— Тогда что случилось?
И, вопреки своему же указанию не смотреть на него, Филос сам кидает взгляд на Амару.
Они идут дальше, Амара смотрит перед собой.
— Мне просто не нравится находиться рядом с ним, вот и все. Слишком много старых воспоминаний оживают.
— Я тебе не верю. Что-то случилось.
— Он хочет на мне жениться. — Вслух эта фраза прозвучала настолько нелепо, что Амара чуть не рассмеялась. — Он не спрашивал ни о чем. Он сказал мне, что это случится, когда Руфус меня бросит.
Амаре не нужно видеть лицо Филоса, по наступившему молчанию она понимает, какой это удар для него.
— Ты должна расплатиться с ним. Немедленно. Обратись к Друзилле, к Юлии. Даже к Руфусу. Будь должна кому угодно, только не ему. Мы не можем жить с такой угрозой.
Амаре не нравится его категорический тон.
— Думаешь, я могу вот так просто попросить такую сумму денег? — Она искоса кидает на него раздраженный взгляд. — Друзилла растит ребенка, а все мои дела с Юлией держатся на ее уверенности, что у меня есть свободные деньги! И ты знаешь, как разозлится Руфус, если я попрошу у него.
Филос бормочет что-то возмущенное на своем языке.
— В любом случае это просто угрозы Феликса. Они ничего не значат.
— «Ничего не значат»! — Филос снова бранится на своем диалекте, шаркая ногами по дороге. — Что вообще ты такого сделала, что он это предложил?
— Ты обвиняешь меня? — Амара от злости повышает голос, и прохожие смотрят на них. Амара опускает взгляд в землю и ускоряет шаг. Никогда еще ей не хотелось так кусать локти из-за тайных отношений, как сейчас, когда она готова заорать на него прямо на улице.
— Один раз до меня донесся твой голос, — тихо говорит Филос. — Ты кричала на него: «Дело не в любви». Что это значило?
Амара чувствует, как ее обволакивает волна стыда, и закрывает рот рукой.
— Я не злюсь, — произносит Филос еще тише. — Пожалуйста, просто скажи мне.
— Я не знаю, — говорит Амара. — Я не знаю, что я сделала.
— Ты любишь его?
— Нет! — Филос бросает на нее предостерегающий взгляд, когда она повышает голос. — Конечно же нет. Фабия говорила мне, что я ему приглянулась, а у меня хватило глупости думать, будто я смогу им помыкать. А теперь я за это поплатилась.
— Пожалуйста, займи денег, чтобы заплатить ему, — произносит Филос, и Амара слышит отчаяние в его голосе. — Пожалуйста, попроси у Друзиллы. Я боюсь, что он обидит тебя.
Амара понимает, что он имеет в виду под этим словом.
— Я успею позвать тебя, прежде чем он что-нибудь предпримет, — лжет она. — Обещаю. И мы говорим о Феликсе. Он не сделает того, что обещает. Он просто любит играть в игры. Я сумею справиться с ним. Поверь мне, у меня было время попрактиковаться.
Они подошли к повороту на их улицу. Уже дома Амара узнаёт, что ее ждет Виктория. Эгнаций порекомендовал их еще одному клиенту, и ей вместе с Викторией нужно сходить к его распорядителю, чтобы обсудить условия и подтвердить бронирование. Поговорить наедине с Филосом ей не удастся.
— Обещаешь, что позовешь меня, если он будет угрожать тебе?
Амара смотрит на Филоса, который — она знает — с готовностью умрет от руки Феликса, если она попросит его о защите. Она никогда этого не допустит.
— Обещаю.
Глава 23
Если кто-либо желает, чтобы раб — будь то мужчина или женщина — был наказан в частном порядке, тот, кто собирается привести наказание в исполнение, должен поступать следующим образом. Если он хочет поместить раба на крест или вилы, то заказчик должен обеспечить шесты, цепи, плети и оплатить работу тех, кто приведет наказание в исполнение. Надпись в Путеолах, римском городе неподалеку от Помпеев
При дневном свете личные покои Эгнация выглядят потрепанными. Даже роскошные изображения Геркулеса кажутся неряшливыми, черная копоть от постоянно горящих масляных ламп затеняет подвиги героя. Амара полулежит на диване рядом с Эгнацием, вдыхая исходящий от него знакомый запах масла акации. Они подчеркнуто лежат на некотором, хоть и небольшом, расстоянии друг от друга, но от его близости Амару до сих пор бросает в пот. Не от страха перед давним клиентом — она прекрасно знает, что не интересует его как женщина, — а скорее от мыслей о том, как бы повел себя ее патрон, увидь он эту сцену. Пока Руфус мало спрашивал ее о том, как она ведет дела; возможно, предпочитал верить ее заявлениям, что музыка интересна ей как искусство, и закрывать глаза на ее неутолимое желание делать деньги.
