Я подхватила с пола футболку, задыхаясь от мучительной боли, вызванной ранами на моей спине. Я прижала ее к груди, затем забралась на стол в конце комнаты и легла на него лицом вниз, поскольку знала, что так мне прикажут. Я не понимала, что плачу, пока не почувствовала вкус слез на губах.

Дверь закрылась, когда в комнату вошла еще одна пара ног. Пульсация отвращения пронзила меня до глубины души, когда Орвилл положил руку на основание моего позвоночника. Его пальцы были мягкими, словно он никогда не подвергал их тяжелой работе. Он не любил тяжелые инструменты. Ему нравились маленькие ножи, булавки и все достаточно хрупкое, чтобы держать их в своих девчачьих руках.

— Привет, маленькая птичка, — хихикнул он. — Он тебя сегодня здорово отделал, да? Не волнуйся, Орвилл здесь, чтобы позаботиться о тебе. — Его пальцы пробежались по моей плоти таким образом, словно он хотел обладать мной, но Дюк повесит его, если он переступит черту. Это было их единственное золотое правило. Ничего в сексуальном плане. И я не могла этого понять. Хотя я была бесконечно рада этому. Но какая у них была причина ограждать меня от этого, подвергая всему остальному, что только могли придумать их мстительные умы?

В воздухе запахло спиртом, и мгновение спустя Орвилл прижал к моей спине промокшую ткань. Я прикусила язык, зажмурила глаза, пока моя плоть пылала адским огнем, и ждала, когда все закончится.

Глава 6

Николи

Этот диван не был разработан для того, чтобы на нем спали. Особенно человека моего роста.

Я пробормотал проклятие, пытаясь придать подушкам некое смутное удобство и стараясь не обращать внимания на хруст в шее от того, что моя голова неудобно устроилась на ручках этой чертовой штуки на протяжении половины ночи. Той половины ночи, когда мне удалось немного поспать. Хотя, в лучшем случае, сон был неполноценным.

По крайней мере, с Тайсоном на страже у двери я не беспокоился о том, что Дюк и его банда ублюдков снова подкрадутся к хижине, пока мы спим. Этот пес был на вес золота уже по одной этой причине. А то, что он был моим единственным верным и преданным другом, делало его еще более ценным для меня.

Я приоткрыл глаза и вгляделся в пробивающийся под занавесками бледно-голубой свет. Возможно, сейчас было еще рано вставать, но я никак не мог устроиться достаточно удобно, чтобы снова задремать в своем нынешнем положении. Я со стоном поднялся на ноги, вытянув руки над головой и пытаясь унять боль в мышцах, пока мой позвоночник выравнивался.

Я запустил пальцы в свои отросшие черные волосы и провел ладонью по лицу, пытаясь обдумать свои дальнейшие планы.

Уинтер все еще лежала свернувшись калачиком на полу у стены, одеяло, которое она взяла с кровати, было обернуто вокруг ее худенькой фигуры.

Я молча пересек комнату и направился к ней, годы практики выполнения заданий для Калабрези помогали мне двигаться бесшумно, пока я босиком шел к ней. Было столько случаев, что я не мог сосчитать, когда мне нужно было подкрасться к кому-то и убить его тихо, не устраивая сцен. Хотя у меня было достаточно практики в том, как заставить мужчин кричать. Причина, по которой я был лучшим, заключалась в том, что я знал, какой вид смерти подходит для того или иного объекта. Конечно, теперь я задавался вопросами обо всех этих смертях от моих рук. Меня посылал убивать этих людей лжец. Человек, которому я доверял, а у него оказалось самое черное сердце из всех…

Я провел рукой по лицу, чтобы прогнать эти мысли, и сосредоточился на лежащей на полу Уинтер.

Она выглядела такой маленькой, пока я стоял над ней. Почти по-детски хрупкой, хотя я видел, как в ее глазах яростно сияет несокрушимый дух, и знал, что на самом деле она не слаба. Пережить то, что ей пришлось испытать, она никак не могла. На самом деле, я начал подозревать, что она является одной из самых сильных людей, которых я когда-либо встречал. И это только усилило мою жажду пролить кровь за нее.

