— Нани, ты сиди дома, а я пойду, — сказал сын. — Гончих я привяжу, ни в коем случае не развязывай их.

Юноша оседлал коня и поехал в лес.

Видит он свою сестру, а вокруг нее кошки. Она была в три раза выше его, глаза — кошачьи, да и обросла, словно кошка. Изо рта торчали огромные клыки — выглядела она настоящей гам.

— А-а, братик! Это ты? Заходи!

Зашел он, а сестра вышла и съела у его коня одну ногу. Затем вошла и говорит:

— Братик, ты что на трехногом коне приехал?

— Да, я приехал на трехногом коне, — ответил брат сестре-гам.

Снова выскочила сестра-гам и съела еще одну ногу у его коня:

— У твоего коня не три, а две ноги.

— Да, две ноги было.

Выскочила она, съела оставшиеся ноги:

— Да у него ни одной ноги не было! Что он, на брюхе полз?

— Да, ни одной ноги не было, на брюхе полз.

Затем она съела пол туловища коня:

— Ты что на половине коня приехал?

— Да, я приехал на половине коня, — сказал брат и подумал: «Съест коня и за меня возьмется. Что же делать?»

В это время в окно потихоньку вскочила кошка и сказала:

— Твоя сестра часто меня бьет, плохо ко мне относится. Если бы ты увел меня, я спасла бы тебя от ее клыков.

— Я спасу тебя, — сказал брат, и кошка дала ему гребешок, кувшин масла и три иголки.

— Побежим, — сказала кошка. — Когда она побежит вслед за нами, брось гребешок вырастут густые колючки. Когда ведьма пройдет через колючки, бросишь кувшин с маслом появится море масла, а вокруг кремневые стены. Пройдет она и их. Тогда брось на землю три иголки поднимутся три чугунных столба. А теперь бежим.

Усадил брат кошку на плечи и бросился бежать. Вошла в комнату гам:

— Братик, ты, оказывается, без коня приехал? — сказала она и посмотрела по сторонам.

Не увидев брата, гам бросилась за ним в погоню.

— Братик, подожди, я пойду с тобой! — кричала она вдогонку.

При ее приближении брат бросил гребешок.

— Пусть между нами вырастут колючки!

Прошла она сквозь густые колючки и стала снова его догонять.

Брат бросил кувшин с маслом и сказал:

— Пусть между нами возникнет море масла с кремневыми стенами вокруг!

С трудом прошла гам по разлитому маслу, перегрызла кремневые стены и снова стала настигать брата. Он бросил три иголки и сказал:

— Пусть между нами возникнут три чугунных столба, упирающиеся в небо!

Взобрался брат на первый столб. Подбежала к нему гам и говорит:

— Братец, подними меня!

— Нет, не подниму, я тебе не брат и ты мне не сестра. Убирайся отсюда.

Тогда гам стала грызть клыками, словно пилить пилой, чугунный столб. А брат стал кликать своих гончих:

— Ок-лок Цхок-лок! Бай-йок Бахи-йок! На помощь!

Рвались с привязи гончие, лаяли. А гам только перегрызла первый столб, как он перескочил на второй. Стала ведьма грызть второй столб, снова стал кликать он гончих:

— Ок-лок Цхок-лок! Бай-йок Бахи-йок! На помощь!

Гам перегрызла второй столб. Брат перескочил на третий. Гам хорошо наточила свои клыки, стала грызть третий столб. В последний раз он крикнул:

— Ок-лок Цхок-лок! Бай-йок Бахи-йок! На помощь! Хозяина вашего убивают!

Лаяли, рвались с привязи гончие, стали кусать друг друга. Мать решила, что сына убила гам, и подумала:

«Он говорил мне не развязывать собак, но теперь, после его смерти, зачем мне нужны эти гончие?»

Отпустила она гончих, закрыла окна, двери и стала горько плакать.

Бросились гончие со всех ног. Увидела их вдали гам и говорит:

— Ой, братец, эти гончие меня съедят.

— Занимайся своими делами, это не гончие, а хвостатые зайцы.

Не успела гам перегрызть третий столб, как прибежали гончие. В испуге гам, словно змея, обвилась вокруг чугунного столба. Гончие разорвали ее на мелкие клочья.

Вместе с гончими пришел юноша домой.

— Открой дверь, нана! Живым и здоровым вернулся твой сын!

