Голландец был одним из самых скупых и хладнокровных гангстеров эпохи сухого закона. Он почти ни у кого, считая и «своих» людей, не вызывал симпатии или уважения. Грабитель банков Вилли «Артист» Саттон характеризовал Шульца как «жестокого, патологически подозрительного убийцу, который держал своих людей в подчинении при помощи террора. Как и все, кто когда-либо знал его, я терпеть его не мог». Он платил приближенным настолько мало, насколько позволяли приличия, и мог впасть в убийственную ярость, когда кто-то просил прибавить.

Лаки Лучано называл Шульца одним из «самых скупых — почти скряга. Парень с парой лимонов баксов, а одет как свинья. Хвастал, что не тратит на костюм больше тридцати пяти баксов, а штанов у него было две пары. Для него успех — это купить газету за два цента и читать там о себе».

Шульц смотрел на свою скупость по-другому. «Я считаю, только идиоты носят шелковые рубашки, — говорил он. — В жизни ни одной не купил. Сосунок потратит на рубашку пятнадцать-двадцать баксов. Нормальный парень возьмет хорошую рубашку за два бакса».

В середине двадцатых годов Шульц, собрав банду из сотни с лишним молодых отморозков, контролировавшую бутлегерство в Бронксе и части Манхэттена, стал бесспорным пивным бароном Бронкса благодаря своей свирепости и жестокости. Его самыми серьезными конкурентами были братья-ирландцы Джон и Джо Рок. После определенного сопротивления Джон почел за лучшее уступить, но Джо, сделанный из более твердого материала, отказался завязать с пивным бизнесом. Он заплатил высокую цену за свое упрямство: однажды ночью его похитили, избили, подвесили за пальцы на мясном крюке, а затем завязали глаза марлевой повязкой, пропитанной жидкостью, содержавшей возбудитель гонореи. В итоге Джо вышел из переделки слепым. Его семья заплатила выкуп в 35 тыс. долларов, чтобы получить то, что от него осталось.

Шульц также взял на себя рэкет уличных лотерей в Гарлеме. Его метод был прост: он приказывал тем, кто занимался этим бизнесом, следовать его указаниям, или они будут убиты. Те соглашались. Такие лотереи стали весьма доходной частью операций Шульца: гарлемское предприятие добавило к его годовому доходу около двадцати миллионов долларов.

По словам любимого адвоката Шульца Дикси Дэвиса, только одно по-настоящему бесило Шульца. «Можешь оскорбить девушку Артура, плюнуть ему в лицо, толкнуть его — он рассмеется. Но не укради ни доллара с его счетов. Сделал так — считай, мертвец».

Однажды, когда Шульц ужинал в Ньюарке, на территории Эбнера «Дылды» Цвиллмана, к нему пристал один из людей Цвиллмана по имени Макс «Падди» Хинкс, явно пьяный. Падди подошел к столику Шульца и громким голосом произнес: «Убирайся на хер из Ньюарка. Ты никто. Ньюарк принадлежит Эйбу. Ты, бля, никто». В зале воцарилась тишина, все смотрели на Шульца. Голландец взглянул на Хинкса и взорвался хохотом. Прежде чем настроение Шульца изменилось, Падди вытолкали из клуба и увезли домой.

Когда Хинкс проснулся на следующее утро, ему передали, что звонил Эбнер Цвиллман и хотел его видеть. Хинкс приехал в офис Цвиллмана, и тот спросил его:

— Падди, ты вчера напился?

— Ну, — сказал Хинкс.

— Ты помнишь, что делал?

— Нет.

— Ходил ли ты в «Голубое зеркало»?

— Наверное, да.

— Наезжал на кого-нибудь?

— На кучу народу наезжал.

— Наезжал на Голландца Шульца и велел ему убираться на хер из Ньюарка?

— Какого хера я должен это помнить — я был пьян!

И Цвиллман рассказал Хинксу, что тот сделал. Он уладил дело с Шульцем — и Хинкс прожил достаточно для того, чтобы рассказать эту историю пятьдесят пять лет спустя.

Джеку «Легзу» Даймонду повезло меньше. Многие годы он и Голландец сражались за территории бутлегерства. Даймонд вел шикарную жизнь, и ни одна из попыток Шульца устранить его не удавалась.

Ранним утром 18 декабря 1931 года удача наконец отвернулась от Даймонда. Когда он пьяный спал в меблированной комнате, кто-то вошел туда и всадил ему в голову три пули. Киллера так и не нашли.

