Миновав один фонарь, потом второй и третий, Юра оказался на очередном перекрестке. Он попытался сориентироваться в уме, выбирая направление к ангару на пристани, и, понадеявшись, что не ошибся, двинулся туда.

Громов полз неспешно, но методично; выбрасывал сначала одну руку, потом переносил тяжесть тела на левую ногу и подтягивался, отталкиваясь правой рукой. Пара секунд уходила на то, чтобы передохнуть и слегка отдышаться, опустив голову вниз, и цикл начинался с начала. Костыль, перехваченный под мышкой, скреб по противоположным перилам, ударяясь от столбики и отсчитывая их, словно зловещий и очень медлительный метроном.

Сколько так прошло времени, Громов понятия не имел, но вдруг при следующем толчке почувствовал, что горизонтальные перила, сбалансированные по высоте рельефа, круто обрываются вниз. Он добрался до берега. Он дошел!

Почти сразу, едва он осознал свою близость к цели и возликовал, по его плечу похлопала тяжелая рука, привлекая внимание, и голос Тимура ободряюще прокричал прямо в ухо:

- Осталось тридцать метров! Ангар уже видать!

- Где Элен? – крикнул Юра, сгибаясь еще сильней и захлебываясь снегом. Никакого ангара он пока не видел, хотя и верил, что он там есть. Не видел он толком и Борецкого, скрытого за метелью.

- Бродят кругами! Потеряли направление и возвращаются к «Sejour»!

- Не замерзнут?

- Нашел о ком переживать! Такие нигде не тонут, особенно в снегу.

- Они тоже люди, - с сомнением прошептал Громов и повысил голос: – А статуэтка?

- При мне!

Несчастные тридцать метров до лестницы на пирс они преодолевали минут двадцать, не меньше. Громов едва не сверзился со ступеней, удержав себя на весу в последний момент, но костыль свой выронил. Его пришлось долго искать, чтобы кое-как, с опорой на тонкую палку, доковылять потом до желанной двери.

Дверь на склад тоже завалило снегом, и Тимур, поставив чемоданчик, разгребал рыхлый сугроб руками. Громов входил внутрь вторым и, захлопнув дверь, привалился к ней спиной. Ноги его совершенно не держали, не было сил даже дотянуться до стула, но очень не хотелось постыдно сползать по стенке у Борецкого на глазах.

Тим, едва отдышался, плюхнул на стол саквояж, стянул перчатки и щелкнул замками:

- Отопление врубать, полагаю, не стоит. Мы тут не задержимся, хотя… - Он оглянулся на обессиленного Громова и, качнув головой, подтащил ему к двери стул. – Садись-ка, мой друг! У меня фляжка есть с коньяком, прихватил из бара. Сейчас плесну чуток и отогреешься.

- А не повредит? – просипел Громов. – Не уверен, что алкоголь и портал можно совмещать.

- Если за красные флажки не заступать, то можно. Лучше б чайку горячего, конечно, но термосы, заразы такие, в столовке все ведерные. А фляжка – малышка, крышечка у нее с наперсток. В самый раз тебе будет.

Тим самолично напоил его и, полюбовавшись на краски, стремительно возвращающиеся на лицо друга, улыбнулся:

- Ну вот, теперь можно и милых барышень встречать! Зеркало надо активировать для наведения через… - отвернув рукав толстого свитера, он бросил взгляд на наручные часы, - через семь минут. Сможешь пока настроиться на рабочий лад?

- Куда я денусь с подводной лодки? – ответил Юра, стягивая с заледеневших рук облепленные мокрым снегом перчатки.

30.6 (2 часть)

**

Циазомвазаха. Затерянный храм Обоих Солнц. День Икс

Иван и Патрисия

Их было девять. Впереди шел Сперанский с дочерью и ее бывшим супругом. За ним какой-то темнокожий бугай, тащивший огромное деревянное кресло, похожее на трон. Следом за ними – де Трейси с Патрисией, казавшиеся добрыми друзьями: сын основателя «Прозерпины» даже подал даме руку, помогая сойти со ступеней. Замыкали шествие Чебышева со своим провожатым, крепко держащим ее под локоть, и третий вооруженный наемник, недвусмысленно водивший дулом винтовки по сторонам.

