Голдстейн рассказывал, как заседал в клубе на Спрингфилд-авеню, когда его подозвал один парень и сказал: «Ицик, они только что убили Дылду». Это было не то в среду, не то в четверг.

«Я сказал парню, что он врет, ведь я сам лично видел Дылду вчера.

Я включил радио, и там довольно-таки четко объявили, что Дылда был найден повешенным в своем доме.

Лично я думал, что его убили. Эйб не пил бурбон. Он пил бренди. А было найдено два или три стакана и бутылка бурбона.

Наверняка кто-то пришел и сказал ему, что если он не сделает так, как ему говорят, то убьют его семью, а у него были жена и дети.

Они спустились в подвал и повесили его. Вот это моя версия».

Лаки Лучано также подверг сомнению версию с самоубийством.

«Самоубийство из-за проблем с налогами? Это чушь. Дылду убили. Он пытался прибрать к рукам дело Карло Гамбино, после того как Вито Дженовезе посадили. Какого черта? Этот парень был своим в течение долгих лет. Вы думаете, мы бы не помогли ему разобраться с этими налогами?

Но ребята из Бруклина боялись, что он уберет Рилза. Поэтому они избили его и, скрутив, как поросенка, повесили в собственном подвале».

Мейер Лански был уверен, что убийство заказал Дженовезе.

«За этим убийством стоит Дженовезе. Он приказал убийцам обставить произошедшее как самоубийство».

По словам Лански, многие люди в то время верили, что Дылда совершил самоубийство.

«У Дылды были проблемы с налоговой полицией».

Выдвигалась теория, что Дылда покончил жизнь самоубийством, чтобы избавить свою семью от излишнего внимания общественности.

Но Лански был твердо уверен, что Дылду заказал Дженовезе.

Похороны Цвиллмана прошли сутки спустя после его смерти. Церемония проходила неподалеку от его дома в Ньюарке. Рабби Хоаким Принц, президент Американского еврейского конгресса, проводил ее.

Вкратце рабби Принц призывал «к пониманию и любви» по отношению к членам семьи Цвиллмана. Он отзывался о Дылде как о «любящем муже, преданном отце и добром сыне».

Около 350 человек столпились внутри похоронного зала, еще 1500 было снаружи.

Сто алых роз покрывали гроб Дылды. Когда гроб выносили, 80-летняя мать Дылды причитала: «Абеле, Абеле, сын мой…»

Цвиллман был похоронен на мемориальном кладбище «Сынов Авраама» в Юнионе, Нью-Джерси. После кадиша, традиционной поминальной молитвы, гроб Дылды зарыли.

Несмотря на постоянные попытки убрать своих соперников, гангстеры не всегда добивались того, чего хотели. Одним из примеров может служить история Микки Коэна.

Коэн родился в Бруклине в 1913 году и был шестым ребенком в бедной семье эмигрантов из России. Отец Микки, рыночный торговец, умер, когда сыну было два месяца. Семь месяцев спустя мать Микки переехала в Калифорнию, взяв с собой Микки и оставив других детей на попечение родственников.

Микки начал продавать газеты, когда ему было восемь лет. Он стал пропадать в спортзале. Вскоре получил работу спарринг-партнера, бросил школу, не закончив 6-й класс, и стал выступать на ринге в тринадцать лет в легком весе.

Когда его мать снова вышла замуж, Коэн сбежал в Кливленд, чтобы стать профессиональным боксером.

По словам Коэна, это был обыкновенный поступок для боксера в те времена — заниматься рэкетом или податься в игорный бизнес. К тому моменту, как ему исполнилось девятнадцать, он уже был членом банды в Кливленде.

В 1938 году Коэн перенес свою нелегальную деятельность в Чикаго, а затем и в Лос-Анджелес, где занимался букмекерством с Багси Сигелом. После смерти Сигела в 1947 году Коэн попытался продолжить дело Багси.

Микки жил в Брентвуде, Калифорния, в доме стоимостью 120 000 долларов, обнесенном забором, к которому было подведено высокое напряжение, и фонарями. В его шкафах была лучшая одежда и ботинки. В 1948 году он купил магазин одежды на бульваре Санта-Моника и назвал его «Эксклюзивное мужское белье от Майкла». Также он инвестировал деньги в сеть супермаркетов и спонсировал бои. Микки повсюду ездил в «кадиллаке», который сопровождала еще одна машина с вооруженными помощниками. В путешествиях по ночным клубам его сопровождали красивые стриптизерши.

