— Ты созрела, — вкрадчиво промолвил он, продолжая исследовать ее медовую кладовую. Она обмякла, но все-таки сумела сжать рукой его кисть. Он стиснул пальцами все ее сладкое сокровище и спросил:

— Неужели ты и теперь станешь отрицать, что хочешь меня?

Жюльенна почувствовала, что не сможет ему солгать, и пролепетала:

— Нет, не стану…

— Тогда раздвинь пошире ножки! — сурово приказал он ей, продолжая шевелить пальцами.

Жюльенна зажмурилась, пронизанная предчувствием божественного удовольствия, и, запрокинув голову, выпятила бюст. Дэр наклонился и стал сосать ее грудь, производя рукой ритмичные возвратно-поступательные движения. Ей почудилось, что в нее проник его шалун-удавчик, и она заскулила от восторга. Дэр истолковал это по-своему и занял между ее бедрами исходную позицию для штурма.

Внутренний голос отчаянно нашептывал ей, что теперь самое время опомниться и прекратить это грехопадение. Но кровь, вскипевшая в жилах, затуманила ей рассудок. Дэр воспользовался ее полуобморочным состоянием и ввел скользкую головку своего дракончика в ее трепещущую росистую расселину.

Жюльенна охнула, пораженная размерами вошедшего в нее мужского инструмента. Не давая ей спохватиться, маркиз вогнал в нее свое орудие по самую рукоять. Она задергалась, пытаясь извернуться и сползти с его шампура, но Дэр стиснул пальцами ее плотные ягодицы и хрипло расхохотался. Жюльенна пискнула и учащенно задышала. Он стал яростно штурмовать катакомбы ее нежной плоти, проникая в них все глубже и глубже и рыча, словно рассерженный лев. Жюльенна лишь тихонько вскрикивала, подпрыгивая на столешнице и постепенно приноравливаясь к его телодвижениям.

Какая-то неведомая сила властно стиснула всю ее женскую суть, Дэр захрипел и, подавшись вперед, затрясся вместе с ней в экстазе. Она же впилась ногтями ему в спину и завизжала. Дэр извлек из нее своего удава и тотчас же снова загнал его в норку. Жюльенна обмякла, однако маркиз еще долго терзал ее, доводя до полного изнеможения.

Когда же его пыл слегка остыл, Дэр неохотно остановился. Неожиданное ощущение пустоты в ее горячем лоне породило у Жюльенны панику. Но не успела она расхныкаться, словно малышка, лишенная своей любимой игрушки, как маркиз, застегивая штаны, бесстрастно произнес:

— Будем считать результат этой партии ничейным.

Лишь тогда Жюльенна в полной мере осознала, что именно случилось между ними.

Испуганно покосившись на свои набухшие груди и раздвинутые ноги, она ахнула и оцепенела. Да ведь негодник Дэр овладел ею прямо на столе! Густо покраснев, она спрыгнула на пол и стала подбирать свои вещи. Дэр со все возрастающим интересом наблюдал за ней, впопыхах забывшей, что она стоит к нему спиной в весьма фривольной позе.

Натягивая на себя одежду, Жюльенна прокручивала в голове события этого вечера, пытаясь понять, в какой момент она совершила непростительную оплошность и упустила инициативу.

Ведь в ее планы не входило доводить флирт до безобразного пассажа, она лишь собиралась раздразнить Дэра и помучить его, как он когда-то терзал ее. Но все обернулось не так, как ей хотелось, он вволю потешился с ней самым бесцеремонным образом, она же и не попыталась сопротивляться.

Ей стало не по себе. Пусть Дэр и назвал это беспутство «ничьей», но своего добился: слышал, как она охала и стонала, убедился, что она его хочет. Чтоб ему провалиться! Да и ей самое подходящее место у чертей на сковородке!

Она украдкой покосилась на него, желая проверить, не мучается ли он угрызениями совести, но никакого огорчения на его физиономии не заметила. Дэр оставался спокойным и даже равнодушным. Почувствовав на себе ее взгляд, он сказал:

— Пошли, моя прелесть. Я отвезу тебя домой.

Жюльенна вздрогнула, пораженная нахальным блеском его глаз, мысленно обозвав себя глупой коровой.

