С тех пор, как я покинул дом и отправился на эту гору, чтобы жить в одиночестве и попытаться понять, кто я такой, я крутился вокруг тех немногих истинных и честных вещей, которые я знал о себе и которые не могли быть поколеблены тем, что все мое воспитание оказалось ложью. Человек, который меня воспитал, превратил меня в чудовище. И у меня все еще оставалось желание проливать кровь. Только до тех пор, пока те, кому я причинял боль, были достойны своей участи. Эти ублюдки были самыми достойными из всех, с кем я сталкивался за долгое время. И я уже планировал, как заставлю их страдать при следующей встрече.

— Ты уже закончил крушить мой дом? — потребовал я, когда Дюк поджал губы, хмуро глядя в пустоту.

— Похоже, на этот раз ты оправдал доверие, горный человек, — сказал он с разочарованием в жестоких чертах лица. — Извини, что навязался.

Он свистнул, и его люди прекратили поиски, покинув хижину и не сказав мне ни слова.

— Смело можешь задерживаться здесь перед своим следующим визитом, — заметил я, когда Дюк задержался в дверях.

— Если увидишь здесь бегающую девушку, приведи ее ко мне, слышишь? — прошипел он, в последний раз окидывая взглядом мой дом.

— Конечно, я добавлю это в свой список дел, — передразнил я.

Он приподнял шляпу и вышел из хижины вслед за своими людьми, которые отправились продолжать свою охоту в лесу.

Я захлопнул за ними дверь и запер ее на засов, а Тайсон занял позицию, наблюдая через окно, оскалив зубы на удаляющихся засранцев.

Я все еще слышал, как они перекрикивались друг с другом, пытаясь понять, куда двигаться дальше, поэтому я оставил Уинтер там, где она была, и начал приводить в порядок бардак, который они устроили своими поисками.

Я не знал, какого черта этому безумцу понадобилось от моей замёрзшей девочки, но я не позволю ему забрать ее, чего бы мне ни стоило уберечь ее от них.

И как только я буду уверен, что она находится достаточно далеко от них, я намерен прийти за кровным долгом, который они ей должны.

Глава 5

Уинтер

Мое сердце бешено колотилось, пока я смотрела на трещины в половицах надо мной. Обветренное лицо Фарли проплыло над ними всего несколько мгновений назад, когда он засунул голову под кровать. Я представила, как его сильные руки вырывают меня из этой дыры и утаскивают отсюда, возвращая меня в мой кошмар. В мир, где были только они и я. Хищники и их добыча.

Я не могла сосредоточиться, даже когда была уверена, что слышала, как захлопнулась дверь. Замкнутое пространство дергало за ниточки моей памяти, напоминая о том, как они оставляли меня в деревянном ящике, сгорбившись на коленях. Часы и часы в темноте и холоде, где мое тело сводило судорогой, вплоть до агонии. Мои крики оставались без ответа. Это почти вернуло мне голос, пока я не вспомнила, что именно этого они и хотели. Поэтому я затолкала его еще глубже, вплоть до того, что даже я не смогла его достать. Пропал, пропал, пропал. Я потерялась в реке тьмы, и все частички меня уплыли.

Я закрыла глаза руками, ужас сковал меня, сделал мое тело жестким, снова превратив меня в пленницу. В плену боли, которую они причинили мне, и которая все еще отдавалась эхом в моем теле, как барабан, бьющий в центр моего существа.

Она никогда не уйдет, пока они не умрут.

Они должны умереть. Это должно закончиться. Я должна сделать это сейчас.

Люк открылся, и крепкие руки вцепились в меня. Я закричала, когда мой похититель вытащил меня из отверстия, а через полсекунды его ладонь захлопнула мой рот, заглушая шум и заставляя меня извиваться как безумную.

Я пиналась, била кулаками и боролась за свою жизнь, когда он повалил меня на кровать, навалившись всем телом на меня так, что я не могла сдвинуться ни на дюйм. Его вес был массивным, неподвижным. Его мощные мышцы бугрились на фоне моего маленького тела, а я билась изо всех сил.

Я снова оказалась в ловушке, никогда не освобожусь…

— Посмотри на меня, куколка, — приказал он, и его глубокий голос прозвучал в моем черепе, заставляя меня обратить внимание.

