– Привет. Как спалось? Уже посмотрела, какой сертификат на новом кусочке пазла? – улыбнулся Тилар. В рубашке с парой расстёгнутых пуговиц он выглядел очень притягательно. На спинке стула угадывался небрежно брошенный пиджак.

– Собираюсь на тренировку, Ларий поедет вместе со мной гимнастику для беременных делать, – видимо, представив эту картину, Тилар хмыкнул. – Я пазл не видела, ты где оставлял?

– Должны были доставить, – Тилар позвал своего секретаря, оказалось, что тот просто забыл отправить подарок. – Я тебе уже сколько раз предлагал взять отпуск, слишком рассеянным стал в последнее время, – отчитал его Тилар. – Передавай дела второму помощнику и недели на три езжай отдыхать, считай это приказом.

Тилар извинился, что так получилось с подарком, но что там за сертификат, говорить отказался.

– Вечером сам отдам. Скажи Ларию, чтобы поцеловал за меня.

В итоге на занятия я чуть не опоздала. Я отказалась от помощи Римара, переоделась в костюм для тренировки, и, как всегда бывает, когда торопишься, провозилась долго, пытаясь понять, где у топика лицевая сторона и как застёгивать кофту. Чувствуя себя, как проштрафившаяся первокурсница, я следом за Ларием зашла в зал для тренировок.

– Госпожа Алина, верно? Проходите, безмерно рад вас видеть, – расплылся в улыбке инструктор, симпатичный мужчина.

Я уставилась на его «беременный» животик, и не сразу сообразила, что это просто реалистичная накладка для наглядности, да ещё и надетая поверх футболки. Смотрелось очень дико!

В зале, кроме нас, сидели ещё три парочки. Одна дама пришла сразу с пятью мужьями, другая, судя по всему, готовилась рожать со дня на день, а третья скромно сидела в сторонке с мужчиной сильно старше её.

– Проходите, присаживайтесь. Вот этот коврик на время занятия ваш, можете взять подушки. Муж садится за спиной и повторяет за моим помощником, который в синей футболке. А вы, госпожа, слушаете мои указания.

Пока я устраивалась, Римар принёс подушки, убедился, что нам с Ларием ничего не нужно, и сел в уголке, обвесившись вирт-панелями.

– Это же та дрянь, которая саблезубую кошку отравила! – услышала шёпот сбоку.

– Да нет, это «домашний муж» оказался в сговоре с юпитерианами, говорили же в новостях, – возразил мужской голос.

– А про теплицу вы слышали? Мне кажется, это очень мило, что старик так любит дочку, что полез за букетом для неё.

– Тишина в зале! – призвал к порядку инструктор.

Он сел на коврик перед нами, опёрся спиной на грудь помощника, и занятие началось. Мы дышали, расслаблялись, сделали пару лёгких упражнений на растяжку и для укрепления спины. В исполнении «беременного» инструктора всё это смотрелось настолько странно, что мне хотелось смеяться, и, судя по тому, как кусала губы сидящая неподалёку венерианка, не только мне.

Ларий после занятия выглядел задумчивым, видимо, впечатлился небольшой лекцией об изменениях в женском организме при беременности. Меня эти подробности не пугали, подумаешь, кости таза на последних сроках раздаются, главное, чтобы всё прошло хорошо.

В кафе Римар заказал нам отдельную комнатку, сам принёс заказ. Не знаю, каким образом он уговорил повара приготовить блюдо, которого не было в меню, но мне было вкусно, и даже пирог вышел именно таким, как я представляла.

– Госпожа, посетить квартиру нам разрешили, при условии, что вы сразу сообщите, если обнаружите что-то странное или необычное, – сообщил Римар, дождавшись, когда я закончу с десертом.

Фруктовый салат со сливочным кремом в меня влез даже двойной порцией – Ларий отдал мне свою мисочку и с умилением смотрел, как я довольно жмурюсь, доедая последние кусочки. Сладкие и сочные, с лёгкой кислинкой, фрукты словно купались в сливочном соусе, который таял на языке, оставляя приятное ванильное послевкусие.

От поездки в квартиру и Ларий, и Римар пытались меня отговорить, но я настояла на своём. Там остались мои вещи, да и просто хотелось заглянуть туда в последний раз перед продажей.

Первым из лифта вышел Римар, под его ногами хрустнули какие-то обломки. Погром в квартире был хуже, чем я ожидала. Ни одной целой вещи, мебель восстановлению не подлежит, даже встроенные шкафы нужно было менять.

Римар выдал нам по два ящичка на воздушной подушке, с табличками «на утилизацию» и «оставить». Ларий ушёл в ту зону, где когда-то была «мужская половина», пошевелил ногой обломки, выудил рваную футболку и бросил в ящик для мусора. Следом достал наручники, покрутил в руках, хитро на меня посмотрел, хмыкнул и положил в ящик «оставить».