За семь лет, прошедших после их ссоры, она совсем не поумнела. Она расправила руками платье и вышла из кабинета.

Некоторое облегчение Жюльенна почувствовала только спустя четыре дня, очутившись в салоне мадам Соланж Брогар на очередном собрании французских эмигрантов. Отправляясь туда, она слегка волновалась, поскольку боялась оказаться в центре всеобщего внимания в связи с ее скандальным пари с лордом Уолвертоном в оперном театре. Весь Лондон знал, что маркиз поклялся добиться ее благосклонности, и теперь бомонд с интересом ожидал известий о развитии этой истории.

Но к своему величайшему облегчению, Жюльенна, войдя в изящную гостиную, поняла, что всех присутствующих волнует другая новость — о подписании в Шомоне союзниками Великобритании договора о решительном совместном наступлении на войска Наполеона. Корсиканец должен был вскоре пасть, и французская знать, бежавшая от ужасов революции в Англию, ликовала и всячески восхваляла британского министра иностранных дел, считавшегося инициатором Шомонского трактата.

— Все разрешится в течение месяца, господа, — предсказывал какой-то пожилой аристократ. — И тогда наш любимый король Людовик XVIII вновь вступит в свои законные права.

Другой седовласый провидец, однако, выразил сомнение в скором поражении чудовища, и в гостиной завязался оживленный спор.

Жюльенне помахала рукой хозяйка дома, стоявшая в дальнем конце помещения, гостья улыбнулась ей и, взяв у лакея с подноса бокал с хересом, стала протискиваться сквозь толпу. Соланж была старинной приятельницей ее матери, они перебрались в Англию в одно и то же время. Но в отличие от Адели мадам Брогар успела захватить с собой в эмиграцию фамильные драгоценности, что позволило ей жить в Лондоне на широкую ногу. Ее салон с удовольствием посещали не только земляки, но и знаменитые английские политики, общественные деятели, художники, музыканты, писатели и поэты. Потчуясь французскими деликатесами, шампанским и коньяком, они с вдохновением говорили о живописи, литературе и правах женщин. Но сегодня в центре всеобщего внимания был Наполеон.

Расточая любезные улыбки, Жюльенна размышляла лишь об одном: что станет с ее репутацией и карьерой, если обнаружится, что она забеременела. Какая же она дура! За семь лет, прошедших со времени ссоры с Дэром, у нее не прибавилось ни капли ума. И попутал же ее бес опять вступить с ним в интимную связь!

Все последние четыре дня она пыталась понять мотивы его поведения. Зачем он ее преследует? Вывод напрашивался только один — чтобы отомстить ей и хорошенько ее помучить.

А ведь она ощутила при встрече с ним совсем иное чувство — настоятельный зов плоти. В ней пробудилось давно забытое вожделение, а вместе с ним и воспоминания об их встречах в садовом домике.

В тот роковой вечер, когда она позволила Дэру заманить ее в элитный клуб и отдалась ему там на столе, в ее планы вовсе не входило доводить легкий флирт до бурной развязки. Она собиралась лишь раздразнить его, распалить в нем страсть, а потом со смехом отвергнуть его бесстыдные притязания. Но разве могла она предвидеть, что сомлеет, едва лишь он станет ее ласкать? Как могла она подумать, что сдастся ему без сопротивления? В который раз, обругав свою глупость, она поклялась впредь никогда не расслабляться и всегда держать себя в руках. А с маркизом Уолвертоном встречаться только на людях, дабы избежать нового грехопадения.

Между тем Дэр каждый вечер появлялся в театре, что чрезвычайно ее раздражало. Один раз она даже забыла от волнения слова своей роли, и Дэр громко подсказал их ей из своей ложи, вызвав оживление в зале. Жюльенна едва не заскрежетала от злости зубами, делая ему реверанс в знак признательности. Позже, раскланиваясь со сцены перед публикой уже вместе со всей труппой, она не преминула нанести ему ответный удар: не только отметила его драматическое дарование, но и предложила попробовать свои силы на театральных подмостках.

Зрители встретили эту язвительную реплику хохотом и аплодисментами. Дэр смеялся громче всех. Антрепренер господин Арнольд улыбался, предвкушая рост популярности Жюльенны и, как следствие, своих доходов.