- Не против, если буду говорить я? - мне всё равно надо было побеседовать с шефом, а другого случая могло и не представиться.

Алекс неразборчиво хрюкнул, я решил считать это согласием и начал:

- Из своих приключений, оброненных вами и селянами фраз и общего контекста можно сделать вывод: появилось какое-то зло, которое нам необходимо остановить.

Шеф посмотрел на меня сумрачно, но милостиво кивнул.

Я воодушевился.

- Во-первых: до того, как мы сюда прибыли, в селе уже пропало несколько человек. В их числе - конюх по фамилии Медведь, некая баба Нюра, которая должна была нам готовить, но почему-то не готовит, и сегодняшний пацан Васька.

Я остановился, ожидая реакции Алекса. Но тот продолжал молчать, и я продолжил:

- Во-вторых: со мной сразу по приезде начала твориться всяческая чертовщина. Вы о ней прекрасно знаете, но почему-то ничего не захотели объяснить. Исходя из сегодняшний событий, могу сделать вывод: то, что со мной происходит, для вас послужило подтверждением собственных догадок. Что-то в селе идёт не так. Дальше: староста обронил, что на Валааме стоит древний скит, монахи стерегут Ладожское озеро, которое ни в коем случае без присмотра оставлять нельзя. Это подтверждает мою гипотезу о нехороших делах в Ненарадовке. Как и слова Гришки о каком-то нечистом. Вывод: не нравится мне этот отпуск.

Алекс некоторое время молчал, как бы обдумывая мои слова, затем достал из внутреннего кармана куртки мятую пачку "Медного всадника" и закурил.

- Баба Нюра никуда не пропадала, - наконец сказал он. - Запила старушка. Тридцать лет в завязке, а вот поди ж ты - сорвалась. Монахи действительно стерегут Ладожское озеро, да видать, не уберегли - раз мы к ним на разборки едем. А ты, кадет, попал во временную петлю. Или, как здесь принято говорить, к Лиху Одноглазому на погост.

Я хлопал глазами, ничего не понимая.

- Как по твоему, сколько дней мы уже в Ненарадовке? - спросил шеф.

Я подсчитал.

- Сегодня третий. Нет, четвёртый. Нет, всё-таки третий...

- Мы приехали вчера, - веско бросил Алекс. - Сегодня утром сельчане организовали народные гулянья в честь нашего приезда, ну а дальше... Дальше ты в курсе.

- Но у меня есть доказательства, - я полез в задний карман и вытянул заскорузлую красную ленточку, обсыпанную сухой, как луковая шелуха, рыбьей чешуёй. - Вот! - сунув своё добро под нос шефу, я повернулся спиной и заголил шрам. - А это что? Гришка тяпнул?

- Я же не говорю, что ничего этого не было, - примирительно буркнул Алекс. - Просто было оно только для тебя...

- Я с василиском дрался, - я уставился на светлую и упругую кильватерную струю.

- Убил? - светски полюбопытствовал шеф.

- Нет.

- Хорошо. Тогда у нас есть шанс...

- На что?

Но Алекс не ответил: из воды выросла тёмная лесистая громада Валаамова острова. Он был довольно большим, холмистым и походил на лохматую меховую шапку. Из куп деревьев тут и там поднимались золотые маковки храмов.

- Скит отсюда не видно, - пояснил шеф, направляя катер вдоль береговой линии.

Я стал разглядывать проплывающие мимо места. Высокие обрывы, с взбегающими на крутояр тропинками, или даже серыми от времени, деревянными лестничками.

Алекс вёл катер на малых оборотах, двигатель урчал почти не слышно.

- Вы сказали, у нас есть шанс, - спросил я шепотом. Громко говорить не хотелось. Казалось, на острове прекрасно слышен любой звук. - Шанс на что?

- Остаться в живых.

Я опешил. Затем неуверенно улыбнулся.

- И это говорите вы?.. Неустрашимый и неубиваемый Александр Сергеевич...

- Тихо, - оборвал шеф. - Не каркай почём зря.

Я обиделся. Нет, правда?.. Почему я всё время выступаю в амплуа эдакого мальчика для битья? Конечно, по сравнению с опытом шефа я - птенец безрогий, но всё ж живой человек. Хотя нет. И здесь промашечка. Но тем не менее...

Наконец шеф завёл катер в небольшую бухту и причалил. Мостки были коротюсенькие, в три доски, но вода под ними была чёрная, непроглядная - значит, глубина здесь порядочная.

К самым мосткам клонился громадный белёсый камень. Он словно часовой защищал подступы к острову от любопытных взоров. За камнем стеной стоял лес.

Вообще-то логично, - подумал я. Это храмы строят на пригорках и всхолмьях, поближе к Богу и на виду у честного люда. А скит - сооружение тайное, секретное. Ему на виду быть не надо...

Как только нос катера ткнулся в чёрную и скользкую от воды доску, от леса отделилась чёрная фигура и приблизилась к нам.

Молодой парень в чёрной, до пят, рясе, в глухой скуфейке на длинных, затянутых сзади в косицу волосах. Без бороды. Гладкий подбородок похоже, ещё не знал бритвы.

Да он подросток, - подумал я, глядя в светлые и спокойные глаза чернеца. Но не купился. Памятуя отца Прохора, с его кенгурушкой и хаером, от этих монахов всего можно ожидать.

- По здорову ли, гости дорогие? - неожиданно густым голосом вопросил чернец.

- По здорову, да не по добру, - откликнулся шеф. - К батюшке мы, по срочному делу.

- Вы идите, - разрешил чернец. - Стригой пускай здесь ждёт.

- Отож... - я прямо таки чувствовал, как трудно шефу сдержать брань по матушке.

- Поймите, не злого умысла ради запрет наложен, - чернец взялся белыми перстами за крест и подёргал верёвочку на шее. - А токмо здравого смысла для: не след вашему товарищу ноги о святую землю жечь.

- А вы, значит, заранее уверены, что он непременно обожжется?

- Нежить - не есть жизнь, - равнодушно пожал плечами чернец. - В святой земле ей плохо делается.

- А давай проверим, - было видно: Алекс зарубился. Иногда мне кажется, что статус нежити моего шефа колышет больше, чем меня самого. - Мон шер, не сочтите за труд, примите конец.

И он кинул мне конец верёвки.

Не изменившись в лице, я выскочил на доски причала. Ничего. Подошвы кроссовок вроде не дымятся. Натянул верёвку, соорудил мёртвую петлю, накинул на торчащий у берега чурбачок... Посмотрел на подростка и самым вежливым тоном осведомился:

- Разрешите пройти?

Я думал, он не пропустит. Но нет: чернец сделал шаг в сторону, и даже приглашающе махнул широким рукавом рясы.

Вы когда-нибудь ходили по раскалённым углям? Вот и я не ходил. Но ощущение, когда я ступил на желтый песок тропинки, было именно такое. Лишь усилием воли я не взвился над землёй и не сиганул обратно в лодку. Знал: если я так поступлю, выпроводят нас из скита не солоно хлебавши... Да и шефа разочаровать не хотелось.