Прошли ещё три тоскливых года жизни Степана Фёдоровича. Однажды в квартире Влада раздался телефонный звонок. Звонила врач из владивостокского кожно-венерологического диспансера. Человек не равнодушный, она строго спросила у Влада, почему брошен родственниками старый тяжело больной человек, его родной отец. Влад и Марина с мамой немедленно поехали в больницу. Степан Фёдорович вот уже месяц, как начал болеть. Он резко похудел и пожелтел, тело покрылось струпьями. Сыновьям ничего не сказал – был стеснителен и старался не обременять близких. Неделю назад приехал на лечение в диспансер.

Очень в этой ситуации разозлила Раиса – знала, что старик попал в больницу, но не удосужилась позвонить сыновьям. А зачем ей это?

Состояние Степана Фёдоровича было тяжелым. У него был вид онкобольного на последней стадии. «Он не жилец. Вон как глаза блестят», – шепнула Марине мама – врач с большим опытом. Но вот онкологии у старика не нашли. И, вообще, причину болезни не нашли. Подлечили мазями и инъекциями, да и выписали домой. Влад отвёз отца в город УУ.

Понимая, что жизнь стремительно уходит, старик решил привести дела в порядок и тем самым позаботиться о сыновьях. На правильный путь его направил совет Раисы. Дело в том, что квартира старика была не приватизирована. Что это означало для наследников? По советским законам, после смерти так называемого ответственного квартиросъёмщика в квартире могли остаться и проживать только прописанные там родственники. Валентин и Влад в квартире отца прописаны не были. После смерти отца квартира бы осталась Раисе. Какой доброй и порядочной выглядела в этой ситуации Раиса на первый взгляд. Но не будем заранее ей аплодировать. Все было гораздо сложнее, о чем заранее разузнала Раиса.

Более 20 лет назад, к моменту демобилизации из армии, эту квартиру получил Степан Фёдорович. Получил на себя с женой и на всех трёх сыновей. Как мы помним, ни Валентин, ни Влад в этой квартире никогда не жили. Но все Уфимцевы помнили историю получения квартиры – на всю большую семью. Могла ли неплохая жилплощадь попасть в руки Раисы после смерти ненужного дедушки? Нет. Мешал ведомственный, военный статус дома. И Раиса заранее узнала, что в случае смерти старика квартиру придётся освободить. Валентину и Владу, в прочем, тоже ничего не достанется. Но эта мысль не грела.

Другим был бы квартирный расклад в случае приватизации. Но тут надо было сильно торопиться, старик дышал на ладан. А подать документы на приватизацию имел право только старый Уфимцев. В приватизированной квартире Раиса и дед получили бы по половине- маловато для мамы и дочурки. Свою половину Степан Фёдорович отписал бы двум сыновьям. Плоховатый вариант. Но процесс приватизации надо было незамедлительно начать, дабы не потерять все.

Больной старик, ничего не сказав детям, упорно ходил по конторам и нотариусам. Документы на квартиру были полностью готовы и поданы в нужную инстанцию. И снова в квартире Влада раздался телефонный звонок. Звонила на этот раз Раиса. Она сообщила, что Степан Фёдорович умер ночью. Причина смерти больного старика ни врачей, ни полицию не интересовала. Он умер от неизвестного заболевания. На момент смерти в квартире были двое – старик и Раиса. Подробности той ночи Раиса Уфимцевым не рассказывала: не те отношения.

Холодным декабрьских днём 1994 года Степана Фёдоровича похоронили. Лежать ему предстояло на новом участке кладбища, далековато от жены и сына. В квартире Уфимцевых остались жить Раиса с дочкой. Семья Раисы в очередной раз увеличилась – страшненькая безмужняя младшая дочь родила девочку.

И опять звонок Раисы не принёс братьям Уфимцевым ничего хорошего. Она сухим голосом известила, что вся квартира остаётся теперь ей, разрешение на приватизацию дедушка получил, но вот оформить не успел. Так что Раиса теперь приватизирует квартиру исключительно на себя. Все по закону. А братья могут забрать кое-что из утвари себе на память. Вот это наглость – все нажитое родителями заберёт себе чужой человек!

