Я разделась и поднялась по ступенькам, опустив палец в теплую воду и прикусив губу в предвкушении. Тепло распространилось повсюду, когда я опустилась в воду, потерявшись в огромной ванне, позволяя себе погрузиться прямо под пузырьки. Моя кожа гудела от удовольствия, и стон полного счастья вырвался из меня, когда я всплыла на поверхность. Я никогда не знала, что вода может быть такой приятной. Те формы, в которых я испытывала ее, были жестокими, но это… это была ее чистейшая форма. Это было как одеяло, обволакивающее меня и проникающее глубоко в мое уставшее тело.

Кровь и грязь растекались вокруг меня, и я принялась за работу, счищая их остатки с кожи и волос, морщась, когда время от времени вскрывала очередные струпья. Я открыла мешочек с моющими средствами и нашла шампунь, гель для душа, грубую щетку, маленькие ножницы и бритву. Я начала с волос, тщательно намыливая их шампунем и вздыхая о том, как приятно, наконец, вымыть их, хотя порезы и жгло. Я вычистила грязь и кровь из-под ногтей, затем коротко подстригла их. Затем я намылилась гелем для душа Николи, его мужественный, ореховый аромат прилип ко мне, пока я мыла каждый сантиметр своего тела.

Я посмотрела на бритву в последнюю очередь, какая-то глубоко женственная часть моего существа взывала ко мне из другой жизни. Я взяла ее в руки и принялась брить свое тело, пока не почувствовала себя новой девушкой. Девушкой с именем, девушкой с надеждой, девушкой с блестящей попкой и гладкими ножками.

Наконец я вытащила пробку из стока, и все физическое из моей старой жизни было смыто. Все, кроме шрамов. Но я была рада сохранить их, потому что каждый из них теперь был обещанием уничтожить мужчин, которые их нанесли.

Я вышла из ванны, обернув волосы одним полотенцем, а тело — другим. За дверью до меня донеслось тихое бренчание гитарных струн, и я замерла, когда Николи начал петь незнакомую мне песню. Она была заунывной и красивой, и звучала точно так же, как то, что я чувствовала.

Я отперла дверь и приоткрыла ее, подглядывая за ним, сидящим на диване, где он играл.

— В пучине бушующей бури, я согрею тебя, я согрею тебя, — пел он, его голос вызывал дрожь в моей душе.

Я прокралась обратно в комнату, но Тайсон поднял голову, предупреждая Николи, и музыка остановилась.

Не останавливайся. Я желала говорить в этот момент больше, чем когда-либо в течение долгого времени.

— Так лучше? — спросил он, и я кивнула.

Он направился к своему шкафу в другом конце комнаты и достал черно-белую клетчатую рубашку, чтобы я ее надела. Я потянулась за ней, когда он подошел, сбросив полотенце на пол, и он замер, его взгляд упал на мое тело, а горло дрогнуло.

Я столько раз обнажалась перед Пятеркой, что даже не задумывалась о том, как Николи может отреагировать. Но я была тощая, как грабли, вся в синяках и шрамах. Я не представляла собой ничего особенного. Хотя, возможно, мне все же следовало быть осторожнее рядом с ним. Я взяла рубашку из его протянутой руки и натянула ее, когда он встретил мой взгляд, из его глаз лились какие-то темные и яростные эмоции. Он выглядел как ночное создание, но эта дикость в нем почему-то не пугала меня. Напротив, это заставляло мое сердце биться так, словно оно знало его. Как будто оно хотело, чтобы я возвысилась до его дикости и показала ему свою собственную.

— Кто сделал это с тобой, куколка? — спросил он опасным тоном, от которого у меня зашевелились волоски на затылке.

Я подняла руку, показывая ему все пять пальцев. Я пересчитала их, мысленно называя их имена. Джакс, Фарли, Квентин, Орвилл, Дюк.

Я оставила большой палец для Дюка. Потому что рука не может функционировать без большого пальца. Он был клеем, который связывал их всех. Причина, по которой я оказалась заперта и избита. Что бы они от меня ни хотели, все крутилось вокруг него.

— Пять человек? — догадался Николи, и я кивнула, затем указала на него. — Пять мужчин, — поправил он, и я снова кивнула, поджав губы, когда закончила застегивать рубашку.

