Леди Элеанора даже не попыталась замаскировать откровенную грубость леденящей душу учтивостью. А чего ради стараться, леди Ольгерда ей не соперница, ни ответить достойно не может, ни оценить весь яд тщательно замаскированной насмешки. Одно слово, плесень, а не человек, слякоть осенняя. Вот и сейчас вместо того, чтобы ответить колкостью на колкость (как сделал бы тот же лорд Эверлич), леди Ольгерда отчаянно покраснела, нервно одёрнула платье, едва его не порвав, и промямлила, старательно отводя взгляд:

— Лорд Дункан в порядке, благодарю Вас.

По бледным губам герцогини Вандербилдт расплылась ехидная, воистину змеиная улыбочка, глаза остро сверкнули:

— Вы же сами только что любезно сообщили, что Ваш бастард плохо себя чувствует и просит простить его. Или я что-то неправильно услышала? А, может быть, Ваш сын, которого Вы гнушаетесь настолько, что не спешите признать, просто брезгует моим обществом? Что ж, я никого силой в замке не держу, если кто-то желает прокинуть Северную звезду, сие вполне возможно.

Леди Ольгерда окончательно смешалась, всплеснула руками, беспомощно оглядываясь по сторонам в тщетном ожидании хоть какого-нибудь заступничества. Губы женщины тряслись так, что даже если бы она захотела что-нибудь сказать и как-либо объясниться, всё равно не смогла бы. А леди Элеанора продолжала терзать беззащитную жертву, упиваться собственным превосходством и хотя бы так возвращая иллюзию того, что всё, происходящее в замке, находится под полным её контролем.

— Что же Вы, милая моя, не запоминаете, что говорите? Или в вашей голове так мало разума, что Вы не способны даже на элементарные действия?

— Герцогиня, полагаю, Вам не стоит быть столь грубой с несчастной леди Ольгердой, бедняжка и так настрадалась.

Если бы в это самое мгновение в охотничий зал, привычно распахнув ногой дверь, вошёл покойный супруг герцогини Вандербилдт и, небрежно кивнув своей жене, принялся тискать в углу хорошенькую леди Кэтрин, Элеанора была бы гораздо меньше удивлена и возмущена. В самом деле, кого может удивить оживший мертвец в мире, где магия разлита в воздухе? Герцогиня Вандербилдт хищно прищурилась и обвела зал ледяным взглядом, от которого даже цветы на окне испуганно поджимали листочки. В охотничьем зале по-прежнему были лишь три леди (вряд ли кто-то рискнул бы спрятаться под столом, натянув на себя длинную скатерть с бахромой, или же залез за диван). Леди Ольгерда приглушённо всхлипывала и ежеминутно сморкалась, Элеанору даже передёрнуло гадливо при взгляде на неё. Не-ет, такая особа никогда не посмеет возразить тем, от кого зависит, тогда кто же? Неужели… Герцогиня Вандербилдт медленно повернулась, впиваясь взором в бледную, всё сильнее сжимающуюся в комок леди Кэтрин, чьи ярко пламенеющие щёки выдавали её с головой.

— Мне показалось, моя милая, или Вы что-то сказали? — медовым голосочком протянула леди Элеанора, делая небольшой шажок к своей новой жертве.

Леди Кэтрин судорожно сглотнула, широко распахнутыми глазами, заворожено, словно кролик на приближающегося удава, глядя на почтенную леди.

— Ну, же, моя милая, не молчите, разве Вы не знаете, что это очень некрасиво — игнорировать обращённые к Вам вопросы? — продолжала герцогиня, медленно наступая на девушку.

Леди Кэтрин прижалась к стене, страстно мечтая слиться с камнями, а то и просочиться сквозь них. И угораздило же её заступиться за эту несчастную леди Ольгерду! Нет, истину гласит старинная пословица: благие намерения ведут прямиком в ад. Вот промолчала бы, и не пришлось бы студнем трястись, отчаянно сжимая ноги, чтобы не обмочиться от страха перед этой змеевидной старухой! Леди Кэтрин всхлипнула и, не выдержав напряжения, закрыла лицо руками готовясь к тому, что её за волосы вытащат из замка и больше уже не позовут, но к искреннему облегчению девушки дверь в охотничий зал открылась, явив леди Эмили с супругом. Хвала богам, оказывается, от королевских сыщиков тоже может быть польза!