Лос-анджелесский мафиози Джек Драгна считался с Багси Сигелом, но это не относилось к Коэну. Он несколько раз пытался убить Микки, и все впустую.

В 1949 году Драгна дважды пытался взорвать дом Микки: первый раз с помощью киллера, а второй раз — динамитом. Первая попытка провалилась. В результате второй все оконные стекла в доме Микки повылетали и в стене спальни образовалась огромная дыра, но Микки с женой остались целы. Больше всего Микки расстроило то, что в результате взрыва более сорока костюмов стоимостью триста долларов каждый были разорваны в клочья.

В том же году убийца по заказу Драгны изрешетил машину Микки, когда тот возвращался домой, но Микки остался жив.

Микки выжил после еще одного покушения в августе 1949 года: два наемника открыли по нему огонь, когда Микки выходил из ресторана со своими друзьями. В тот момент, когда убийцы открыли стрельбу, Микки нагнулся, чтобы рассмотреть царапину на своей машине. Его телохранитель и киноактриса были серьезно ранены. Микки же получил пулю в плечо.

Покушения не удивляли Микки. «В течение всей моей преступной деятельности насилие было тем, чего от меня всегда ожидали. Ты никогда не задавал вопросы, что и зачем делать, ты просто делал это. Но когда тебя просили навредить кому-нибудь, этот человек обязательно имел отношение к рэкету. Поэтому немудрено ожидать, что против тебя пойдут с таким же успехом, как и ты против кого-нибудь».

Он знал, что за всеми покушениями на его жизнь стоял Джек Драгна, но не пытался ему мстить. Это была всего лишь часть работы, в которую он был вовлечен.

«Я не назову человека сукиным сыном, если его к этому званию обязывает работа».

Во время одного из слушаний Кефоверской комиссии по вопросам организованной преступности в 1950 году советник комиссии мистер Холли спросил Коэна, признает ли он, что живет, окруженный насилием.

«Что вы имеете в виду, говоря, что я окружен насилием? Я никого не убивал. Все попытки были направлены исключительно в мою сторону. Что вы подразумеваете, говоря, что я окружен насилием? То, что люди постоянно в меня стреляют?

Люди стреляют в меня, — сказал Коэн, обращаясь к комиссии, — и он (Холли) еще спрашивает, окружен ли я насилием».

Джек Драгна так и не достал Микки. За него это сделала налоговая полиция. Первый раз он сел на четыре года в 1952 году, а затем на десять лет (из положенных пятнадцати) в 1962-м.

Микки вышел из тюрьмы частично парализованным в 1972 году в результате удара по голове железной трубой в 1963-м. Микки говорил, что не знает, почему его пытались убить.

Свои последние десять лет Коэн провел в западной части Лос-Анджелеса не в самых лучших условиях. Он умер в 1976 году.

Несмотря на так называемую гламурную[15] жизнь, которую вели гангстеры, они платили за это слишком высокую цену.

Выступая перед комиссией по досрочному освобождению в 1933 году, Гацик сказал, что у него была тяжелая жизнь.

«И это вы говорите после того, как зарабатывали двадцать пять — пятьдесят тысяч долларов в месяц? — спросил Артур Вуд, председатель комиссии по досрочному освобождению. — Разве это такая уж и тяжелая жизнь?»

«Жизнь в игорном бизнесе далеко не самая легкая».

«Почему?» — спросил Вуд.

«Работа эта нервная, опасная».

«Опасная?»

«Постоянно нужно за всем следить. Много чего может произойти».

Из-за страха перед неожиданностями Гацику приходилось носить с собой огромные суммы денег, порой 25 000 долларов.

«С таким залогом мне не страшно быть похищенным, — шутил Гацик, — мне достаточно будет вынуть деньги, и ребята, вполне удовлетворенные этим, отпустят меня и уйдут».

Док Стэчер тоже предпринимал различные меры предосторожности, дабы защитить себя. Док боялся, что его застрелят спящим, поэтому постоянно приглашал к себе в дом друзей на ночь. Однажды он попросил Ицика Голдстейна переночевать у него. Ицик был предупрежден своим другом Джимми Кугелем, который уже спал в доме Дока, не делать этого.