Валентин с женой и Влад с Мариной собрались вместе. Надо было решать, что делать в сложившейся оскорбительной ситуации. В разговоре всплыло, что Степан Фёдорович умер в максимально удобный для квартирных планов Раисы момент. Мысль была тревожной и неприятной. Приняли решение с Райкой судиться.

Привычная логически мыслить, писать статьи и диссертации, Марина подготовила обстоятельное заявление в суд. И суд в городе УУ довольно скоро состоялся. Раиса выглядела на суде наглой и жадной хабалкой, решившей захапать нажитое чужой для неё семьей. Учли, что у Раисы была собственная большая квартира. Учли и то, что Степан Фёдорович всеми подготовленными документами ясно выразил свою волю – отдать свою долю квартиры сыновьям.

Суд Раиса проиграла. Хотя и получила не так уж мало – половину. Но по-прежнему хотелось большего. Ведь ещё имелись ухоженный «Москвич» с гаражом. И снова суд Раисе отказал. Это добро принадлежало Степану Фёдоровичу. Вечная уборщица, Раиса не выглядела человеком примитивным. Наоборот, была весьма расчётлива и изворотлива. Но почему-то все ее идеи на тему: как разбогатеть и обзавестись квартирой, не шли дальше скромного наследства стариков Уфимцевых.

Братья позвонили Раисе, известили, что приедут завтра для окончательного раздела наследства. В квартире застали интересную картину – все мало-мальски ценное, нажитое стариками Уфимцевыми, было упаковано в ящики и подготовлено Раисой к вывозу.

Разговаривали с Раисой спокойно. Братья предложили выкупить Раисину долю квартиры. Предложенных за долю денег почти хватало на покупку маленького частного домика – голубой мечты Раисы. А можно забрать ещё вот этот сервиз? Конечно, бери, сказала Марина. А то, а ещё это можно? Бери-бери. Главное, больше не видеть тебя.

В итоге все получилось. Райка покинула квартиру Уфимцевых, купила свой маленький домик. Но обеим семьям Уфимцевых, родным брату и сестре Степана Фёдоровича не давала покоя мысль о наглой расчетливости Райки. А ещё больше не оставляли в покое рассуждения о причине непонятной болезни и смерти старика. А ведь его болезнь более всего напоминала отравление. «Леди Макбет» явно тяготилась ненужным ей чужим стариком. Только ведь это называется домыслами. А правду уже и не узнать.

Любящие друг друга братья честно поделили совсем невеликое родительское наследство. Им оно не очень-то и пригодилось. В 1999 году умер Валентин. Ему было 55. В 2003 в 54 года не стало и Влада – он не смог пережить смерть всей большой семьи. Это мать, Раиса Павловна, всех с собой забрала. Так сказала одна из родственниц.

Выборы – дело серьезное. Но и с ними всякое случается, кто ж не знает. Эта трагикомическая выборная история приключилась в далеком примерно 1966 году. Место действия: Владивосток – городская больница и комната в коммуналке.

Вы думаете, что в советское время в ряды компартии народ загоняли силком? И да, и нет, все было куда сложнее. Высокое начальство, офицерский состав был сплошь партийными. Рабочему человеку стать членом КПСС тоже было проще всего. Только те, кто рубал уголёк или вкалывал у станка в партию не очень и стремились. А смысл? А вот интеллигенцию, эту сомнительную прослойку между рабочими и крестьянами, в партию принимали весьма дозированно. Озабоченные карьерой интеллигенты годами ждали своей квоты на вступление.

Елена Владимировна была врачом городской больницы и принадлежала, безусловно, к городской интеллигенции. Она и вправду была очень интеллигентна, профессией своей владела отлично, на больных не орала, была любима коллегами. Возможно поэтому именно ей и предложили вступить в партию. Вступать совсем даже и не хотелось.

Карьерных соображений у Елены, рядового врача-ординатора, не было. Но как отказаться от предложенной чести? В общем, приняли Елену в ряды КПСС. Именно по причине партийности ей и было поручено поработать председателем избирательной комиссии во время очередных выборов в депутаты. Городская больница, та, что на улице Садовой, была огромной и потому имела собственный избирательный участок, чтобы больные и дежурные медики могли исполнить свой гражданский долг.