Извиняться за опоздание ни Эми, ни тем более её супруг даже не собирались, лишь вежливо кивнули собравшимся и устроились у окна в уютном кресле, Эмили на сиденье, а Дейв на подлокотнике. Герцогиня Вандербилдт, с одной стороны раздосадованная тем, что её прервали, а с другой — обрадованная появлению новых объектов для сарказма, сжала в тугую линию губы и пронзила супругов Эверлич тяжёлым взором. Мол, что ж это вы, гости дорогие, приказы хозяйки манкируете, по первому зову не являетесь и даже прощения за своё безобразное поведение не просите? К искренней досаде леди Элеаноры на лорда Дэвида и даже леди Эмили многократно испытанный на слугах и гостях манёвр оказал не большее влияние, чем камушек, брошенный в дракона. Королевский сыщик, точно мальчишка, игрался с локоном жены, накручивая его на палец и, казалось, вообще не замечал ничего и никого вокруг, а Эми вместо того, чтобы обратить внимание на бабушку, окинула взглядом зал и беззаботно прощебетала:

— О, мы одни из первых пришли!

— Вы опоздали, — проскрежетала герцогиня Вандербилдт, всем видом демонстрируя категорическое неприятие подобного поведения.

В конце концов, ладно, сынок пирата, у него богами не заложены никаких представлений о чести и совести, но Эми-то должна помнить наставления, кои у неё щедро взращивали все благословенные годы жизни с бабушкой! Только вот, похоже, тлетворное влияние супруга начисто уничтожило у леди Эмили всё, что так методично вкладывали в её голову наставники во главе с самой леди Элеанорой. Несносная девица даже бровью не повела, лишь наклонилась к сидящей неподалёку леди Кэтрин и прошептала негромко:

— А где все?

— Лорд Дункан плохо себя чувствует, он не придёт, — вмешалась леди Ольгерда, никогда не упускавшая возможности оказать услугу полезным людям (а супруга сыщика, согласитесь, особа весьма полезная, особенно, если она любима мужем и в связи с этим имеет на него влияние).

Дэвид встрепенулся, даже локон жены теребить перестал:

— А леди Амалия где?

Леди Кэтрин и леди Ольгерда переглянулись растерянно, пожали плечами и вразнобой, словно застигнутые за чем-то предосудительным, ответили:

— Мы не знаем…

— Не знаю и не желаю знать, — отрезала герцогиня Вандербилдт, опять чувствуя тошнотворное ощущение собственной беспомощности. Да что же это такое, в конце-то концов, она же уже давно не дебютантка на первом балу!

— Надеюсь, леди, в вопросе местоположения лорда Чарльза Вы более осведомлены? — Дейв подарил леди Кэтрин очаровательную улыбку. — Всё-таки он Вам не чужой, женихом приходится.

Синеглазая блондинка покраснела так, что даже слёзы на глазах выступили, а на пылающих ушках смело можно было жарить тосты и печь блинчики. Ох, как постыдно ей было упоминание о женихе, ведь безупречной невестой, хранящей верность своему избраннику, она точно не была! А лорд Эверлич продолжал всё тем же мягким участливым тоном, ласково улыбаясь жаждущей провалиться сквозь землю леди:

— Что же Вы молчите, миледи? Мне чрезвычайно важно узнать, где Ваш жених, у меня есть важные новости, кои касаются каждого обитателя замка.

— Полагаю, леди Кэтрин при всём желании Вам ничего сказать не сможет, — ядовито процедила леди Элеанора, бросая уничижительный взгляд в сторону сжавшейся в комочек девушки, — поскольку свято убеждена, что является невестой, а теперь уже вдовой лорда Уолтера.

— Да что Вы такое говорите!

Леди Кэтрин вскочила на ноги, её синие глаза сверкали, кукольно-красивое личико пылало праведным негодованием, даже между бровей морщинка залегла.

— Я ни единого мига не забывала, чьей невестой являюсь!

Дэвид и Эми невольно залюбовались этим ярчайшим воплощением оскорблённой невинности, но леди Элеанора, которая со времён своего несчастливого супружества терпеть не могла молодых девиц, а уж красивых и подавно, протянула с самой сладкой улыбкой из своего весьма обширного арсенала:

— Да неужели? Да Вы, моя милая леди, прямо-таки образец добродетели!