Агенты приезжали к Лански и садились вместе с ним на террасе. Они заводили разговор про мораль, а Лански, в свою очередь, спрашивал у них, насколько они ее соблюдают.

«Они говорили, что у меня проблемы с моралью. Я спросил у них, неужели они хотят обсуждать это со мной. Я сказал им, что в этой сфере я не подкован, и я не знал, были ли они готовы вступить в подобную дискуссию. Я поинтересовался, не считают ли они себя, случаем, Сократами или подобными философами. Затем я повернулся к другому парню и спросил, что такое мораль. На что он мне ответил, что он не для того ко мне пришел, чтобы обсуждать эту тему. Поэтому я решил объяснить, что такое мораль. Я спросил у него, был ли он адвокатом, его ответ был отрицательным. Я спросил, знает ли он закон, и он сказал, что знает. Я напомнил ему, что он ходит и выспрашивает у людей о моих доходах. Это неприлично. „Вы ходите к людям, которые преданы мне, поэтому это даже не смешно. Затем, если вам не нравится ответ, вы говорите им, что я мошенник и что они знают меня только с хорошей стороны“.

И я спросил, с какой чертовой стороны они меня знают. Разве я вор? Безусловно, я был мошенником. Мои двери всегда были открыты, как в „Фонтенбло-отель“ (гостиница в Майами-Бич). Но в них я никогда не принимаю бедных невезучих работников. Ко мне приходили те люди, которые могли себе это позволить. Никто никого не заставлял приходить ко мне и играть. Ваши хреновы реформаторы пришли ко мне без спроса, поели и не заплатили за это ни гроша. Если мой бизнес — дерьмо, то какого хрена вы приходите и жрете у меня на халяву?!

Я сказал им: если они все знают, то чего пытаются добиться своими посещениями? Я пытался выяснить, чего они от меня хотят, и спросил, неужели они не могут оставить меня в покое и дать нормально пожить. Я не намерен голодать. А если вдруг и соберусь, то сообщу им, что собираюсь чем-то заняться, чтобы прокормить себя. Я сказал им, что не собираюсь заниматься чем-либо аморальным. Мне импонируют воры, но только в том случае, если обстоятельства вынуждают к этому. Но я был против аморальных воров.

Мне сообщили, что не желают все это слышать, а всего лишь хотят задать четыре вопроса.

Я сказал, что когда они увидят коммунистов на местном пляже, то пожалеют о затравленном Мейере Лански.

После дешифровки ФБР решило, что Лански нужно считать вооруженным и очень опасным».

Самым живучим, удачливым и наиболее известным борцом с бандитами времен сухого закона был Томас Э. Дьюи, специальный окружной прокурор Нью-Йорка в 1930-е годы. Дьюи приехал из Овоссо, Мичиган, где родился в 1902 году. Его предки иммигрировали в Америку в 1634 году. Дедушка Тома, яростный борец за отмену рабства и запрет продажи спиртного, переехал в Мичиган еще до Гражданской войны. Он купил «Овоссо таймс» и использовал ее для проведения кампании по борьбе с мировым злом. Отец Дьюи продолжил традиции деда, когда газета перешла в его руки и он стал главным редактором.

Дьюи рос примерным ребенком, никогда не опаздывал в школу и не пропускал занятий в течение всех двенадцати лет обучения. Он оставался вежливым, надежным и совестливым человеком на протяжении всей жизни. После того как Дьюи закончил Мичиганский университет, он поступил в юридическую школу Колумбийского университета, а завершив обучение, остался в Нью-Йорке работать на Уолл-стрит.

Дьюи всегда выглядел моложе своих лет из-за невысокого роста, средней комплекции и круглого мальчишеского лица. Чтобы выглядеть взрослее, Дьюи отрастил усы, которые позже стали его фирменным знаком. По словам сослуживцев, Дьюи никогда не был любителем отдохнуть, всегда был серьезным и не шутил. Он был человеком дела.

Верный семейным традициям, Дьюи был республиканцем и активно участвовал в политике партии. С другими членами Клуба молодых республиканцев он работал наблюдателем на местных выборах в 1928 году. Этот опыт оказал огромное влияние на его будущую деятельность.

