Демант вдруг перестал улыбаться и серьезно посмотрел на меня.

– Верно.

И снова залихватски рассмеялся, но мне было совсем не смешно.

Всю ночь я спала на полу, укутавшись в золотой плащ Деманта. Лежать с ним на кровати я отказалась, уж лучше на ковре. Он пообещал утром посадить меня на цепь, и я решила, что он шутит.

Ничего подобного.

Я подскочила от холодного прикосновения Восьмого принца, который надел мне на шею металлический ошейник с массивной цепью.

– Пора вывести меня в свет. Темный двор жаждет увидеть мою новую игрушку, – с довольной ухмылкой произнес Демант, облачаясь в черно-зеленый бархатный кафтан, расшитый золотыми нитями и изумрудами.

Он швырнул на пол комплект такой же черно-зеленой одежды, точнее ее обрезки.

– Надевай.

– Нет.

Восьмой принц резко дернул за цепь и подтащил меня к себе, из-за чего моя рана на плече открылась.

Еще на Арене паж в зеленой шапочке вытащил из меня стрелу и дал выпить какое-то обезболивающее зелье. О моей ране на запястье он тоже позаботился, смазав утром порез мазью, похожей на жир.

– Даже не думай показывать свой норов, – тихо произнес Демант, зло прищурив глаза, – Темный Двор не прощает ошибок. Они – не я. Запомни это. Я самое доброе и милое существо во всем Свартхейме. Я единственный принц, который не пытает своих слуг. Чужих – да, бесспорно, но своих – никогда. И если ты сейчас на прогулке выставишь меня в дурном свете – будешь капризничать, звать на помощь, пытаться сбежать, то подпишешь себе смертный приговор, потому что Видящих Темный Двор ненавидит. Ненавидит сильнее, чем собственное отражение в зеркале, ведь Видящие видят грязные тайны, которые мы скрываем колдовством от окружающих и самое главное – от самих себя. Свартхейм это мир лжи, которую сейчас на прогулке ты и будешь внимательно изучать, смотреть на тех, на кого я укажу, и запоминать все детали, никак и ничем себя не выдавая. Ты все поняла?

Восьмой принц буравил меня полным ненависти взглядом. Я кивнула, судорожно вцепившись в крошечное платье, сшитое из лоскутков.

Я сняла свою одежду, сгорая от стыда, ведь Демант и не собирался отворачиваться, критично изучая мое телосложение и качая головой. В итоге он накинул мне на плечи свой тяжелый бархатный плащ, подбитый коричневым мехом. Меня пронзила теплая волна благодарности к этому чудовищу, ведь он позаботился обо мне и моих чувствах.

– Стыдно с такой уродливой служанкой благородным господам показываться, – ответил на недоуменный взгляд пажа в зеленой шапочке Восьмой принц и шагнул и распахнул дверь спальни, потащив меня за собой на цепи.

– Иди впереди меня, а то хлыстом огрею. В Свартхейме нельзя медлить или стоять на месте, а то порчу на смерть поставят, – проворчал мне в спину Восьмой принц, толкая в пеструю толпу гниющих средневековых дворян.

Дверь спальни Деманта вела в огромный холл, потолок которого терялся где-то в голубой туманной выси. По холлу важно прогуливались благородные господа, выгуливая на цепях своих слуг, словно собак.

Я зажмурилась, а потом снова открыла глаза – все взгляды разукрашенных живых мертвецов в плащах впились в меня. От такого внимания я чуть не запнулась и не упала, благо к Деманту сразу же подскочил какой-то гниющий дворянин в синей шляпе с пером. На цепи он держал нагую и настолько худую девушку, что я могла пересчитать ее кости.

– Этот, – вдруг отчетливо произнес Восьмой принц.

Я вздрогнула и стала затравленно озираться, вызвав острый приступ хохота у мужчины в шляпе. Его худышка смотрела на меня стеклянными и пустыми глазами, не реагируя ни на что, кроме голоса своего господина.

– Какая удача, дорогой брат, что ты наконец-то нашел кого-то уродливее себя, – сверкнул желтоватыми зубами дворянин в синем, – но твое страшилище интересно не так, как твое назначение. Ходят слухи, что ты стал Верховным Казначеем вместо Девиллина. Это правда?

– Все верно, мой любезный брат Дьюморт, – с улыбкой, таящей яд, ответил Демант, – удивляюсь тому, что ты, Верховный Царедворец, узнал об этом последним и от меня, а не от своих шпионов, которых я, кстати, уже всех переловил и обезглавил, предварительно выколов глаза и отрезав языки, ведь они каким-то загадочным образом проникли в мою личную свиту под видом слуг.

