— Давай вместе выедим, всё же мне кажется слово предводителя на много весомее, чем слова его приближенных. Как считаешь?
— С этим сложно поспорить, ваша светлость.
— Альберт, вы уже как-нибудь договоритесь между собой и если уж решили меня светлостями и благородиям звать, то давайте что-то одно выберете. А то я каждый раз слышу какие-то новые выражения. Это отвлекает и раздражает, такое ощущение, что вы тут выслуживаетесь передо мной. Всё понял?
— Так точно, князь.
— Ну вот и поехали. Десяток конных за мной! Северяне! Стена щитов! К бою товьсь!
Выехав и приблизившись к Карну, который находился уже в опасной близости к бойцам возможного противника, я лишь услышал гул разумных и редкие выкрики Карна. Последнее, что я увидел на лице своего верного телохранителя, когда он обернулся. Это выражение досады и глаза. Да, глаза, которые просили его простить. Через мгновение взлетели сотни стрел и дротиков в нашу сторону. Если бы не магия Альберта, все бы там и полегли. А так, потеряли четырёх бойцов вместе с конями. За пару минут доскакав до своих солдат которые расступились пропуская нас внутрь строя, я спешился и стал готовиться к бою. Альберт оставшихся своих бойцов и моего Пумбу отвёл в тыл.
На нас шла целая лавина, но никто из солдат не дрогнул, только Дюр был до не приличности серьёзен перед боем, обычно перед схваткой его пробивает на юмор. Хотя, его тоже можно понять. На его глазах в его брата вонзились больше десяти стрел. Тут не до смеха. Сам я стоял в третьем ряду.
— Держать строй! Дал я последний приказ. — дальше бойцы ничего не услышат в горячке боя. Да и здесь мои команды будут больше мешать. Из новичков в этой сотне не было ни одного человека.
Кто-то из солдат первых рядов затянул припев из песни группы Любэ — солдат, и все его поддержали. Наверное, по этому северян считают обезбашенными, смелыми бойцами, которые не бояться умереть. Кстати, я с удивлением услышал песни из моего мира от северян. Видно по душе им пришелся мой скудный репертуар.
Любэ — Солдат
Припев:
И на рассвете вперед
Уходит рота солдат,
Уходит, чтоб победить
И чтобы не умирать.
Ты дай им там прикурить,
Товарищ старший сержант,
Я верю в душу твою
Солдат, солдат, солдат.
И на рассвете вперед
Уходит рота солдат,
Уходит, чтоб победить
И чтобы не умирать.
Ты дай им там прикурить,
Товарищ старший сержант,
Я верю в душу твою
Солдат, солдат, солдат,
Солдат, солдат, солдат.
Ох, и трудно было объяснить кто такие старшие сержанты. В общем отговорился тем, что это звание младшего командного состава. Если по-простому, то десятник или полу сотник(если старший сержант)
Когда наши первые ряды столкнулись с врагом, кто-то вблизи от меня с лева запел другую песню и вновь вся сотня хором начала подпевать. По началу когда первый раз услышал при штурме песни в бою, меня ошеломило. Как так, во время боя петь, это же неудобно, дыхалка быстро выдыхается. Но после Ульф мне объяснил, что северяне всегда бились строем и продвигались очень медленно, при таком медленном продвижении люди не устают, да и при помощи таких песен бойцы которым не выжить предупреждают своих товарищей от куда приближается опасность. Воину нельзя кричать и паниковать в бою, а вот петь можно. Конечно, какая-то логика во всём этом есть, хоть своеобразная. Ну чтоб не отдаляться от коллектива и сам запел.
Сауроныч — Конунгу слава! Дружине вина!
Вереску поле да воля траве
Где-то потерян предков завет
Кровью залита к бесу луна
Конунгу — слава, дружине — вина!
Будет ли солнце над миром ходить?
Сможет ли женщина сына родить?
Бешеным войнам правда одна –
Конунгу — слава, дружине — вина!
Где позабыли ваших отцов?
Где догорели остовы домов?
Рухнула крепостная стена
Конунгу — слава, дружине — вина!