Я снова раскрыла руку, показав ему пять пальцев, затем опустила мизинец. Я провела указательным пальцем по горлу.

— Один из них мертв? — спросил Николи.

Я сложила руки в молитве и пристально посмотрела на него. Я чертовски надеюсь на это.

— Когда буря стихнет, я вытащу тебя с горы. Ты можешь поговорить с полицией, если хочешь?

Мое сердце заколотилось, и я быстро покачала головой, беззвучно проговорив «нет».

Николи нахмурился, на его лбу появилась морщинка. — Полиция может помочь тебе, Уинтер.

Я сжала челюсть, решительно покачала головой и снова подняла руку. Я поочередно опускала пальцы, бросая на него свирепый взгляд и говоря ему глазами: Нет, пока они все не умрут.

Его плечи напряглись, а в глазах появились тени. — Тебе лучше поспать, можешь занять мою кровать. Он жестом указал на нее, делая вид, что не понял меня, но у меня было такое чувство, что он понял. Если он думал, что завтра потащит меня вниз с горы, то сильно ошибался. Может, я и была маленькой девушкой, но у меня была несокрушимая душа. И как только я стану достаточно сильной физически, я найду способ поставить этих мужчин на колени. Мне просто нужно было подходящее оружие для этого.

Николи откинул одеяло на своей кровати, и я с трепетом посмотрела на огромный матрас.

Я проскользнула мимо него, стащила с кровати одеяло и направилась через всю хижину, чтобы свернуться калачиком на полу у стены. Я не смогла бы спать на этом огромном зефире. Как бы мне ни было неприятно это признавать, Пятерка сломала меня в нескольких аспектах. И это был один из них. Сон приходил только на твердом полу. Это была единственная константа, которую я знала.

— Ложись на кровать, куколка, — надавил Николи, нотки беспокойства обволакивали край настойчивости.

Я покачала головой, натянув свое единственное одеяло на плечо, и повернулась лицом к стене. Через некоторое время я услышала, как он вернулся в комнату и устроился на диване. Он снова начал играть свою песню, и с каждым ударом по струнам из моего тела уходило напряжение.

В кои-то веки я почувствовала себя в безопасности. И это было такое сладкое чувство, что я позволила себе тонуть и утопать в нем, надеясь, что смогу взять его с собой в свои сны.

Глава 4

Николи

Я неудобно сдвинулся на диване, выдернул подушку из-под себя и с ворчанием бросил ее на пол. Я приподнялся на локтях, пробежался взглядом по комнате и увидел, что моя кровать пуста, а Уинтер так и осталась лежать на полу, укрытая лишь одним тонким одеялом.

Я мог бы просто вернуться на свою кровать, но я хотел, чтобы она могла претендовать на нее, если проснется ночью, как бы неудобно мне ни было.

Я застонал, когда вытянул руки над головой, разминая позвоночник, и поднялся на ноги.

Тайсон лежал перед дверью, его лапы подергивались, пока ему снилось, как он гоняется за кроликами, а может, это были горные львы, знающие его.

Я заставил себя встать и натянул пару тренировочных штанов, собираясь набрать стакан воды из крана, но прежде чем я успел это сделать, Тайсон резко поднялся и издал низкий рык.

Я замер, повернулся к своему верному спутнику и нахмурился, когда он вскочил и поставил лапы на подоконник, просунув голову под занавеску и обнажив зубы, вглядываясь в метель.

Я придвинулся к нему, отдернул занавеску и напряг слух, вглядываясь в темный лес, отблески снега освещали пейзаж сквозь метель. Я наблюдал за деревьями с дрожью предвкушения в позвоночнике, и вдруг мой взгляд привлек свет фонарика.

Тайсон снова зарычал, и я отпрянул от окна и направился к Уинтер, которая спала у стены.

— Уинтер, — прошептал я, приседая рядом с ней и протягивая руку, чтобы встряхнуть ее.

Прежде чем моя рука встретилась с ее плотью, она повернулась, направив на меня нож и обнажив зубы. Должно быть, она встала и взяла его с кухни, пока я спал, и я был вынужден восхищаться ее упорством. Она явно прошла через ад, но вместо того, чтобы позволить этому сломить ее, она вышла с боем с другой стороны.