В Византии титул бана нашел, возможно, официальное признание: Стефан Приск в грамоте, удостоверявшей основание им и его женой Марией церкви св. Николая в 1042–1044 гг. (CD, р. 75–76), именовал себя баном и императорским протоспафарием. Грамота датирована временем правления Константина IX Мономаха, по имени хорватского правителя не упоминает. Видимо, баи Стефан стремился к политической независимости от короля Хорватии. Не случайно представление о могуществе и политическом влиянии банов в раннесредневековой Хорватии отразилось в источниках более позднего времени, сохранивших предание о заключении баном Годемиром мирного соглашения с венграми от имени короля Крешимира (Doc., р. 472), легенду о семи королевских банах, избиравших хорватского короля в случае отсутствия у него прямых наследников (Doc., р. 486), представление о банах как о братьях короля, «князьях» (banuv id est ducem), повелевавших семью сотниками, которые «по праву и справедливости судят народ и собирают дань, передавая ее банам» (LPD, р. 55). Исследователи, как правило, считают банов наместниками короля, наделенными большими военными, судебными и административными полномочиями. Исходя из этого, аналогию системе власти в Хорватии усматривают в структуре Аварского хаганата периода его распада, где имело место двоевластие хагана и вождя, выходца из среды высшей аварской аристократии[452].
Значительной в аппарате государства была роль жупанов. К середине IX в. они уже не были связаны с племенной организацией, представляя собой многофункциональный институт государственной власти[453]. По данным грамоты Трпимира, князь «с общего совета» (commune consilium) с жупанами решал государственные проблемы (CD, р. 4). И хотя подобные совещания являлись скорее всего лишь модификацией племенных народных собраний, жупаны выступали как представители княжеской администрации. Это видно, в частности, по употреблению князем в отношении жупанов притяжательного местоимения — «мои жупаны». В конце IX–XI вв. в институте жупанов выделилось три группы: жупаны, управлявшие определенными территориями (жупаниями); исполнители конкретных функций при княжеском дворе; просто жупаны. Наличие лиц, фигурирующих в грамотах лишь как «жупаны», без указания на их функции, свидетельствует, очевидно, об отсутствии связи между должностью и титулом жупана, о наследственности этого родового титула. Следует, однако, учитывать, что зачастую просто «жупанами» называются также лица, представленные в других документах как правители жупаний или чиновники двора. В грамотах XI в. при упоминании жупанов, занимавших придворные должности, титул жупана, как правило, опускается (исключения единичны) (см. CD, р. 114, 148), что может свидетельствовать как о постепенной утрате при дворе значения старой родовой титулатуры, так и о назначении на эти почетные должности служилых людей незнатного происхождения.
Из грамоты Мунцимира известно о некоторых второстепенных службах при дворе, исполнители которых не имели титула жупана, — это второй и третий коморник и меченосец княгини (CD, р. 24). Видимо, в конце IX в. к службе при дворе привлекались лица, выдвинувшиеся благодаря своим деловым качествам. Несомненно, процесс проникновения таких людей в среду придворной знати со временем становился более интенсивным. При Крешимире IV наряду с жупанами уже существовала категория знати, носившая титул комитов (CD, р. 113, 114). Ее представители занимали почетные должности при дворе, например должность «комита королевской курии» (CD, р. 114). В правление Дмитрия Звонимира, делавшего ставку на поддержку извне и вследствие своего иноземного происхождения не имевшего возможности опираться на знатные хорватские роды и авторитет предков-правителей, по всей видимости, была предпринята попытка полностью заменить старую родовую титулатуру новой, феодальной. В грамоте, изданной вскоре после коронации Звонимира, фигурируют свидетели — комиты и бароны. Состав лиц, к которым применялись эти титулы, весьма показателен. Это: тепчия — должность, исполнявшаяся обычно жупаном; комит Кливиа и цетинский комит, которые впоследствии называются в грамотах жупанами Кливиа и Цетине; наконец, лица, упомянутые в других грамотах как жупаны. Характерно, что в Дуклянской летописи термины «жупан» и «комит» синонимичны (supanos id est comites) (LPD, p. 55).