Я просто бродила среди погрома, не обращая внимания на плывущие следом ящики. В этом доме я провела детство, сюда я вернулась, когда стало совсем плохо и других вариантов не осталось. А сейчас внутри не было ни одной эмоции, я чувствовала себя замороженной, или роботом, у которого отключили половину функций.

Взгляд зацепился за необычный блеск, словно разлили нефть и теперь на нём играет радугой плёнка. Я наклонилась, уже понимая, что увижу. Несколько кусочков пазла выпали из коробки и теперь были покрыты царапинами и трещинками. Я покрутила детальки в руках и бросила в коробку «оставить».

Я поднимала какие-то мелочи, бросала в летящие следом коробки. Расчёска с кучей полезных функций, теперь со сломанной ручкой, отправилась в мусор. Заколка, которую я заказала с самого первого сертификата от Тилара, оказалась с отломанным лепестком. До дрожи в руках стало жаль, такое воздушное деревянное кружево, такая тонкая работа, на заказ, специально для меня. Я всего раз надевала! Зло смахнув выступившие слёзы, я бросила заколку в коробку «оставить».

Понимаю, что, если захочу, мои мужчины купят мне новую. Но мне нужна именно эта, самая первая, вместе с воспоминаниями, с ощущениями, которые живут на кончиках пальцев, когда впервые встречаешься взглядами, впервые целуешь, впервые получаешь ценный и важный подарок, в котором даритель выразил себя – и угадал твоё желание, которое прячется так глубоко, что и сама о нём не догадываешься.

Я вздохнула и окинула взглядом погром. Римар методично обследовал квартиру, что-то отмечая в вирт-окне и поглядывая в мою сторону. Ларий зачем-то решил отгрести обломки шкафа. Словно почувствовав мой взгляд, он обернулся и помахал какой-то балкой, видимо, бывшей полкой.

Возле меня бесполезной кучей пластика валялся перегоревший домашний робот. Я села на него, спиной к мужчинам, чтобы не мешали думать, вытянула ноги. Короба попытались подлететь поближе. Ящик с пометкой «мусор» вдруг дёрнулся, перекосился на левый бок. Я только хмыкнула – опять возле меня техника ломается.

И так обидно стало. Что ж мне так не везёт! С бывшим и отцом моего малыша, с любимым папой, который оказался обманщиком и женоненавистником, с Венерой в целом. То Ларий пострадал, то меня обвинили из-за саблезубой кошки и теплицы, уже и не представляю, откуда ждать следующую напасть.

Я подняла взгляд выше и поняла, что сижу не просто напротив стены, а прямо перед дверью единственного уцелевшего помещения.

– Ну здравствуй, мама, – всхлипнула я. – Кажется, я снова всё сломала. Не знаю, что ты там прячешь, но это оказалось явно важнее единственной дочки. Когда я убегала, ты могла меня остановить, могла мне позвонить, написать, попросить вернуться. А ты обо мне забыла! Я же просто хотела быть для тебя хорошей, мечтала, что ты меня похвалишь. Я всегда хотела, чтобы ты просто меня обняла! Просто обняла, мам! А мне никогда не получалось к тебе пробиться! То отцы вокруг тебя, то младшие братья, то какие-то дела у тебя. А я?! Где было моё место в твоей жизни?!

Слёзы текли по щекам, а я просто не могла остановиться, и выговаривала панели на двери всё, что накопилось в душе.

– Ты говорила учиться – и я училась. Я же была лучшей в классе, мам! А ты вела себя так, словно по-другому и быть не могло. Тогда я баловалась, лезла на деревья, ломала роботов, получала выговор за поведение в школе. Ты меня ругала, говорила, что разочарована – но я точно знала, что в эти минуты ты меня видела, наконец-то видела, мам. И я снова поступала наперекор, просто чтобы убедиться, что я всё ещё тебе не безразлична. На Земле в первый год я ругала себя, но всё равно проверяла в инфосети все статьи про Венеру, чтобы знать, что у тебя всё хорошо. А потом рыдала по ночам в подушку. Я так хотела, чтобы ты попросила меня вернуться, мам. Чтобы ты просто написала. Да хоть бы и поругала! Я всегда чувствовала себя роботом, которому дают указания и пытаются установить в неподходящую программу. На каждый праздник, особенно на День рождения, я мечтала услышать: «Любимая доченька, ты умница, я тобой горжусь!». А получала всегда одно и то же: «Алина, не вертись за столом, Алина, венерианки себя так не ведут, Алина, старайся лучше». Да я из кожи лезла, выворачивалась наизнанку, как тот робот, которого я раскурочила перед побегом!