Она широко улыбнулась, обнажив ровные белые зубы, и звонко рассмеялась, а затем исчезла в толпе танцующих.

Внутри было на удивление много народа. Я никого не знала, но зато все знали Джулию, подходили здороваться и чокаться бокалами с вишневым пуншем.

В центре танцпола стоял фонтан с алкоголем, в котором каждый час менялась выпивка. Сейчас в нем плескался вишневый пунш, потом обещали розовое шампанское.

Я отвернулась к стене и зажмурила нос – отовсюду мне воняло какой-то тухлятиной, поэтому мысль присоединиться к алкогольной вечеринке вызвала у меня отвращение.

Чертов приступ застал меня врасплох. Именно из-за этих жутких головных болей я всю жизнь учусь на дому и живу, как средневековая затворница.

Тетя Мори говорит, что так на меня повлияла смерть родителей, но я сомневаюсь. Дело в том, что я почти не помню детства, и во всем виноваты сильные головные боли.

Может у меня опухоль в голове растет, поэтому у меня что-то происходит со зрением. Почему я вижу странные вещи? Я потерла глаза. Вот сейчас мне показалось, что у официанта вместо головы череп, а вместо вишневого пунша в фонтанчике плещется кровь…

Я снова ощутила острый рвотный позыв и бегом помчалась в туалет, где прихорашивались незнакомые девушки.

– Твоя подруга красивая, – обратилась ко мне одна из них, поправляя лифчик перед зеркалом, – не то, что ты. Ни кожи, ни рожи. Как тебя вообще пустили?

От такой наглости я опешила и застыла, словно пораженная громом. Это еще одна моя особенность: во время сильного волнения или стресса я застываю, словно истукан, поэтому мне нельзя заниматься спортом, лазить по деревьям и водить машину, мало ли где меня накроет этот паралич?

Но на этот раз я застыла от жуткого страха. Что-то снова произошло с моими глазами: в отражении зеркала девушки были уродливыми старухами, покрытыми струпьями, с гнилыми зубами и седыми волосами, сквозь которые просвечивался череп.

Меня снова чуть не вырвало, но я совладала с собой и закрыла глаза. Когда я их открыла, девушки уже исчезли.

Когда я вернулась в зал, играла медленная музыка, парочки кружились на танцполе, заключив друг друга в страстные объятия. Я искала взглядом Джулию и вдруг мелькнуло красное платье – она зажималась с парнем в черной куртке, который показался мне знакомым.

Это тот, который стоял на обочине. Точно. Маньяк! Какой нормальный человек будет прогуливаться в Читтерском лесу в полночь?

Я бросилась к подруге, чтобы оттащить ее от извращенца, тем более, что Джулия, вдрызг пьяная, позволяла делать со своим телом все. Почти.

Парень бросил на меня сердитый взгляд. Левую половину его лица изуродовал шрам от уха до подбородка, который он прикрыл прядью черных волос. Строгое и холодное выражение лица, как у тети Мори, когда она изучат рукопись на мертвом языке.

Вдруг музыка резко оборвалась, свет погас, и клуб погрузился в кромешный мрак.

– Включите свет! – крикнула я. – Джулия! Нам пора! Идем домой!

Я вытянула руки вперед и беспомощно шагнула в черную пустоту, уперевшись ладонями во что-то твердое и холодное. Металл.

– Никто никуда не пойдет, – ответил мужской голос.

Вдруг темное помещение залило багровое пламя факелов. Я стояла напротив мужчины в черных доспехах. Прямо передо мной стоял парень со шрамом. Джулия без сознания лежала на полу.

Я бросилась к ней, но мне заломили руки мужчины в черных доспехах и масках. От страха я онемела, горло свело судорогой. Я хотела позвать на помощь, но не смогла.

Мы стояли в руинах старой часовни. Над головой в черном небе мерцали звезды. Было холодно. Дул ветер. Этого просто не могло быть. У меня снова начались галлюцинации. Я отчаянно замотала головой.

– Почему не спит? – спросил мужчина в маске.

– Потому что ничего не пила, – отозвался другой. – Я наблюдал за ней. Странная девка.

– Отведи к остальным, – ответил парень со шрамом и отбросил прядь волос с лица. – Ты видишь меня, верно? – спросил он и задрал мой подбородок, чтобы заглянуть в глаза. У него были жуткие черные глаза, в которых отражалось пламя факелов.

