– Что вы имеете в виду? – спросила Элизабет.

– То же, что и каждый здравомыслящий человек на моём месте. Скоро я буду владельцем Вудхауса.

Элизабет могла бы рассмеяться в ответ на это заявление, если бы не вчерашний вечер и сегодняшнее утро. А ещё этот тон, с каким Фрит заявил о своём намерении купить Вудхаус. Не удивительно, что миссис Тонк была в такой ярости.

– Думаете? – Элизабет сделала грустное выражение лица. – Что ж, это вполне возможно, но ведь вам всё равно не жить в доме.

– О чём вы?

– Как о чём? О бедной Джейн. В деревне вас и так не любят, а если станет известно, что вы повинны в её смерти, вам здесь житья не будет. Никто не захочет работать у вас, никто не продаст карт…

По лицу Фрита прошла судорога и обнажила волчий оскал. Глаза заблестели. Мужчина схватил Элизабет за локоть и дёрнул на себя.

Она вскрикнула. Краем глаза Элизабет заметила, что констебль Бигер повернулся в их сторону, но приближаться не торопился.

– Даже не думайте, что Такеры вновь смогут оклеветать нас! Только попробуйте, и ваш брат будет гнить в тюрьме!

– Отпустите! Больно!

Фрит так и сделал, а затем зашагал обратно в деревню.

– Мисс Такер! – Бигер подошёл и обеспокоенно осмотрел её с ног до головы. – Кто это?

Элизабет сделала вдох, пытаясь прийти в себя. Что на него нашло? Она отнюдь не собиралась разносить сплетни. Это было ниже её достоинства. Любопытствовать от скуки не постыдно, а сплетничать совсем другое. Но теперь после угроз не следовало ли ей всё же что-то предпринять?

– Теодор Фрит, – сказала она констеблю Бигеру, но решила не посвящать его в свои пока беспочвенные догадки. – Слышали про эту семью?

– Фрит, Фрит, – он нахмурился и почесал затылок. – Что-то мелькает, но не могу вспомнить. Он не из деревни?

– Они жили когда-то, но потом уехали. Кажется, после смерти Селдрика Фрита.

– Селдрика Фрита? – Бигер оживился, как собака увидевшая палку, но тут же затравленно обернулся. Элизабет подумала, что констебль опять опасается инспектора, но тот что-то обсуждал с худосочным мужчиной в штатском и в их сторону не смотрел.

– Быть не может! Этот тис, а ещё Фрит вернулся.

– Чего не может быть? – тут же навострила уши Элизабет.

– Да я тут вспомнил, – Бигер достал платок и стёр пот со лба. – Как же это всё на меня. Только бы это оказалось просто самоубийство.

– Что вы вспомнили? – продолжала допытываться Элизабет. Её настойчивость была вознаграждена.

Бигер рассказал, что ещё, когда он двадцать лет назад приехал в деревню, чтобы занять пост констебля, прежний, Дикер Мактай потащил его на неосвящённую землю за кладбищем и указал на могилу Селдрика Фрита и назвал его самым изворотливым, мерзким и грязным «ублюдком», каких видел мир. Бигер был так шокирован перекосившимся от ярости лицом Мактайя, обычно такого спокойно-безмятежного, что уже не сопротивлялся, когда старик повёл его к тису.

«Здесь», – сказал он, – «Фрит развешивал своих жертв. Он всегда выбирал молодых и незамужних. Худеньких, чтобы не могли сопротивляться».

– А как же его поймали? – спросила Элизабет.

– Так тут и поймали. Он пришёл повесить Агату Мактай. Девушка собиралась в Лондон, и её бы не хватились до самого утра, если бы брат не увидел из окна своей комнаты, как человек в чёрном пошёл за сестрой. Мактай даже утверждал, что мужчина обернулся и указал на Фрита, который всё отрицал.

Старый тис зашуршал, словно дерево всё это время слушало их разговор и теперь решило высказать недовольство.

– Что же мне теперь делать? – Бигер снова оглянулся на дерево.

– Думаю, лучше рассказать инспектору. Пока этого не сделал кто-то другой.

Она зашагала в деревню. Вот где сейчас должно быть весело. Особенно учитывая, что туда только что направился Фрит.