На диване напротив Виктория прижимается к их новому клиенту, Кастренсису. Это маленький жилистый человечек, который, кажется, подкрасил свою жидкую бородку карандашом вроде тех, что Амара использует для глаз. В данный момент его рука лежит где-то на бедре Виктории, скрытая складками ее туники. Виктория театрально вздыхает, словно не в состоянии устоять перед его заигрыванием.
— Я так понимаю, мы с вами договорились, — произносит Амара. — Судя по вашему энтузиазму.
Она слышит, как у нее за спиной Эгнаций фыркает от смеха. Он слегка касается ее плеча.
— Кастренсис знает, что у вас, девочки, великолепнейшие рекомендации, дорогая, — подает голос Эгнаций. — А прежде я никогда его не подводил.
— Я все же надеюсь, что не по такой цене, — говорит Кастренсис.
Амара мрачно смотрит на него, но Виктория только сильнее прижимается.
— У меня есть ощущение, что ты заинтересован сильнее, чем хочешь показать, — произносит она.
Виктория бросает на Амару взгляд, который та сразу понимает и встает с места. Они много раз репетировали этот прием.
— Если ты не хочешь платить, мы уходим. — Амара жестом предлагает Виктории следовать за ней. Кастренсис крепче прижимает ее к себе, его лицо наливается кровью.
— Я не говорил, что не буду платить. Может, если ты на минутку оставишь меня наедине со своей подругой, то я сообщу тебе о своем решении.
— Сначала подпиши контракт, и тогда можешь рассчитывать не только на минутку.
Виктория изгибается и поворачивается к Кастренсису.
— Скажи ей да, — говорит она, положив руку ему на пояс и притягивая еще ближе к себе. — Пожалуйста.
— Очень хорошо, — отвечает Кастренсис с несколько ошалелым видом.
Не давая ему времени передумать, Амара сразу же оказывается рядом с ним с восковыми табличками и протягивает ему стилус.
— Считаю, нам стоит засвидетельствовать это на улице, — говорит Амара Эгнацию, указывая на контракт. Эгнаций, которому не нравится, что его попросили сдвинуться с места, закатывает глаза, но следует за ней.
— Когда ты успела стать такой педантичной? — растягивая слова, спрашивает Эгнаций, уже стоя в коридоре. Он размашисто расписывается, закрывает табличку и отдает ее Амаре. — Кастренсис вполне способен выступить перед аудиторией. И могу тебя заверить, больше минуты это у него не займет.
— Я не хочу смотреть на его противное лицо дольше, чем требует необходимость.
— Он не такой хорошенький, как твой эконом, что правда, то правда. Поверить не могу, что ты ни разу не приводила ко мне милого Филоса. — Эгнаций делает обиженную физиономию. — Мальчиком он не служил ли у Теренция?
Амара пожимает плечами:
— Я мало знаю о его прошлом… Он принадлежит Руфусу.
— Какие прелестные глаза! А какие скулы! — Эгнаций поглядывает на Амару искоса и с ухмылкой. — Надеюсь, он не конкурент Руфусу.
Амара шлепает его по руке, игриво, но достаточно сильно:
— Это уж вряд ли.
Эгнаций смеется и шлепает ее в ответ; вся эта возня кажется такой абсурдной и чуть ли не детской, что Амару тоже разбирает смех. Она немного молчит, размышляя, может ли она при людях проявлять какой-либо интерес к Филосу.
— Значит, ты знал дедушку Руфуса?
— Только по слухам. — Эгнация пробирает дрожь. — Теренций — это человек такого сорта, из-за которых мы каждый день должны благодарить богов за дарованную нам свободу.