– Вижу, – дрожащим голосом подтвердила я, – поэтому вы меня убьете? Как свидетеля?

– Нет. Пока.

– Я хочу домой.

– Я тоже. Но ничего, скоро мы будем дома – в Свартхейме.

Парень со шрамом усмехнулся и надел мне на голову черный мешок.

Меня бросили на холодный деревянный пол клетки и сняли мешок. Это была телега, которую тащила костлявая черная лошадь с красными глазами. Внутри лежала Джулии и еще две девушки. Все они спали.

Я вцепилась в прутья клетки и попыталась рассмотреть местность. Мне было очень страшно, меня парализовало от ужаса, я не могла ни пошевелиться, ни открыть рот, и немой крик сотрясал мое нутро.

Это был точно Читтерский лес, но дорога была незнакомой. Я никогда так далеко не уходила вглубь этой дикой чащи.

Среди старых мшистых деревьев клубился туман. Телеги с крипом длинной вереницей ехали по руслу пересохшей реки, подпрыгивая на щебенке. Их было около двенадцати, может быть больше. В некоторых клетках людей было много, как селедок в банке, в некоторых всего несколько. Каждая телега была помечена цветным флажком. Каждую клетку сопровождал всадник в черных доспехах. Нашу – парень со шрамом на лице.

Было очень тихо, Слышен был только скрип колес и разговоры похитителей, указывающие на меня острием изогнутого полумесяцем меча.

Мой похититель не сводил с меня пристального черного взгляда, иногда на его бледном лице мелькала улыбка.

– Демант, почему дань не спит? Или ты переправишь ее через реку? – подъехал к парню со шрамом другой похититель в черных доспехах и ткнул рукой, затянутой в железную перчатку, в мою сторону.

– Посмотрим, – ответил тот, которого назвали Демантом и прищурил глаза, – готовь переправу, Черные Врата близко.

Мужчина в черных доспехах кивнул и поскакал вперед колонны, терявшейся где-то далеко в тумане. Я проводила его полным надежды и ужаса взглядом.

«Черные Врата! Так называется скалы возле Неверфила, значит, мы недалеко от дома. Нужно попробовать сбежать».

Эти мысли придали мне сил, меня отпустил паралич, и я, наконец, смогла наклонилась к Джулии и проверить ее пульс, попыталась разбудить, но тщетно.

– Зря стараешься, твоя подруга напилась кровавой воды и будет спать, пока мы не пересечем Красную реку, – Демант наклонился в седле, чтобы лучше рассмотреть мое лицо, и покачал головой.

– Жаль, некрасивая. Придется тебя убить, – пробормотал он, но я все расслышала.

– Отпустите нас! Пожалуйста. Мы ничего не сделали. Умоляю вас! – я прижалась к прутьям клетки и вытянула руку, чтобы ухватится за край черного плаща похитителя, но он лишь усмехнулся.

– Я не могу отпустить. Могу только убить. Вы теперь собственность Свартхейма, – оскалился Демант и проследил за моим взглядом, ведь я не могла отвести глаз от мертвенно-бледной половины его лица, изуродованной шрамом.

Вдруг телега остановилась, колонна остановилась, а черные всадники, пришпорив коней, устремились куда-то вперед.

«Переправа» – догадалась я, и снова стала мучительно всматриваться в туманный лес.

Я сняла кожаную куртку, протащила через прутья и бросила на дорогу, чтобы оставить метку для полиции или спасателей. Больше я ничего не успела сделать, ведь мой похититель вернулся.

Телеги снова тронулись, где-то впереди загрохотало так, словно обрушилась гора, а потом сквозь туман я увидела черное зево пещеры, в которую вел каменный мост, переброшенный через Красную реку.

Местные жители называют ее Кровянкой, потому что возле полуразрушенного моста, построенного еще в Средневековье, ее воды окрашиваются бурым цветом. Этому явлению нет никакого логического объяснения, ведь происходит это только в ночь полнолуния.

Телеги одна за другой въезжали на мост, исчезая в темном провале нависшей над ним скал Черные Врата. Вдруг я заметила, что похитители перед въездом на мост телеги доставали из клетки одного пленника, которого затем бросали в реку, наблюдая за тем, как он тонет.