Я сильно моргнула, мое дыхание замедлилось, когда я обнаружила, что смотрю в теплые бронзовые глаза Николи. Я вздохнула с облегчением, и страхи, державшие меня в заложниках, ушли в глубины моего сознания. Я хотела заползти в эти глаза и жить в безопасности, которая там была. Все в нем было таким прочным; он был стеной, способной противостоять самому яростному приливу. Несокрушимый. И он стоял между мной и Пятеркой. Он спрятал меня, он отослал их прочь.

Я расслабилась под его весом и дрожащими руками провела пальцами по его бровям, щекам, слабому шраму, идущему по прямой линии к уху. Его губы разошлись, и он внезапно отстранился от меня, запустив руку в волосы, стоя надо мной. Отсутствие его веса на мне оставило дыру в моей груди. То, что он удерживал меня, было совсем не похоже на то, что было с моими мучителями. Он сделал это, чтобы защитить меня. И хотя я могла выдержать весь гнев Пятерых, если бы пришлось, я не могла вспомнить, чтобы меня когда-либо от чего-то защищали. Это было странно, совершенно чуждо мне. Я была мясом, оставленным воронам на растерзание. На меня нельзя было так смотреть. Как будто я что-то значила, была чем-то, являлась кем-то.

Я приподнялась и села на кровати, пока он шел через всю комнату к самому большому окну, на секунду отодвинув занавеску, а затем снова опустив ее.

— Каттеры держали тебя? — спросил он суровым тоном, хотя уже знал ответ на этот вопрос.

Он резко развернулся, когда я прижала колени к груди, его спокойные глаза вдруг загорелись адским огнем. У меня было чувство, что безопасность, которую я ощущала рядом с ним, была не тем, что обычно чувствуют другие люди в его присутствии. Он был из тех людей, от которых люди бегут по улице. Таких, которые могли бы напугать даже таких людей, как Пятерых.

— Почему? Что они хотели от тебя, куколка? Они…? — его взгляд проследил до моих голых ног, и его глаза потемнели до смертоносного ночного оттенка, прежде чем он снова отвернулся.

Мое горло горело от необходимости ответить, но я не могла ничего вымолвить. Я не могла расшифровать, о чем он думает, когда он начал расхаживать по комнате, и я наблюдала, как он двигался взад и вперед перед огнем, и мне казалось, что он сделал тысячу поворотов.

Я ощущала его ярость, как витающий в воздухе аромат, и я выскользнула из постели, не зная, что делать, но я собиралась следовать своим инстинктам и посмотреть, куда они меня приведут.

Я двинулась за Николи, когда он снова направился к окну, и прижала руку к его спине. Он затих под моим прикосновением, и я медленно обвила его руками, прижалась щекой к его обнаженной коже и закрыла глаза, когда его ореховый аромат омыл меня. Он был таким теплым, как будто огонь, который я видела в его глазах, жил и в его плоти. Я была холодной в сравнении с ним, моя кожа была прохладной на фоне его. Я подумала, не потому ли это, что я была лишь оболочкой той девушки, которая когда-то жила в этой коже и костях. Ее эхо иногда слабо звало меня издалека. Но у этого тела не было ни прошлого, ни будущего. До сих пор оно не знало ничего, кроме боли.

Он положил свои руки поверх моих на своем животе, и тяжелый вздох вырвался из его груди. — Я так хочу, чтобы ты могла поговорить со мной.

Я нахмурилась, отстраняясь от него, пока думала, как это сделать. Я подняла палец и медленно написала слова на его спине. «Я могу».

Он медленно вдохнул. — Ты можешь, — повторил он то, что я написала, и моя улыбка растянулась на губах.

Я снова подняла руку и написала «спроси меня» на его широких плечах.

— Хорошо, — вздохнул он, словно опасаясь услышать мой ответ. — Почему те люди похитили тебя, Уинтер?

Я написала ответ на его плоти, впившись зубами в нижнюю губу. «Я не знаю».

— Но ты же должна что-то знать? — надавил он, в его голосе прозвучала нотка гнева. Но он злился не на меня, а на них.