Теперь я знал, кто сделал это с ней. И что еще лучше, я знал, где они живут.

Дюк и его люди захватили огромные золотые прииски, заполненные тепловыми лампами и хрен знает чем еще, необходимым для того, чтобы выращивать столько наркотиков, сколько хотело их начальство, и даже больше. Банда Каттер, которая жила там и работала на ферме, была кучкой головорезов и отморозков. Время от времени я сталкивался с ними, особенно когда только приехал сюда. Они думали, что я легкая мишень, так как я был один. Но они ошибались в этом плане. На самом деле, одиночество делало меня еще более смертоносным. Потому что у меня не осталось ни одной вещи в мире, которую я мог бы потерять.

Мое нутро неприятно скрутило при этой мысли, когда я вспомнил о трех братьях, о которых даже не подозревал. Они говорили, что хотят узнать меня. Но слишком многое произошло, слишком многое было потеряно для меня. Я больше не знал даже самого себя, так как же я мог ожидать, что они узнают меня? Всю свою жизнь я считал их своими заклятыми врагами. Ромеро — отбросы земли. Но теперь…

Я дал себе внутреннюю пощечину за то, что позволил своим мыслям обратиться к этому. У меня были более насущные проблемы.

В моем доме была девушка, которой нужна была моя помощь. И это определение включало в себя несколько вещей. Во-первых, ей нужен был кров, еда, вода — все то, что я мог легко предоставить. Но ей также нужна была безопасность, защита, защита от тех грязных ублюдков, которые причинили ей боль. И я был готов предложить ей и это. Хотя, возможно, не в том смысле, в котором она рассчитывала. Я хотел отплатить этим людям кровью за то, что они с ней сделали.

Я хотел запомнить каждый шрам на ее плоти и отплатить им в десятикратном размере. Я хотел отсечь их конечности мясницким ножом и омыть свою ярость в их крови. Я хотел заставить их умолять, просить и кричать о пощаде, как это, несомненно, делала она. А потом я хотел добиться того, чтобы они замолчали так же, как и она. Даже больше. Навсегда.

Но я не мог просто сделать это прямо сейчас. Пока она все еще находится здесь. Я не мог отправиться бродить вокруг горы с убийственными намерениями и оставить ее здесь без защиты. Что, если они разделят свои силы и некоторые из них отправятся сюда, пока меня не будет? Что если я погибну, пытаясь уничтожить их? Они догадаются, почему я пришел, и вернутся сюда за ней в мгновение ока. И все это ничего не будет стоить, если она снова попадет к ним в руки.

Я пялился. Я знал это. Но мне было трудно остановиться. Смотреть на Уинтер было все равно, что смотреть на дикое существо, которое готовится к прыжку. Даже во сне ее брови были насуплены, а руки сжаты в кулаки.

Я ненавидел видеть ее на полу в таком состоянии. Свернувшись калачиком, она пыталась убежать от своих демонов и спрятаться в утешении, даруемом сном.

Ее волосы были темно-красного цвета и блестели, подобно влажной крови, растекаясь вокруг нее. С ее большими зелеными глазами она выглядела словно из сказки. Хотя я догадывался, что в ее истории не было принцев и счастливого конца. Я сомневался, что она когда-нибудь полностью излечится от шрамов, которые нанесли ей эти мужчины. И я имею в виду не физические.

Мой взгляд скользнул к винтовке, которая все еще стояла у двери, и меня охватило желание взять ее и выйти на охоту. Но моей добычей будут не дикие животные с невинными душами. Нет, я буду охотиться на варваров с порочными сердцами, и скоро я окрашу снег в красный цвет благодаря их крови.

Тихое хныканье вернуло мое внимание к девушке у моих ног, и я увидел, как она вздрогнула, натянув одеяло повыше.

По утрам здесь всегда было прохладно. Костер горел слабо, и у меня еще не было возможности разжечь его и добавить несколько новых поленьев. Зимний морозный воздух любил закрадываться сюда, борясь за свое место.

Она снова задрожала, и я вздохнул. Это было абсурдно. Кровать была прямо здесь, застеленная одеялами и гораздо более удобная, чем этот чертов пол.