Введение новой феодальной титулатуры должно было означать закрепление иной системы социальных связей, основанных на отношениях личной верности и покровительства, и, в конечном счете, консолидацию центральной власти за счет периферийной. Между тем к Далматинской Хорватии этого периода применимо, видимо, положение, выдвинутое В. П. Грачевым на основе сербских средневековых источников, согласно которым, термин «жупан» зачастую употреблялся представителями знати, чтобы подчеркнуть свое положение местного управителя или господина. Сильные во второй половине XI в. позиции знатных хорватских родов препятствовали введению новой системы феодальных титулов. В более поздних грамотах Звонимира титул комита в отношении высшей хорватской аристократии использовался уже крайне редко (CD, р. 163–187).
Развитие центральных институтов власти в Хорватии не завершилось к концу XI в. формированием устойчивых органов управления, представлявшихся привилегированным слоем раннефеодального государства. Сохранялся обычай выбора правителя «всем народом» или «всей знатью и малыми людьми» (CD, р. 140, 188); король принимал важные государственные решения на собраниях знати, генетически восходивших к народному вече. Промежуточным этапом в их формировании были, очевидно, собрания жупанов, одно из которых упомянуто в грамоте Трпимира. В дальнейшем состав таких собраний расширился за счет служилых людей, что подтверждается появлением в источниках специальной и обобщающей. терминологии. Уже Мунцимир принимал решения «с общего совета» со всеми находившимися при нем «верными людьми» (fidelibus) и «главами народа» (primatus populi), т. е. представителями родоплеменной аристократии (CD, р. 23). Материалы сплитских соборов 925 и 928 гг. показывают, что важные решения принимались совместно правителем и знатью (proceres) (CD, р. 34, 37). В XI в. король совещался «со своими нобилями» (CD, р. 97, 107, 117, 170). Широкий круг лиц, участвовавших в собраниях, определяет грамота Крешимира IV: это жупаны, комиты, баны, капелланы, королевская свита (CD, р. 113). На собраниях решались вопросы не только о земельных пожалованиях, но, видимо, и о важнейших делах государства. Грамота Крешимира сохранила традиционную форму, в которую облекалось рассмотрение подобных проблем: король собрал знатных людей страны, чтобы «обсудить, как хранит всемогущий бог вверенное ему кормило унаследованного им государства и бережет вечный покой его предшественников, и не обнаружил в делах ничего, заслуживающего сожаления или противного богу».
Однако подобные собрания не были постоянно функционирующим органом — они собирались от случая к случаю, не имели постоянного состава, определенного круга полномочий и установленного места проведения. Вначале они проходили под открытым небом, подобно собранию знати 892 г. перед церковью св. Марии в Бихаче (CD, р. 24). В дальнейшем, с появлением резиденций правителей собрания, очевидно, проводились в них. Так, в грамоте Крешимира от 1069 г. слово cenaculo (верхний этаж), обозначающее место проведения представительного собрания (CD, р. 113), определенно указывает на королевский дворец в Нине. Появление в хорватских источниках оппозиции «знать — малые люди», терминов «proceres» и «nobiles» в отношении слоя населения, имевшего социально-политические и экономические преимущества, подтверждает факт выделения в Хорватии привилегированного класса.
Основная роль в процессе классообразования принадлежала свободному сельскому населению. Для обозначения лично свободных крестьян, составлявших большинство сельских жителей, в источниках используются лишь термины широкого значения — «владельцы» (posessores), «вилланы» и др. Свободные крестьяне обладали как неразделенными общинными угодьями (альмендой), так и индивидуальными участками, об отчуждении которых имеется много данных.
