенному вкусно. С самого рассвета на улицу высыпали музыканты, женщины надели свои лучшие наряды, причесали детишек и стали прогуливаться, обмениваясь последними новостями.

«Как дома», — думала наблюдавшая за ними из окна Доминика.

Тоннель достроили, вход украсили лентами и фресками с изображениями магов и людей, работающих плечом к плечу. Вот только с момента, когда несговорчивая порода была побеждена, жители Бернберга в округе перестали появляться. Только Ладвиг прогуливался под каменными сводами, иногда беря с собой Доминику, если у той выдавался свободный день. Дел было невпроворот, и принцесса была безгранично благодарна Вассе, которая в результате взвалила на себя все обязанности по подготовке праздника. Как и в прошлый раз, ее руководство пришлось всем по душе. Маги видели в юной правдовидице «свою», а девушка наслаждалась их добрым отношением. По вечерам она подолгу сидела в гостиной вместе с Доминикой. Иногда они разговаривали, но чаще проводили время в тишине, обернутой в шелест страниц. Доминика разбирала документы и летописи, Васса читала труды, взятые из библиотеки Ладвига.