По дороге Элизабет не могла перестать думать о том, что узнала от констебля. Выходила совсем мрачная история: убийца молодых девушек, ловля с поличным, самоубийство обвиняемого. Неудивительно, что она до сих пор будоражит деревню, а теперь после смерти Джейн добра ждать не стоит. Тем страннее, что Теодор Фрит не находится сейчас на полпути к Лондону. Элизабет фыркнула. Неужели он такой дурак, что не понимает, чем всё может кончиться?

И почему она волнуется за этого наглеца? Он собирается прибрать к рукам Вудхаус и даже угрожает Джеймсу тюрьмой. Но всё же он не дед и не заслужил проблем, только потому что не вовремя вернулся. Мысль, что Фрит может быть причастен к смерти Джейн, Элизабет отбросила. Слишком очевидное сходство с двух преступлений. Если Фрит это сделал, то он должен быть глупее садовой улитки.

В Норволке было спокойно. Те же улочки, садики с живой изгородью, люди, которые почти никуда не спешат, только сегодня их было больше, чем обычно. И это не смотря на промозглую погоду. Элизабет чихнула и поспешила к дому миссис Тонк.

– Мисс Такер! Куда торопитесь? – Элизабет повернулась и увидела, что ей машет рукой здоровяк в клетчатой рубашке. Она не знала, как его зовут, но была уверена, что он либо работает, либо живёт рядом с пабом «Золотая свинья».

Она чуть не застонала от раздражения. Почему именно сейчас, когда Элизабет так торопится оказаться в тепле, кто-то решил с ней поговорить. Но делать нечего. Хороший тон обязывает уделить знакомому лицу хотя бы пару минут.

Элизабет перешла дорогу и с улыбкой приблизилась к мужчине.

– Я просто гуляю. А вы что делаете?

– Да, вышел покурить пока там, – Он кивнул на закрытую дверь паба, но не стал договаривать. – Бедная Джейн.

Элизабет порадовалась, что он сам заговорил об этом. Она получила возможность узнать, что думает деревня, не общаясь с отцом Лислом, хотя тут же устыдилась. Всё же речь идёт о смерти человека.

– Да, она была так молода. Все, наверное, переживают?

– Больше злятся. Это Фрит их вчера всех взбаламутил, – Мужчина плюнул и почесал каштановую бороду.

– Как? – после личной встречи, Элизабет уже не сомневалась, что этот мужчина и ангела разозлит, но чтобы так скоро целую деревню против себя настроить.

– Да, напился в пабе и стал орать, что скоро купит Вудхаус и найдёт доказательства невиновности деде, – мужчина посмотрел в глаза Элизабет. – Это правда?

Она сглотнула.

– Нет, конечно. Отец никогда не продаст Вудхаус, – Элизабет хотела добавить «этому человеку», но это могло стать каплей упавшей в раскалённое масло.

Мужчина покивал, бросил взгляд по улице и засмеялся.

– Смотрите, отец Лисл даже в такое время нашёл момент, чтобы «утешить страждущих», – и подмигнул Элизабет. Она повернула голову. Священник стоял на пороге своего и что-то говорил Шерли.

Элизабет нахмурился. Неужели этот мужлан намекает на…

– Он же священник! – выпалила она.

– Священники тоже мужчины, – собеседник захохотал.

Элизабет была уверена, что покраснела до корней волос, но тут внимание привлёк шум из паба. Очень громкий шум.

– Кажется, что-то упало, – заметила она.

Собеседник рассмеялся.

– Парни разошлись. Что поделаешь?

Элизабет не понравилось, как это прозвучало.

– Может, стоит проверить?

Собеседник кивнул.

– Да, пожалуй.

Он пошёл к двери. Элизабет шагала следом. Слишком медленно, но бежать нельзя. Наконец, они перешагнули порог тёмного зала. Столы и перевёрнутые стулья были сдвинуты в угол. В воздухе витал кислый запах пота. Трое мужчин у барной стойки, так же как и её собеседник, показались Элизабет смутно знакомыми, а вот четвёртого она точно узнала: Теодор Фрит. В тишине прозвенело стекло. Теперь один из нападавших был вооружён горлышком от бутылки.

– Стойте! Что вы делаете?! – Элизабет обогнула недавнего собеседника и пошла к мужчинам. Голос дрожал, но она держала спину прямо.

– А ты кто такая? – рыкнул рыжий в кепочке.

– Спокойно, парни! – вмешался недавний собеседник. – Боб, дурень, кто разрешил тебе брать мои бутылки.

– Это он виноват! – худой как тростник Боб. – Не признаётся, что это его рук дело. Я просто попугать хотел.