Он абсолютно уверенно ведет МХТ, несмотря на то что окружающие могут сомневаться в правильности выбранного им пути.
Я тоже не всегда бываю на его стороне. Мне кажется, созданная им «Табакерка» (компания единомышленников — студентов, видящих в Табакове своего лидера) и МХТ — явления разного масштаба. И задачи перед ними стоят несравнимые.
У Табакова есть важное качество: в отличие от многих, он не разрушает, а строит. Но строит так, как считает нужным.
Что касается актера Табакова, то хочется, чтобы он сыграл какую-нибудь очень трудную для себя роль и мы увидели бы другого Табакова. Думаю, один из лучших российских актеров еще может нас удивить.
ЕВГЕНИЙ ЕВСТИГНЕЕВ
Одним из актеров, к которым я раньше боялась даже приблизиться, был Евгений Александрович Евстигнеев.
Когда мы готовили «антиюбилей» Ульянова, Ирина Александровна Резникова предложила пригласить для участия в нем Евстигнеева. Она договорилась со знаменитым актером, но в день «антиюбилея» выяснилось, что Евгений Александрович плохо себя чувствует и вряд ли сможет прийти. И вдруг в середине вечера он неожиданно для нас появился на сцене. Он вышел с Петром Тодоровским, и они показали блестящий номер: Тодоровский играл на гитаре джазовую импровизацию, а Евстигнеев с вилками в руках исполнил соло на тарелочках. Надо было видеть Евгения Александровича: его ноги, двигающиеся в такт мелодии, его улыбку.
Выступив, Евгений Александрович тихонько ушел — ведь приходил он только потому, что обещал.
Евстигнеев поддерживал нас после пожара, приезжал к сгоревшему Дому, давал интервью телевидению. Иногда просил: «Если не трудно, пришлите машину, я что-то в плохой форме». Я сначала воспринимала эти просьбы как каприз, но потом поняла, что Евгений Александрович действительно помогает через силу.
Потом мы устроили акцию: отправились к Музею революции, желая в этот бывший Английский клуб вернуть клубную деятельность. Актеры под идейным руководством Элема Климова перед закрытыми дверями музея произносили эмоциональные речи. А затем был важный исторический момент: мы завели всех в Дом актера, хотя это считалось крайне опасным. Полуразрушенный ресторан к тому времени уже освободили от мебели, поэтому мы накрыли не стол, а пол — на постеленных простынях стояли рюмочки с водкой и лежали бутерброды.
Так мы последний раз оказались в нашем знаменитом ресторане. Евгений Александрович Евстигнеев был с нами. Его речь сохранилась на пленке. Он говорил, что какой бы дом нам ни дали, мы сможем вдохнуть в него жизнь. Говорил не дежурно, понимая, что он теперь связан с Домом и будет одним из тех, кто эту жизнь в него и вдохнет.
Наша последняя встреча состоялась во МХАТе. Евгений Александрович пригласил меня на премьеру «Игроков». Он должен был уезжать за границу на операцию. Поэтому, прощаясь, произнес: «Приеду — позвоню, как договорились». Через несколько дней во МХАТ позвонила из Лондона жена Евгения Александровича Ирина и сказала, что его не стало. Она просила передать о случившемся мне и добавила: «В последнее время они были очень дружны».
Меня потрясла не только весть о смерти, но и эта фраза Ирины. Я и представить себе не могла, что величайший актер, о знакомстве с которым я когда-то не смела и мечтать, будет считать меня другом.
ГРИГОРИЙ ГОРИН
Многие помогли создавать Дом актера на Арбате. Но есть люди, которые играли главные роли — Гриша Горин и Гриша Гурвич. Особенно мы это ощутили, когда их не стало.
Гриша Горин был в хороших отношениях с папой, а меня называл сестренкой.
К моей великой радости, свое 50-летие Гриша решил отметить в Доме актера. Принес фотографии, материалы из домашнего архива. А тут — пожар, и все сгорает! Гриша перенес юбилей в ресторан Дома архитектора. Собрались Ахмадулина с Мессерером, Рязанов, Галя Волчек, Губенко, Ширвиндт… Гриша блестяще вел застолье. Прочитал адресованное ему очень смешное письмо Аркадия Хайта. И я подумала: каким же надо быть замечательным человеком, чтобы в свой день рождения как лучшее прочитать не свое произведение, а письмо друга.