Узнав о смерти соперника, Шульц заметил: «Еще одного говнюка застукали с рукой в моем кармане».

Банду Багси и Мейера создали в 1921 году два человека из числа самых знаменитых деятелей еврейской организованной преступности XX века — Бенджамин «Багси» Сигел и Мейер Лански.

Ко времени создания банды Сигелу было пятнадцать лет, а Лански — девятнадцать. Лански родился в 1902 году в польском городке Гродно и приехал в Штаты с родителями, когда ему было десять лет. Сигел родился в 1905 году в Нью-Йорке и вырос типичным киношным гангстером — красивым, вспыльчивым, амбициозным и жестоким. Прозвище Багси (Бешеный) он получил оттого, что, разозлившись, словно сходил с ума. Сигел ненавидел это прозвище, и никто не осмеливался назвать его так в лицо.

Образовавшийся альянс был грозным: мозги Лански и мускулы Сигела. «Он был молодым, но очень смелым, — вспоминал Лански о Сигеле. — Он любил пушки. Его основной проблемой была постоянная готовность палить без раздумий. Это вечно доставляло ему неприятности». Желторотые гангстеры собрали группу опытных бандитов и предложили им заняться снабжением бутлегеров контрабандным спиртным с гарантией доставки. Парни также обеспечили преступников крадеными автомобилями, грузовиками и опытными водителями. В столь опасном бизнесе, как бутлегерство, бесстрашие Сигела часто играло решающую роль. Джозеф «Док» Стэчер, один из первых членов банды, вспоминал, что Сигел никогда не отступал перед опасностью. «Пока мы пытались просчитать, какой вариант лучше, Бен уже стрелял. Когда доходило до дела, не было никого лучше. Я видел, как он в одиночку схватился с десятью мужчинами и в итоге они все удрали. Я никогда не встречал более мужественного человека. И сицилийцы разделяли мое мнение».

Позже Лански любил утверждать, что он пытался не прибегать к оружию. «Всегда лучше не стрелять, если только этого можно избежать. Лучше использовать разум — или, если не получается, угрозы». Насилие, любил повторять Мейер, «слабая замена мозгам». В соответствии с этой философией Лански утверждал, что его банда никого не убивала, а действовала как эффективная компания. «Это был чистый бизнес, мы были… ну, как компания „Форд“. Стрелять, убивать — это неэффективный способ ведения дела. Продавцы, торгующие „фордами“, не стреляют в продавцов, торгующих „шевроле“. Они стараются победить их ценами».

Но другие вспоминают банду иначе. Полиция считает, что члены ее были особенно злобными, не гнушались насилием, запугиванием, а то и убийствами. Детектив полиции Нью-Йорка в отставке, имевший дело со всеми членами банды, утверждал, что Багси был хуже всех. «Банда Багси и Мейера за два бакса сломала бы руку абсолютно незнакомому человеку. Меньше чем за пятьдесят — убила бы. И кажется, Багси нравилось выполнять такую работу самому. Это давало ему ощущение власти. Он испытывал кайф от страданий жертвы, от ее стонов, от того, что она умирала у него на глазах».

К 1928 году группа Сигела-Лански установила контроль над ночными клубами, выполняла заказы итальянских мафиози Джо Адониса, Лаки Лучано и Фрэнка Костелло, пробовала силы в профсоюзных разборках и развлекалась вооруженными ограблениями, взломами и наркоторговлей.

Дружба Сигела и Лански с восходящими звездами итальянской мафии вскоре принесла выгоду обеим сторонам. В 1931 году Лаки Лучано решил, что пора устранить старых лидеров нью-йоркской мафии, и попросил своих еврейских коллег о помощи. Те согласились. Первой целью, намеченной Лучано, был его собственный босс Джо Массерия.

На дворе стоял чудный апрель 1931 года. Одним прекрасным весенним днем Лучано пригласил Массерию поужинать с ним в ресторане «Нуова Вилла Таммаро» на Кони-Айленде. Они сели за угловой столик. Лучано никогда не отличался обжорством; вот и сейчас он ел неторопливо и умеренно. Массерия же буквально обжирался закуской, спагетти с красным соусом из моллюсков, лобстером «фра дьяволо», запивая это все бутылкой «кьянти». Он все еще ел, когда другие посетители ресторана разошлись. Вскоре Массерия и Лучано остались в зале одни.