— Мой сын убит, убирайся, не разрывай сердце горемыки.

— Почему ты не веришь? Я же твой сын!

— Просунь палец в отверстие двери, и я узнаю, мой ли ты сын или нет.

По пальцу мать узнала своего сына.

От радости она так легко станцевала, что даже следа муравьиного на поверхности молочной каши не оставила.

Альтамар и ешап жили недалеко друг от друга. Ешап построила себе в лесу дом, а Альтамар жил на равнине.

У ешап было семь дочерей, у Альтамара семь сыновей. У ешап было два быка, восемь баранов и ворсовый ковер. А у Альтамара были лишь две черные овчины.

Задумал Альтамар засватать семерым сыновьям семь дочерей ешап. Приходит он с сыновьями ко двору ешап и кричит:

— Ва, ешап!

— Что такое? — откликнулась ешап.

— Я пришел к тебе по большому делу сватать твоих дочерей. Можно войти?

— Входите, — ответила ешап и приняла гостей.

— Твоих дочерей я хочу засватать своим семи сыновьям, — сказал Альтамар.

Накормила их ешап, напоила и после сватовства приготовила им постели. Своим дочерям она постелила мягкие постели, а Альтамару и его сыновьям жесткие. Она решила убить гостей.

Альтамар, заподозривший ешап в подлости, уложил своих сыновей на постели дочерей ешап, а их перенес на жесткие постели. Ешап в это время точила ножи о большой каменный брусок.

Альтамар потихоньку следил за ней. Через некоторое время ешап спросила:

— Кто спит, а кто не спит?

— Спит Альтамар и не спит Альтамар, — сказал он.

Ешап пошла и отрезала головы своим дочерям. Она думала, что это сыновья Альтамара.

Поутру ешап поднялась раньше всех, прокралась в комнату дочерей и говорит, обращаясь к старшей:

— Старшая! К обеду осмоли голову и колени старшего сына Альтамара и принеси мне на поле, где я буду косить траву.

Ешап ушла на косьбу. Только она ушла, Альтамар быстро разбудил своих сыновей, и они ушли.

К полудню ешап проголодалась и рассерженная тем, что дочь ее задерживается, подумала: «Ой, неужели Альтамар убил моих дочерей в отместку за своих сыновей?»

И она побежала к своему дому. Вошла она в комнату и видит, что ее дочери лежат на постелях, предназначенных для сыновей Альтамара.

Увидев головы своих дочерей, она запричитала:

— Ой, это же голова моей старшей дочери, а это второй!

Альтамар в это время вернулся с длинной жердью с гвоздем на конце и стал колоть овец ешап. Надоело ешап блеяние овец и выгнала она их со двора. А Альтамар угнал ее овец.

«Не угнал ли Альтамар моих овец?» — подумала ешап и выскочила со двора, но догнать их не смогла.

От большого горя ешап слегла в постель.

А Альтамар опять вернулся и стал жердью колоть быков ешап; которые подняли страшный рев. Ешап, разозлившись, выгнала и быков. Как овец, угнал Альтамар и быков.

Еще больше разгневалась ешап на Альтамара. Набросила на себя ворсовый ковер и улеглась среди комнаты. А Альтамар вернулся и через крышу стал колоть ешап жердью с гвоздем на конце.

— Будьте вы прокляты, блохи! Покоя от вас нет! — заворчала ешап и вышвырнула ковер через окно.

Альтамар схватил ковер и убежал. Ешап не смогла его догнать.

Через неделю Альтамар залепил воском глаз, прихрамывая пришел к дому ешап и закричал:

— Прими меня, ешап!

Ешап выглянула в окно и сказала:

— Убирайся, уж слишком похож ты на Альтамара.

— Я не Альтамар, у него ведь оба глаза, и он не прихрамывает. Я слышал, что ты бедна, как и я, и хотел остаться у тебя, делать ларцы и продавать их. Но ты меня не впускаешь, я ухожу.

— Подожди, ты говоришь, что ты не Альтамар?

— Клянусь, я не Альтамар.

— Входи, — сказала ешап и приняла Альтамара.

Он стал делать ларцы.

Однажды Альтамар, сделав большой ларец, сказал ешап:

— Влезь-ка, ешап, в ларец и посмотри, нет ли там каких-нибудь щелей?