- Завёлся тут один в окружных лесах, - убедившись, что я проснулся, Антигона подошла к окну, распахнула шторы, открыла узкую балконную дверку, впустив мягкий озёрный бриз и крики чаек. От этих криков ещё больше захотелось окунуться, и я, пользуясь тем, что девчонка стоит спиной, откинул одеяло и принялся искать штаны. - Терроризирует население окрестных деревень, скотину портит...
- Странно, - я никак не мог найти свои джинсы. - Что-то в этом духе мы в газете читали, помнишь?
- Так то байка была, - отмахнулась Антигона. - А здесь - художественная правда.
Перед моими глазами мелькнуло что-то красное. Сфокусировав взгляд, я уставился на шелковую красную ленту, повязанную на моё предплечье, и окаменел. Не хуже той скотины, которую испортил василиск.
Мгновенно вспомнился и поход в лес под присмотром неугомонного Гришки, и танец призрачных девок на поляне...
Антигона отвернулась от окна, и тоже уставилась на ленту. Портки я к этому времени успел натянуть, и то слава Богу.
Я никак не мог угадать: с каким чувством она на меня смотрит. То-ли обидеться хочет, то-ли в морду дать...
- Ходил-таки, - сказала она наконец. - Ну-ну..
- Куда? - ошарашенно спросил я. Я на сто двадцать процентов был уверен, что лес, танцы на поляне и крохотные оркестранты были сном. Порождением моего усталого воображения.
- А в деревню, к девкам, - охотно пояснила Антигона. - Гринёк тебя и так, и сяк вчерась зазывал... Дискотека у них была, в доме культуры.
- Мы вчера в лес ходили, - неуверенно заявил я. - Ты, я и Гришка. Навок смотреть...
- Не знаю никаких навок, - категорически отрезала Антигона. Я только сейчас заметил новую причёску. Вместо афро-косичек - две толстые, как полено, вполне себе русские рыжие косы. - Я после ужина спать пошла. Ты сказал, что тоже, и поднялся сюда, в свою спальню... Шеф со старостой внизу остались, о делах калякать. Гринёк в деревню побёг. Только видать, не в деревню, а под твой балкончик его принесло. А ты по стеночке спустился, и вместе уж на танцы и рванули...
Может, она обижается, что с собой не позвали?.. - подумал я. Но тут же себя одёрнул: застрелите меня, а никаких танцев в доме культуры я не помню. Перед глазами стоит поляна, призрачный хоровод и кузнечик со скрипкой.
- Звезда моя! - могучий рёв с первого этажа прервал раздумья. - Долго мне ещё ждать?..
- Давай, давай, шеф прохлаждаться не любит, - Антигона протянула мне майку с логотипом Металлики, затем - щётку, пригладить вихры, и вытолкала из спальни.
Напоследок она стянула с моего предплечья красную ленту и запихала мне же в задний карман джинсов.
Стоя посреди горницы, Алекс нетерпеливо притопывал ногой и бросал на лестницу гневные взоры.
Шеф был орёл. На плечах - камуфляжная куртка, за плечами - инкрустированных серебром приклад любимой винтовки. Плотные штаны заправлены в высокие сапоги, начищенные так, что в голенища можно смотреть, как в зеркало. Голова повязана пиратского вида красной косынкой, поверх которой надета охотничья кепка.
- Ты что, мон ами, в таком виде на охоту собрался?
Я оглядел себя. Джинсы, майка - вот и вся одёжа. Ноги босы. Вчера я намочил кроссовки, и они ещё не просохли.
- Мы же в отпуске, - неуверенно проблеял я, впрочем прекрасно понимая, что отвертеться не получится.
- Лучший отдых - это смена деятельности, - наставительно изрёк шеф. - Меняем призраков на настоящих чудовищ.
- Значит, про василиска Антигона не сочиняла?
- Василиск или не василиск - ещё предстоит выяснить, - Алекс взял меня за руку, и как маленького, повёл к лавке, на которой лежали выцветший брезентовый пыльник, в народе известный как плащ-палатка, и старый залатанный тельник. Рядом стояли матёрые, видавшие виды кирзовые сапоги. - Одевайтесь, кадет.
- Это чьё?
- Староста одолжил. Не боись, всё ношеное, проверенное. Лес чужих запахов не любит.
- Вы-то в своём, - буркнул я.
- А кто сказал, что я в местном лесу - чужой?
Крыть было нечем.
Опасения, что от одёжы с чужого плеча будет нести мужским резким потом, не оправдались. От тельника пахло сухими травами и немного болотом, а от плащ-палатки - спелыми еловыми шишками. Кирзовые сапоги пришлись впору.
На крыльце - том, что смотрело на лес, парадном, - маялся Гришка. Мне очень хотелось расспросить его насчёт вчерашнего, но при шефе я стеснялся: а ну как на смех подымет?
- Лучший в этих краях следопыт, - отрекомендовал его шеф, будто мы и знакомы не были.
Увидев, что мы собрались, Гришка метнулся за угол дома, оттуда послышался какой-то мокрый, чихающий звук и навстречу выбежал давешний кудлатый пёс чёрно-белой масти, с вислыми ушами и весёлыми карими глазищами.
- А крови я тебе специально не дал, - вдруг, ни с того ни с сего, брякнул Алекс. - Ты мне нонича голодный нужен...
Ну вот, и шеф туда же. Словно эта напевная, но неправильная речь была чем-то заразным.
На самой опушке к нам присоединились двое: знакомый уже староста, и ещё один мужик, худой, длинный, как колодезный журавль, и по самые глаза заросший бородой. Был он в таком же как у меня брезентовом плаще и сапогах, а за спиной нёс что-то спутанное, с серебряными гирьками - с удивлением я опознал ловчую сеть...
Мужики скупо поздоровались, длинного никто представлять не стал - вестимо, и так знали, кто есть кто. Гришка резвился вокруг, неуклюже подкидывая пятнистым задом и виляя хвостом, как пропеллером.
Глядя на торжественность, проявленную мужиками, я принялся развлекать себя фантазиями на тему особого посвящения, ритуала, который проводят в полночь, в глухой чащобе, на скрытой от людских глаз поляне с древними каменными идолами... Губы у идолов вымазаны кровью, а вокруг, на столбах, развешены шкурки лесных зверей и клыки опасных хищников.
Одно мешало картинке сложится: в ясном сентябрьском небе сияло тёплое солнышко, вокруг него резвились идиллически-пухлые, похожие на херувимов облака, озеро под этим благолепием искрилось, как вышедшее из глубин чудо-юдо рыба-кит, и плыл в сладком утреннем воздухе малиновый звон далёких колоколов...
Оглянувшись с опушки на терем, в верхнем окне я заметил огненно-рыжий всполох. Антигона, - понял я. Провожает охотников, на удачу.
Шли долго и скучно. Баек никто не травил, не курил и не махал перед лицом ветками - сегодня Гриня-пёс выбирал дорогу в стороне от паучьих ловчих сетей. Хотя братьев-крестоносцев в лесу было немерено - почитай, меж каждым стволом растянута крепкая добротная паутина, в которой трепыхалось немало мелкой мошкары, бабочек и даже одна крупная летучая мышь. Причём, чем дальше в лес, тем толще становились пауки...