Черные камни над морем молчат
Темные птицы над миром кричат
Вороны, вестники вечного сна
Конунгу — слава, дружине — вина!
Волк у кострища — Одина сын
Вряд ли хоть кто доживет до седин
Ворон расскажет, что есть война
Конунгу — слава, дружине — вина!
Вновь за кровавым куском кусок
О белые кости щербится клинок
Смерть среди боя немногим дана
Конунгу — слава, дружине — вина!
Кровь на кольчуге. В сердце — копье
Небо, да волки, да воронье
Дорога в Вальхаллу только одна
Конунгу — слава! Дружине — вина!
Бой оказался затяжным, больше двух часов мы топтались на месте, пока не сломали хребет противнику, первые два ряда бойцов, были потерянны для нас навсегда. Но мы смогли почти что уровнять наши силы, если раньше нас было один к десяти, то теперь один мой воин к четырём, а то и к трём вражьим. Эти дикие не знали страха и не хотели отступать. Всё лезли и лезли на копья, мечи и топоры северян. Я только и успевал вонзать свой кинжал под брюхо очередному дикарю, который решил проверить как прочно князь стоит на ногах. После того как стальная коробка воинов севера сделала первый шаг, я дал добро Пумбе на атаку. С правой стороны выскочил мой боевой киир, с левой стороны оставшиеся конники во главе с Альбертом. Это было последняя капля для диких, они стали бежать. Киир врезался в строй врага и прошел через него как нож сквозь масло, Альберт тоже отличился и перебил почти что всех стрелков противника.
Враги показали нам спину и побежали, выйдя из строя, оседлав киира и вытащив меч, мы стали догонять и вырезать всех. Всех у кого в руках было хоть какое-то оружие, пусть это будет одна лишь стрела.
После нашей зачистки, как я узнал позже оказалось, что из более чем из полутора тысяч разумных которые в состоянии могли держать меч в руках выжило менее половины. В основном женщины и дети. Какой бы я не был добродушный и правильный, родившийся и выросший в двадцать первом веке, но всех стариков пришлось вырезать. Да, жестоко, согласен. Во-первых, это старейшины организовали переселение и бойню на этом поле, из-за них умер Карн, и больше двух десятков людей, которые дали мне клятву. За это я и карал! Разумные здесь добро не понимают и в большинстве случаев считают это за слабость, как сегодня. Если бы сразу пошли в бой, то эти старики не посчитали бы меня слабым князем! За эту ошибку отдали жизнь много моих людей. Ещё больше отдало жизнь у диких.
Вечером после боя, сидя у одинокого дерева на камне. Я рассматривал, как воины собирали трофеи и готовили наших погибших к похоронам. Отдельно под охранной ютились дикие, а хотя нет, правильно говорить отверженные. Ведь, большинство из них были изгнанники из других стран.
Как же много работы…. — мысленно простонал я.
— Князь? Вот, вам нужно поесть. — проговорил Дюр, подойдя ко мне со спины, передав мне кусок мяса, хлеб и бурдюк с вином. После чего присел рядом.
— Спасибо, Дюр. — кивнул я.
— Вы, простите брата, мы хотели как лучше. Если, что это я вёл переписку с нашим главным охотником, не брат. Он вас не придавал. — Тихо и как то отстранённо проговорил Дюр.
— Всё хорошо, Дюр. Вы меня и не придавали. Лишь хотели как лучше. Ничего страшного, друг. Но в следующий раз никому не доверяй, понял? Даже жене, если она у тебя когда-нибудь будет, только мне. И докладывай обо всём. Всё понял? И на Карна я не злюсь, пусть его дух покоиться с миром… — проговорил я, а сам подумал — Вот и слабое место клятвы нашлось. Нужно будет придумать как эту уязвимость исправить.
— Спасибо, князь! — резко подскочил Дюр. И как будто хотел обратиться к брату обернуться развернулся. После поняв, что теперь он один. Вновь приземлился на землю.
— Ну, всё! Хватит сопли на кулак наматывать, что о тебе брат подумает? Ты воин или кто? А ну встал! Бегом шагом марш, на разведку! Возьми трёх бойцов и пройдитесь вокруг!
