— Новая таверна?

— Ты очень наблюдательна.

— Я подумала, что это хороший способ расширить дело. Вполне логичный.

— Рад, что смог произвести на тебя впечатление, — отвечает он с неприкрытым сарказмом. На этот раз Амара смеется и может лицезреть его ответную улыбку. Она преображает его лицо, создавая иллюзию доброжелательности. Он опирается на стол и кладет подбородок на руки. — Всякий раз, когда мы встречаемся, ты говоришь как женщина, у которой есть предложение, но до сих пор ты его не сделала. Чего ты от меня хочешь?

«Филос стоит за дверью», — думает Амара, и это вселяет в нее дикую радость. Она подозревает, что Феликс разъярился бы не меньше Руфуса, узнай он об ее обмане, о том, что она смеется над его попытками очаровать ее. Эйфория от того, что теперь она каждый день живет в любви и риске, стала накладывать оттенок безумия на все ее действия. Однако не только измена придавала ей смелости. Старое, знакомое чувство: опьянение от того, что завладела вниманием хозяина, от возможности им манипулировать. Было бы неразумно рассказывать Феликсу слишком много, она это знает, но не может противостоять искушению слегка подразнить его.

— Патроны не вечны, — говорит она.

— Если только не женятся на тебе, — отвечает Феликс, и в тот миг Амара по его лицу понимает, что просчиталась. — Или этому пижону не хватает романтичности?

Амара пытается парировать:

— Ты знаешь, что мужчины его положения не женятся на шлюхах.

Феликс улыбается, и стороны в беседе меняются так быстро, что сердце Амары подпрыгивает, точно тележка, наехавшая на камень.

— Ты хочешь вести дела со мной, когда пижон тебя покинет. Дело только в этом, так?

— Возможно.

Феликс снова поднимает кошелек на ладони и разглядывает его:

— У тебя определенно есть талант делать деньги. Этого я не отрицаю. Но вести дела с женщиной — это глупость.

Он роняет кошелек, который звонко падает на столешницу.

— Что, если ты выйдешь замуж? Все мои инвестиции в тебя, все, что ты мне приносишь, — как не бывало. — Он щелкает пальцами. — Ты принадлежишь кому-то другому, и твой заработок вместе с тобой.

То, как Феликс поработал над своей внешностью, запах помады, — все это больше не веселит Амару. Только сильнее нервирует.

— Может быть, я не заинтересована в браке.

— Значит, моя прибыль основывается на предположении, что ты до конца жизни останешься бессердечной сучкой?

— Раньше тебе этого было достаточно.

— Единственный способ заполучить активы свободной женщины — жениться на ней. Ты это мне предлагаешь?

На красной стене за его спиной она видит черные подставки с бычьими черепами на них, пустые глазницы смотрят на нее. Было безумием воображать, будто она когда-нибудь сможет забрать у него это место.

— Нет, — говорит Амара и поднимается с места.

Феликс слишком быстр. Он встает перед ней, преграждая путь к двери:

— За дурака меня держишь? Держишь меня за одного из своих клиентов, потаскуха, которых можно задобрить намеками?

Его лицо перекошено от гнева. Амаре отчаянно хочется убраться от него подальше, и она пытается протиснуться к двери.

— Не смей уходить от меня.

Он хватает ее за руку.

— Филос и Ювентус стоят за дверью, — говорит она, повышая голос, чтобы скрыть страх. — Они услышат, если я закричу.

Феликс не отпускает ее, но и не пытается притянуть ближе:

— Не следует предлагать, когда ты не готова давать.

— Я ничего тебе не предлагала, — говорит она, и в ней тоже понимается гнев.

— Разве? — Феликс вскидывает брови. — Тем хуже для тебя. Чем больше я думаю об этом, тем лучше понимаю твои маленькие намеки. Однажды Руфус тебя бросит. — Он смакует эти слова. — И кому ты будешь принадлежать тогда? Другому патрону? Возможно. Или, может быть, ты окажешься одна и тебе потребуется защита.

Феликс сильнее сжимает ее запястье:

— Это тебе нужно, разве нет? Уговорить меня вести с тобой дела, использовать меня и при этом держать на расстоянии. Хоть ты и знаешь, что за мою защиту всегда нужно платить.