Остальных головорезов до храма не допустили, но их судьба Демидова-Ланского занимала сейчас мало. Скрутили их или перебили, ему было безразлично, потому что мир готовился перейти на новые рельсы, где все будет совершенно иначе. Сей акт понимали и в «Прозерпине» и потому наверняка не слишком скандалили, когда их основной костяк разлучили с охраной.

Впрочем, трех наемников, чтобы организовать крупные неприятности, хватило бы за глаза. Одна шальная пуля, угодившая в Чашу или Зеркало, была способна испортить замысел. Вещий Лис, помня об этом, хорошо проинструктировал своих людей, сидевших сейчас за мониторами и притворявшихся физиками и лаборантами. Демидов-Ланской сначала протестовал, убеждая генерала, что без настоящих помощников ему не обойтись, не тот случай, но отряд Лиса, оказывается, умел не только метко стрелять. Обучить элитных спецназовцев элементарным действиям, необходимым для успеха эксперимента, удалось довольно быстро, но на сложных участках Иван все же оставил настоящих ученых.

Увидев Патрисию, входящую в зал, Демидов-Ланской поспешно отвернулся, пряча от нее глаза, а вот от Чебышевой, растрепанной и вызывающе-непримиримой, отводить взгляда уже не стал. Он с самого утра был в курсе, что на нее одели взрывное устройство с начинкой, но почему-то глупо надеялся, что это муляж и средство шантажа. Надежды, конечно, оказались напрасными, незадолго до появление «гостей» Мухин написал, что таймер на «поясе шахида» активировали, и это болезненно кольнуло в сердце. Демидов-Ланской считал, что в злоключениях Лили была доля его вины, ведь это с его подачи Пат взяла Чебышеву в джунгли. В данный момент он лично исправить ничего уже не мог, и вид девушки – не просто знакомой, а той, с которой он бок о бок выполнял сложную миссию в Корее, - был его личной голгофой.

- Всем оставаться на своих местах и сохранять спокойствие! – выкрикнул Сперанский вместо приветствия, поднимая правую руку с зажатым в ней пультом. – У нас всех одна задача – очистить мир от накопившихся ошибок и диффузии. Если будем работать дружно, никто не пострадает. Но если кто-то из вас неосторожно рыпнется, я нажму кнопочку, и заряд сработает раньше времени. Поэтому прежде, чем что-то сказать или сделать, подумайте о своем здоровье. Нам здесь терять нечего. У нас, можно сказать, девиз «Со щитом или на щите»!

Ответом ему была гробовая тишина. Демидов-Ланской не счел нужным это комментировать, а остальные присутствующие, включая Вещего Лиса, изображающего подсобного рабочего, полномочий вступать в переговоры не имели.

- Не мечите бисер перед свиньями, Илья, - негромко велел дипломату де Трейси. – Они знают о бомбе с самого вашего отъезда. Это для них давно не сюрприз.

- Я предпочитаю всегда действовать с открытым забралом, Антуан. Джентльмен тем и отличается от простого работяги, что, споткнувшись о кошку, называет ее именно кошкой.

Сперанский сделал знак бугаю с креслом поставить нелепый предмет мебели в центре зала у колонны. Пока на этот «трон» усаживали Милу, а к колонне за ее спиной Дмитрий Москалев со вторым «охранником» привязывали Чебышеву, Иван, уже не таясь и не отрываясь, смотрел на Патрисию.

Пат, скользнув по нему предостерегающим ответным взглядом, хладнокровно изучала будущее поле боя. Она не была здесь с тех самых пор, когда Семенченко перевел описание скрытых ловушек и провел первых ученых безопасным путем к алтарю.

Изменения были колоссальные: пещерный зал, очищенный от мусора, казалось, приобрел еще больший размах и величие. Вдоль стен, покрытых письменами, а кое-где и лесами для удобства исследователей, выстроились ряды столов с компьютерами и другой необходимой техникой. По каменному полу змеились десятки кабелей и проводов. Всюду на штативах были развешаны осветительные приборы и видеокамеры.

- Нужно осмотреть алтарь вблизи, - сказала Патрисия де Трейси. – Мне кажется, его функционал отличается от аналогичного, описанного в тибетских анналах. Если так и есть, то это сильно осложнит нам дело.

Эти фразы были условленными. Патрисия включилась в игру, предложенную Иваном, и хотя он знал, что она согласилась, все равно испытал облегчение.