Под ногами хрустело всё сильнее, сквозь подошвы кроссовок я ощущал жар едва затихшего пламени. Стволы деревьев вокруг едва слышно потрескивали, отдавая тепло. В овражках, занесённых хвоей и прошлогодними листьями, можно было спокойно печь картошку.
Батюшка с Алексом давно остались где-то позади: я шагал по самому эпицентру пожара, в самой его сердцевине. Там, где живому человеку попросту не выжить...
Я чувствовал, как от горячего воздуха съёживаются лёгкие - и просто перестал дышать. Приходилось часто моргать, чтобы не ослепнуть, волосы на голове сделались сухими и ломкими, как паутина.
По плечам, по штанинам пробегали горячие искры.
Но я чувствовал биение сердца. И самое загадочное: рядом, впритирку, прорезалось ещё одно: слабое и тихое, как пульс ребёнка.
Мальчишка! - догадка сверкнула, как молния. - Антигона нашла Васька и они сумели схорониться от пожара...
Она же умная, наша девочка. Поэтому и не пошла искать пацана вместе со всей кодлой... Она его отыскала, а когда начался пожар, придумала, как от него укрыться.
После этой догадки я принялся заглядывать во все щели: переворачивал громадные валуны, ворошил под корнями, осторожно тыкал палкой в наполненные пеплом ямы...
Этого не может быть, - твердил мой разум. - Здесь было так жарко, что спеклась даже земля. Ничто живое не могло выжить... Но в то же время, глаз выхватывал яркое зелёное пятно: незнамо как уцелевший куст костяники с кроваво-красными ягодами. А там, подальше - дорожка свежего мха, и папоротник на взгорке...
И вдруг я подскочил. Глазам не верю! Укутавшись в свою плащ-палатку так, что только борода торчит, в брезентовых рукавицах, в кирзовых растоптанных сапожищах, серых от пепла, меж двух распадков стоял Векша. И указывал на склон...
Глаза мазнули по сколоченным вместе тонким брёвнышкам, устремились дальше, вернулись...
Если бы не Векша, я бы прошел мимо. Брёвнышки были словно прислонены к невысокому пригорку, и только вглядевшись как следует, я сообразил, что это - дверца в землянку. Охотничий схрон, какие оставляют деревенские жители, чтобы не таскать по лесу кучу барахла...
Ниточка сердцебиения шла именно оттуда.
Моё собственное сердце уже колотилось где-то в горле. Не чувствуя жара, не позволяя себе ни на миг задуматься, я принялся откапывать дверку от пепла и скрытых под ним горячих угольев. Пальцы покрылись волдырями, ногти облезли. Ругая себя за глупость, я подобрал палку и начал расковыривать проход ею. Векша всё время был рядом. Оттаскивал выломанные брёвнышки, расчищал проход, хватая уголья рукавицами и отбрасывая их в сторону...
Наверное, он облился водой, - думал я. - Так делают пожарники: обливаются водой с ног до головы, а потом идут в пекло... Ведь его тоже не было возле деревни, среди замороченных селян!
Мысли скакали, как блохи на сковородке.
Довершили дело, пинками расшвыряв остатки брёвен, и ворвались в избушку.
Глаза не сразу привыкли к полумраку, нос всё время чесался от запаха гари...
Только бы не угорели, - пробормотал я, лихорадочно оглядываясь. - Только бы не угорели.
- Антигона! - крик мой был отчаянным, свирепым.
- Здесь...
Голоса доносились будто из-за стены. Приглядевшись, я различил ещё одну дверцу - в подпол или погреб, она была устроена в земляном полу и прикрыта старым половиком.
Рванув ручку, я вырвал дверцу из петель и спрыгнул внутрь. Здесь было не так дымно и почти прохладно...
У дальней стены, подогнув ноги, сидела Антигона. На её руках мирно спал мальчишка лет четырёх.
Слава Богу, - подумал я. - Святый Боже, Святый милосердный, спасибо тебе за то, что спас её. Спасибо, спасибо, спасибо...
Слова шли откуда-то изнутри, я даже особо не задумывался над тем, что сейчас слетает с моего языка. Главное - она была жива. Где-то на краю сознания я понимал, что должен радоваться и найденному мальчишке, но мысли об Антигоне, облегчение от того, что я её вижу, было сильнее.
Прислонившись к стене, я сполз на землю и вытянул ноги. Нужно отдышаться. Перетерпеть, пока пальцы на руках не покроются новой кожей, пока из лёгких, превратившихся в заскорузлые тряпочки, не выйдет весь пепел, а потом уже укутывать Антигону с пацаном в куртку и тащить сквозь лес к дому...
- Вставай, соня!
Вздрогнув, я открыл глаза. Рывком сел, ухватил Антигону в охапку и прижал к себе. От её волос пахло хвойным мылом и озером, а кожа была тёплой, и под ключицей билась горячая жилка...
- Э... И я тоже рада тебя видеть, - замешательство в голосе девчонки мешалось с недоумением. - Там шеф лютует. Хочет куда-то плыть прямо щас, а ты тут дрыхнешь.
Почувствовав ломотьё в клыках, горячую жилку под тонкой белой кожей, я оттолкнул девчонку от себя и потянулся.
- Ты ступай, - в горле так пересохло, что язык казался высохшей губкой. - А я оденусь и спущусь.
- Ну дак ты поторопись, - Антигона вскочила, раздёрнула шторы, впуская яркий и весёлый утренний луч. Распахнула дверь на балкончик, обернулась - солнце окружило её голову светящимся нимбом. И улыбнулась. - Знаешь, а я рада, что мы вместе отдыхать приехали, - сказала она. И послав мне воздушный поцелуй, ускакала.
А уж как я рад, - найдя джинсы рядом на стуле, я потрогал непривычно жесткие, стоящие колом штанины, поискал глазами майку...
Когда-то белая майка с логотипом Нирваны больше походила на мелкоячеистую сетку. Вся в прожженных искрами дырках, серая от копоти. От куртки так несло гарью, что меня чуть не вывернуло.
Отыскав в рюкзаке, оставленном Антигоной, рубашку-хаки и такие же штаны, я наскоро причесался пальцами - от волос, кстати, тоже несло гарью - и пошел вниз, в горницу.
Там уже раздавались молодецкие крики:
- Звезда моя! Куда ты девала удочки?..
- Несу барин, не извольте беспокоиться!
- Я тебе дам, барин! Никакой субординации...
- Так мы ж в отпуске.
- И то верно. Извини. Ладно, отдыхай, удочки я сам найду...
- Да я их уже в катер снесла, вместе с наживкой. Червяки здесь родятся - ух и толстые. Прямо как змеи с глазками!
- Змеи? А ты часом не ошиблась?
- Да что я, батюшка Алесан Сергеич, червяка от змеи не отличу?..
Их добродушная перепалка меня успокоила. Раз есть время на такие глупости, раз шеф собирается всего лишь на рыбалку, значит, всё не так плохо.
- А, проснулся! - походя, Алекс похлопал меня по плечу и лучезарно улыбнулся. - Собирайся. На рыбалку пойдём. Кириллыч в лодке уже храпака даёт. Быстренько сплаваем, наловим окуньков на уху, а потом - праздник.