Помню, как с Гришей Гориным и Марией Владимировной Мироновой мы поднимались в мой разрушенный и залитый водой кабинет в сгоревшем Доме актера. Меня трясло, а Гриша, наоборот, казался очень спокойным. Это было спокойствие мудрого человека, понимавшего, что не этот, так другой Дом актера все равно будет.
Гриша Горин провел первый вечер «При свечах» в новом Доме на Арбате. Он все делал истово — так, как будто пишет пьесу для главного театра страны за очень большие деньги. И в тот день он пришел что-то доделать. А мне как раз принесли альбом с фотографиями дома и описанием его истории. Среди прочего, в альбоме упоминалось, что дом связан с булгаковской Маргаритой, которая пролетала на метле мимо его окон. Я показала этот текст Горину. Он замер на какое-то мгновение, а затем, как сумасшедший, сорвался и убежал. Через час звонит: «Приготовь веник или щетку». Он уже знал, как использовать новый факт.
В этот вечер в здании бывшего Министерства культуры, а теперь — Дома актера, собрались замечательные люди; Губенко, Табаков, Рязанов, Этуш, Гердт… Мы проходили по 6-му этажу, где размещались кабинеты замминистров. В каждом разворачивалось какое-то действо. На 7-й этаж я передвигалась уже на метле. Мария Владимировна Миронова несла свечку. Гриша Горин тогда произнес речь, в которой заметил, что совпадение имени булгаковской героини с моим — не случайное. Я слушала Гришу с замиранием сердца.
Что такое талант Гриши, можно показать и на другом примере. Мы готовили 60-летие Дома актера в Театре Вахтангова. Мне казалось, что обязательно надо собрать людей у того Дома, на Тверской, а потом на троллейбусе привезти их сюда, на Арбат. Излагаю замысел Горину. «Замечательно!» — восклицает он и начинает произносить речь, которая к моей примитивной идее — везти всех оттуда сюда — имеет уже весьма отдаленное отношение. У него в голове возникает образ. И на этом образе он построил весь вечер.
Открылся занавес, на сцену под песню Окуджавы «Синий троллейбус» выехал настоящий троллейбус с надписью «Тверская, 16 — Арбат, 35». Он двигался мимо установленного на сцене памятника Пушкину, а затем — мимо фонарей на Арбате. Из троллейбуса вышли участники первого вечера в Доме актера, состоявшегося в 1937 году.
Когда передачу готовили к эфиру, я попросила написать: «Идея — Григория Горина». Потому что действительно это была уже его идея.
Он рождал идеи легко. Брошенные кем-то слова в его голове приобретали смысл и выстраивались в сценарий.
Однажды мы уговорили его поехать в качестве члена жюри в Нижний Новгород на фестиваль «капустников» «Веселая коза». Посмотрев выступления, он сказал мне, что надо привезти молодых актеров в Москву. Потом не раз напоминал об этом. И когда актеры наконец приехали, Гриша счастливый сидел в зале и следил за реакцией публики так, как будто это он сам выступал. В том, что теперь победители фестиваля «Веселая коза» ежегодно приезжают в Дом актера, большая заслуга Гриши.
Гриша многое мне подсказывал. Вообще у меня складывалось впечатление, что Гриша Горин ничего не делает: сидит дома, ждет, когда я ему позвоню, и мгновенно откликается на мою просьбу. Но выходили книги, появлялись новые спектакли. Когда он успевал? Не было случая, чтобы он отказал мне, сославшись на какое-то срочное дело. Наверное, он единственный человек, который не позволял себе этого.
Когда мне позвонил Шура Ширвиндт и сообщил о смерти Гриши, я тут же бросилась к нему на квартиру. Там был совершенно подавленный его друг Игорь Кваша с женой Таней. В абсолютной растерянности находилась Люба Горина. Гриша брал на себя все семейные заботы, и Люба в этот момент, видимо, ощущала наступление какого-то финала.
Григорий Горин был выше наших сиюминутных забот и переживаний, мелких политических игр и человеческих страстей. Он видел мир иначе. К счастью, он иногда показывал его и нам.