Дворянин в шляпе поджал губы и круто развернулся на каблуках, затерявшись среди ярко одетых зевак, обступивших Восьмого принца.

– Ищи что-нибудь необычное, – снова приказал Демант, подталкивая меня в спину рукоятью хлыста, чтобы я шла быстрее.

Дворяне расступались перед Восьмым принцем, подобострастно склоняя головы. Наверное, Верховный Казначей обладает большой властью в Свартхейме.

– Какая прелесть! Мой мальчик снова обновил свой гардеробчик! – вдруг выскочил из толпы худощавый мужчина в оранжевом обтягивающем трико и остроносых туфлях.

На голове у него была диковинная прическа, похожая на птичье гнездо. Он смерил меня высокомерным взглядом, закатил глаза и приоткрыл рот, в котором не было ни одного зуба.

– А вот «это» что за чудовище? Мне страшно на «это» даже смотреть. Ты же знаешь мой тонкое чувство прекрасного. Очень славно, что ты скрыл «это» своим плащом, иначе меня бы хватил удар! – мужчина снова закатил глаза и кокетливо взмахнул рукой, на которой не хватало указательного пальца.

– Мой дорогой и любимый братец, открою тебе одну ужасную тайну: люди больше не в моде. Совсем. Запомни это: сейчас в моде только нелюди. Не-лю-ди. Вот взгляни на моего нового песика. Тилли! Ко мне, родной! Иди к папочке!

Мужчина в трико щелкнул пальцами, и к нему подполз изуродованный и истерзанный старик, к голове которого были приделаны рога, а на спине красовались пришитые крылья.

Демант хладнокровно рассматривал бедного калеку, который затравленно озирался по сторонам в поисках помощи. Он с мольбой посмотрел на меня, и мне на глаза сразу же навернулись слезы. Я хотела отвести взгляд, но не смогла: Восьмой принц приказал вести себя так, как будто я зачарованная кукла, иначе он отдаст Джулию на растерзание этому брату-маньяку, который внимательно рассматривал мое лицо, цепко изучая каждую черточку, словно решая в голове какую-то головоломку.

– Ты ведь не зачаровал служанку, так родной братец? – с тонкой улыбочкой заметил беззубый мужчина.

– А ты не обезболил своего пса, так Верховный Советник Дэлит? – в тон ему ответил Демант.

– Я люблю наслаждаться страданиями, дорогой братец, – отозвался садист.

– И я, – снова в тон ответил Восьмой принц и толкнул меня в спину рукоятью хлыста.

Разговор был окончен – так я поняла, но настырный беззубый мужчина не спешил сдаваться.

– Я доложу о магическом нарушении королю, – ехидно бросил в спину Деманту мужчина в трико.

– Я тоже, – не остался в долгу Восьмой принц и нагло ухмыльнулся.

Мертвые дворяне снова обступили нас плотным кольцом, тыкая в меня пальцами и беззастенчиво обсуждая меня и других слуг на поводках, которые, признаться, были в ужасном состоянии. Почти все они были нагими и худыми, одетыми в лохмотья, которые не скрывали следов насилия и побоев.

– Теперь слушай меня внимательно, – горячо зашептал Демант, – рыжий садист, с которым я только что разговаривал, оставил для тебя подарочек – магическую ловушку, чтобы досадить мне. Ты не почувствуешь боли, ведь Зачарованная, поэтому сделай три шага вперед и разыграй спектакль: рухни на пол, бейся в конвульсиях, делай, что угодно, лишь бы Верховный Советник тебе поверил. Он работает на короля и выискивает Видящих и зачарованных. Он подозревает тебя. Развей его сомнения. Будь умницей, и тогда эта унизительная прогулка для тебя закончится. По крайне мере на сегодня.

Я молча кивнула и продралась через обступившую меня толпу мертвецов, сделав ровно два шага, но вдруг на мгновение замешкалась. А вдруг из-за колдовства свартов  меня снова скует паралич? Что тогда делать?

В школе я не играла в спектаклях, да и с актерским мастерством у меня беда, но Восьмой принц пришел мне на помощь: с силой толкнул рукоятью хлыста в едва зажившую рану на плече. Без всякого лукавства я разыграла самую настоящую сцену боли и страдания, валяясь на полу в окружении мертвых дворян.