Он видел «гангстеров с пистолетами, выглядывающими из-под одежды», приносящих в пункты голосования незарегистрированные бюллетени и кидающих их в ящики для голосования, пока полиция смотрела в другую сторону. Некоторых его друзей, которые протестовали против такого «голосования», избивали. С тех пор Дьюи решил бороться против организованной преступности. Пользуясь связями, Дьюи получил пост помощника окружного прокурора по Южному округу Нью-Йорка в 1931 году. В подчинении Дьюи было шестьдесят адвокатов, многие — гораздо старше его.

Однако у Дьюи были и другие планы. Он положил глаз на высшие политические эшелоны и рассматривал свою борьбу с преступностью в коррумпированном демократическом Нью-Йорке как пропуск наверх.

Позднее он наживет состояние на своей репутации борца с бандами, для того чтобы стать губернатором Нью-Йорка и кандидатом в президенты от партии республиканцев в 1944 и 1948 годах.

Первой жертвой Дьюи был Ирвинг Уэкслер, также известный как Уэйкси Гордон. Том решил прижать его тем же способом, каким когда-то правительство прижало Аль Капоне, — за неуплату налогов.

У Гордона было много врагов, среди них и Мейер Лански. Вражда между Гордоном и Лански началась в 1927 году, когда Мейер Лански и Багси Сигел ограбили четыре грузовика с виски, предназначенных для мафиози Джо Массерии. Они не знали, что Массерия пообещал груз Уэйкси Гордону.

Лански, Сигел и их банда убрали конвой, застрелив троих и ранив четверых. Один из раненых водителей грузовиков позже опознал Лански и доложил об этом Гордону. Уэйкси был взбешен. С тех пор Гордон и Лански враждовали в открытую, обвиняя друг друга в мошенничестве и лжи. Однажды они сцепились, и Лаки Лучано пришлось самолично их разводить.

Об этих разборках между двумя гангстерами знали многие, и в Нью-Йорке называли это «войной евреев». Лаки Лучано решил покончить с враждой, потому что она мешала бизнесу. Симпатизируя Лански, Лучано вместе с ним придумал план, согласно которому вместо них с Гордоном разобралось бы правительство.

Лучано и Лански знали, что Дьюи изучал доходы Гордона, и они решили ему помочь. Начиная с 1931 года они через брата Мейера, Джейка, тоже члена банды Лански, поставляли секретную информацию о контрабандных операциях Гордона в филадельфийский офис внутреннего контроля за доходами. Дьюи использовал эту информацию, чтобы уличить Гордона и предъявить ему обвинение.

Уэйкси занимал десятикомнатные апартаменты с четырьмя ванными на Уэст-Энд-авеню и платил за них 6000 долларов в год. В апартаментах был бар стоимостью 3600 долларов, библиотека стоимостью 3800 долларов — ни одна из книг никогда не была открыта. Пять слуг смотрели за апартаментами, всегда ждали Гордона, его жену и троих детей. У Гордона также была летняя резиденция на Брэдли-Бич, Нью-Джерси, а его сын учился в частной военной школе на юге страны.

Гордон разъезжал на трех шикарных машинах, одежду предпочитал дорогую и модную. Носки, которые он покупал дюжинами, стоили десять долларов пара. Его костюмы стоили 225 долларов каждый, а портной, который шил их, работал на Аль Капоне. Также Уэйкси любил шикарную мебель и скупал ее. Он отдал 2300 долларов за шкаф, сделанный на заказ дизайнером интерьера.

Уэйкси задекларировал чистый годовой доход в размере 8125 долларов.

В апреле 1933 года Уэйкси предъявили обвинения в четырех штатах за неуплату налогов. Он пытался избежать ареста, спрятавшись в своем маленьком домике на Белом озере в горах Кэтскилл, но агенты казначейства нашли коттедж и нанесли Гордону ранний визит, пока он и его два телохранителя спали.

«Это абсурд, — говорил разбуженный Уэйкси, — я не Гордон, я Уильям Палински. Я занимаюсь табачным бизнесом».

«Ладно тебе, Уэйкси, — заявил уставший от протестов Гордона агент, — если уж ты притворяешься Палински, то снял бы для приличия свои шелковые кальсоны, на которых вышиты инициалы И.У. — Ирвинг Уэкслер».

На суде по делу Уэйкси Дьюи рассказал, что в 1930 году Гордон заработал 1 427 531 доллар, а уплатил в казну США всего лишь 10 долларов 76 центов налога.