Теперь, когда уже слишком поздно, Амара осознаёт чудовищность своей ошибки. Все время, потерянное в рабстве, она боялась равнодушия Феликса, в то время как его желания опасаться стоило куда сильнее. Только речь идет не о любви и даже не о похоти, с помощью которых она бы еще могла попытаться манипулировать им. Владеть ей — вот что доставляет Феликсу наслаждение. Ее взгляд невольно обращается к двери. Ей не вырваться и не добраться до двери. Вопреки собственной угрозе, Амаре в последнюю очередь хочется втягивать Филоса в потасовку, в которой Феликс, скорее всего, будет вооружен.

— Что ты предлагаешь?

— Когда Руфус отойдет в сторону, ты будешь моей. Ты можешь зарабатывать столько денег, сколько хочешь, как хочешь, до тех пор, пока ты приносишь их мне.

— Ты как-то чересчур уверен в том, что к тому времени я не найду лучшего патрона.

— Может, и найдешь. — Феликс пожимает плечами. — А я, может, найду женщину, которая принесет мне больше денег.

— Я подумаю об этом, — говорит Амара, пытаясь улыбнуться.

— Я знаю, что ты хочешь от меня избавиться. — Феликс улыбается в ответ, как будто они друзья и смеются общей шутке. — Возможно, «предложение» не самое подходящее слово. «Обещание» будет лучше.

Он притягивает ее чуть ближе; поскольку она не пытается сопротивляться, его уверенность только возрастает. Тело Феликса так близко, что она чувствует его жар.

— Ты шлюха, которая приглянулась богатому человеку, у которой своего нет ничего. А прежнему хозяину ты должна несколько тысяч сестерциев. Ты не в том положении, чтобы отвергать чье-либо великодушие, в особенности мое.

Феликс смотрит ей прямо в глаза, и у Амары нет выбора, кроме как смотреть в ответ: она боится, что спровоцирует его, если отведет взгляд.

— Мы одного поля ягоды, ты и я. И знаю, что ты это понимаешь. — Он притягивает ее совсем близко, и ее накрывает волной запаха помады, смешанной с его потом. — Так что я не возьму тебя сейчас, хоть мы оба и знаем, что тебе со мной не совладать, ты просто позволишь мне взять то, что я хочу. Потому что это безопаснее, чем объяснять пижону, откуда взялись синяки.

Гнев Амары наконец пересиливает ее страх, и она вырывается из хватки Феликса.

— Я должна поблагодарить тебя за это?

— Да, — отвечает Феликс, позволяя ей пройти. — Именно так.

Он смеется и взмахом руки отпускает ее:

— Давай просто добавим это на твой счет, к тому моменту, когда пора будет вносить последний платеж.

* * *

Амара знает, что в тот же миг, когда она шагнула в небольшой вестибюль, где Филос и Ювентус ждали ее, Филос заметил ее волнение. В его широко раскрытых глазах читается сонм невысказанных вопросов, и ей ничего не остается, кроме как отвернуться.

Они покидают помещение, спускаются по узкой лестнице и выходят на улицу. Амара и Филос по-прежнему ничего не могут сказать друг другу, и напряженное молчание нарастает между ними, но, когда они приближаются к виа Венериа, Филос внезапно оборачивается к Ювентусу и говорит ему что-то на диалекте. Амара удивленно ждет, не в состоянии разобрать ни слова. Привратник кивает, а затем быстро удаляется к форуму, в то время как их дом прямо в противоположной стороне.

— Что ты ему сказал? — спрашивает Амара, не зная, что и думать об этом внезапном уходе.

Филос уже идет дальше, так что она вынуждена нагонять его.

— Руфус приказал мне выполнить одно поручение, — отвечает он. — Необходимо кое-что забрать у огранщиков. Я просто отправил Ювентуса вместо себя.

Они останавливаются, чтобы пропустить вперед группу тараторок, которые явно направляются отмокать в горячих термах.

— Не смотри на меня, Амара, — говорит Филос, понизив голос. — Но, пожалуйста, скажи мне, что он не причинил тебе боли.

— Он не причинил мне боли.