– А сроки? – упавшим голосом спросила Вика.

– Можешь не торопиться. К концу июня подготовь, а запланируем все на конец августа–начало сентября.

“Боюсь, что в конце августа–начале сентября вам это уже не понадобится, – подумал ангел Вика. – Интересно, а что они собираются сделать с Симулиным? Наверное, оставят его на сладкое. Какой-нибудь сердечный приступ под занавес”. От этих мыслей ангелу Вике стало как-то не по себе.

Приближались майские праздники, а с ними и традиционная поездка в родительский дом. Перед Викой встала проблема выбора подарков родителям. Это действительно была проблема. В предыдущие годыВика испробовала разные варианты. Ни один не подходил. Дорогая бытовая техника и разные приспособления для облегчения ведения хозяйства она обнаруживала впоследствии в дальних углах кладовки в так и не распакованных коробках.

– Да мы не умеем этим пользоваться, дочка… Еще сломаем… – оправдывались родители.

– Так прочтите инструкцию.

– Да ну, она такая там сложная. Быстрее сам салат настругаешь, чем в этом комбайне разберешься.

Дорогая одежда вызывала большие сомнения.

– Куда ж я в этом пойду, дочка? Тут же все просвечивает, да и горло открыто, – не скрывала своих сомнений мама.

– Спасибо, Викуся, – всегда благодарил папа, но тоже прятал обновку в шкафу, чтобы ни разу потом не надеть.

Тот же эффект имела покупка дорогих одеколонов для папы и духов для мамы. Ювелирные украшения не носились, потому что “жалко потерять”. Они были очень консервативными, ее родители, и не меняли своих вкусов десятилетиями. Говорить же о стоимости подарков было категорически нельзя: вместо того чтобы обрадоваться и начать больше ценить подаренную вещь, они огорчались тому, что дочка выбросила деньги на ветер.

Так и не решив, что купить, Вика зашла в ближайший к дому магазин одежды. Магазин был небольшой, “с советским ассортиментом”, как отзывалась о нем Вика. По периметру помещения была развешена одежда сомнительных фасонов и расцветок, в основном трикотаж российских производителей.

– Берите-берите и не сомневайтесь даже. У нас в этих водолазках полрайона ходит. Яи себе такую купила, – нахваливала продавщица товар одинокой пожилой покупательнице.

– Даже не знаю, не очень это ярко для моего возраста? – колебалась покупательница.

– Ну что вы, женщина. Это как раз пожилым подходит. Освежает цвет лица, – пыталась отмести все сомнения продавщица.

– Наверное, вы правы. И к тому же эта расцветка очень подойдет к моей синей кримпленовой юбке.

“Кримпленовая юбка, боже мой! В таких в семидесятые ходили. А я думала, что это только в провинции люди так цепляются за прошлое. Оказывается, и в Москве живут еще такие бабульки, которые до сих пор предпочитают носить юбки из своей молодости, – думала Вика. – Кстати, а это идея! Надо вспомнить, какие бренды были в советскую эпоху, и найти что-нибудь родителям в подарок. Так-так. Гжель, хохлома, жостовский поднос, оренбургский платок, павлово-посадский платок, одеколон „Тройной“ или, как праздничный вариант, „Шипр“, духи „Красная Москва“, икра лососевых рыб. Отлично, так мы и сделаем!”

Поездка в Кувшиново на майские давно уже стала традицией. Во-первых, там жили Викины родители: Виктор Михайлович и Мария Ивановна Кравченко, а родителей нужно навещать. Хотя бы раз в год. Во-вторых, ехать в полноценный отпуск за рубеж – невыгодно, цены на все поездки взлетают минимум в два раза. И в-третьих, майские праздники – это святое время для работ в огороде. Посадки картошки и всяких там разных овощей. Предполагалось, что Вика едет помогать родителям, хотя на деле большую часть времени она проводила с книжкой на кровати. Родители ее жалели: “Бедная девочка и так устала, работая в этой сумасшедшей Москве” – и сельхозработами не нагружали.

Вика и раньше не любила свой город, а после Москвы она и вовсе перестала понимать, как можно там жить. Одиннадцать тысяч населения, из которых минимум восемь пьют как сапожники (те, кто постарше) или употребляют сельский вариант наркотиков (те, кто помоложе). Главная достопримечательность города – бумажно-картонная фабрика.Основное хобби горожан – работы в огороде. Поезд “Москва–Осташков” приходит в Кувшиново ближе к двум ночи и стоит всего пять минут. Даже поезд не хочет там задерживаться, а что уж о людях говорить.

Викины бывшие одноклассники делились на две категории: те, которые пошли учиться в местный целлюлозно-бумажный техникум, и те, кто поехал поступать в институт. Вторых было меньше, и уезжали поступать они в основном в Тверь или в крайнем случае в Питер. В Москву поехала она одна. Поступать на психологический в МГУ. Никто не верил, что она сможет поступить, не потому, что Вика была дурой, а потому, что все твердо знали, что “в Москве все по блату”. А Вика неожиданно легко, с первого раза поступила. И те первые пять лет были самыми приятными годами еемосковской жизни. Веселая студенческая жизнь, знакомство с ошеломляюще живым городом и его насыщенной культурной жизнью, интересные лекции и блестящие преподаватели, новые друзья и перваямосковская любовь… И главное – жизнелюбие, энергия, драйв, которые, казалось, никогда не кончатся. Оглядываясь на прожитые в Москве годы, Вика так и не могла понять, в какой момент все изменилось. Когда город-сказка превратился в город-вампир и что именно погасилотот огонь вечного праздника?

Но, несмотря на извечные жалобы на тяжелую московскую жизнь, Вика понимала, что лучше уж так, чем медленно деградировать в районном центре Тверской области с красивым названием и симпатичным гербом с тремя кувшинками на сине-зеленом фоне. Приезжая раз в год повидать родителей, Вика иногда случайно встречала своих бывших одноклассников или подружек по двору. Выглядели они ужасно. Все какие-то неухоженные, нечесаные, с пьющими мужьями и кучей сопливых ребятишек. Поли по сравнению с ними была “Мисс Вселенная”. И даже те люди, которые окружали Вику каждый день в московском метро и тоже в массе своей выглядели и пахли не лучшим образом, даже они приобретали какой-то столичный шик в сравнении с родными кувшиновцами.

В этом году, как обычно, Вика купила билет на поезд “Москва–Осташков”, подарки родителям, книги, чтобы скрасить свое пребывание в отеческом доме, и отправилась в путь. Настроение у нее, тоже как обычно, было ниже среднего. Во-первых, в поезде было не слишком чисто и дуло из окон, во-вторых, ее не покидали мысли о недоделанных на работе делах, и, в-третьих… а чему, собственно, радоваться? Она же не в Сан-Тропе летит с АХ, который, кстати, так до сих пор и не проявился.

Ангел Вика, напротив, был рад поездке. Федя Иванюшкин никогда никуда не ездил, и для ангела Вики это была прекрасная возможность своими глазами посмотреть на то, как живут люди в провинции в двадцать первом веке. Он надеялся, что смена впечатлений поможет ему развеяться и, возможно, натолкнет на мысль, что делать дальше с этой милой барышней, Викторией Кравченко. Как уберечь ее от грозящей опасности.

На станции Вику встретил папа, а дома, несмотря на раннее утро, мама ждала дочку с горой свежеиспеченных пирожков и чаем из самовара. Вика пыталась приучить родителей к электрическим чайникам, но безуспешно. Родители не хотели пользоваться электрочайниками, мотивируя это тем, что “они жрут электричество”, и по старинке ставили чайник со свистком на газовую плиту. Исключение делалось только для старого электрического самовара, который водружался на стол для чаепития по праздникам.

– Мама, ну зачем ты? Ночью печь пироги… Я же на неделю приехала, испекла бы потом. – Вика каждый год говорила эту фразу после традиционных объятий и поцелуев.

И мама всегда отвечала:

– Всего на неделю? Ну я же любимые твои: с капустой и вишневым вареньем.

– Да, всего на неделю. Мне работать надо, ты же знаешь.

– Конечно, Викуся, конечно. Ой, а похудела ты как! Ты кушай пирожки-то, кушай, тебе поправиться надо. Смотреть не на что, кожа да кости. Потому и одна до сих пор. – В маминых глазах стояли слезы.