– Ну что, брат соскучился тут один, да? Бегаешь, шалишь и мешаешь бойцам спать и набираться сил.

Зайчик на мгновение остановился, прислушиваясь к словам полковника, а потом отскочил куда-то в сторону и скрылся.

Голова после операции побаливала, но боль была терпима. Плечо левой руки стянутое тугой повязкой, зудело.

Очень хотелось пить, но рядом никого не было, а звать кого-то ему не хотелось. Полковник стал изучать провода, отходящие от его тела к каким-то приборам, в которых он ничего не смыслил. Увидел большую банку с прозрачной трубкой, отпускающую по каплям живительный эликсир. Это, наверно, глюкоза, подумал он и только тут вспомнил, как давно не ел настоящего хлеба. Чувство голода проснулось в нем. Рот наполнился слюной. Домашний горячий лаваш с бараньим сыром и сладкий чай, вот и все, что ему сейчас хотелось.

Вспомнился дом, дети, жена.

– Ну что ж, все подвластно времени и везение не может быть бесконечным, как не может быть жизнь бесконечной в этом мире, – вспомнив, где и что с ним произошло, полковник закрыл глаза и попытался успокоиться.

В последнее время эта фраза, очень часто приходила ему в голову.

Он каждый день видел во сне своих, далеких друзей, с которыми прошел первые годы ада Карабаха. При встречах, старался не спрашивать про других, смущенно похлопывая друг друга по плечу.

А мысли – ну как ты выжил, кого ты видел, где остальные, – как настырные шмели в жаркую летнюю погоду, так и лезли, жужжали в голове.

Смех, радость от встречи и жуткая мучительная боль, пронзающая до костей, опутывающая крепкой паутиной всю душу, страх, как бы не спросить о других, чтобы в ответ не услышать, что их уже нет с нами.

– Ну, как ты, «старина», поживаешь?

– Как дома? Дети еще не забыли, как зовут их отца?

Снова расставания, и одно пожелание, как тогда в горящей крепости Шуши, перед последним броском: « Мужики, постарайтесь выжить – прошу вас, мужики, я всех вас хочу видеть живыми». Но, не ко всем судьба была благосклонна.

Как иногда хочется заглянуть к Нему, ВСЕВЫШНЕМУ, кто предсказал всем «Судьбу», кто «Послание» послал мусульманам, где указал, что «только в раю каждый найдет успокоение». Да спросить бы ВСЕВЫШНЕГО АЛЛАХА, когда нам выйдет срок, и много ли нам осталось, чтобы успеть довести задуманное до конца.

Может быть, Володя Высоцкий знал, когда хрипел свою песню: – «Только к богу в рай, не бывает опоздания».

– Живой пока, – подумал полковник, – значит не время нам еще туда, на покой, рано нам, остались еще наши дела на этой грешной земле. Сквозь дремоту ему послышался голос преподавателя тактики полковника Ляхова, из академии Бронетанковых Войск, где он учился в Москве:

– «В любой обстановке способный командир должен проявить себя настолько, чтоб заслужить всеобщее уважение, а для этого, надо только всегда оставаться самим собой и верить. Верить в свою судьбу, в стойкость и мужество своих солдат».

«Настолько» – интересно сказано, а как узнать, где конец, и где начало границы. Судьбе было угодно дать преодолеть все трудности боев, ухабы и шероховатости поднять на высоту власти и бросить в глубокое ущелье человеческой ненависти. Жизнь многому научила его.

Со временем он стал прекрасно понимать, что только его разум – настоящее его оружие, которое не дает сломаться. Еще он понял, что оно становится только тогда оружием, когда познаешь своего врага, которого должен одолеть.

Ведь и жизнь, собственно, не что иное, как умение распознать врага и победить его, уничтожить и восторжествовать над ним.

Однако люди гибнут чаще всего не от слабости, не от недостатка сил, а из-за чрезмерной доверчивости.

Вот и он всегда верил людям, так же искренне, как и относился к ним, но сейчас, когда он лежал на больничной кровати, у него было много времени, чтобы еще раз все вспомнить, что с ним произошло за последние два года войны. Его израненная душа не могла успокоиться, набраться сил, а память, как самый безжалостный фильтр, словно рентгеном стала просвечивать забытые страницы пережитого прошлого.

Безжалостно наружу стали выступать факты, о которых предпочитают умалчивать члены правительства, которых раньше называли «Слугами народа». Со временем, конечно, история всех этих, так называемых «слуг народа» расставит на свои места, и воздаст им по «заслугам».

Одних она будет беречь в народной памяти, других оставит догнивать в «отходах прошлого», о которых нежелательно вспоминать.

Но вся беда в том, что часто – даже очень часто – судьбы многих тысяч людей зависят от неугодных персон, облаченных, доверием партии и правительства.

Персоны сначала были все коммунистами и служили одной партии и одному правительству. Потом наступили смутные времена, и каждый решил создать свою партию, и служить только ее идеям, одного они только не поняли, сколько же тогда должно быть правительств? Начали решать и постановили – « у каждой партии – должно быть свое правительство» и никто не вспомнил про простых людей. Считая людей просто черной массой – что подадут то и примут. Они решили – они сделали.

Пришла идея – «Народный фронт» с лозунгами «За свободу и независимость», «За демократию». Все казалось просто и понятно. Однако в жизни не все так как хотелось бы. Вокруг каждой идеи – будь она плохой или хорошей всегда крутится толпа бездельников. Потом к этой хорошей идее примазываются всякие жулики и политические аферисты, заинтересованные уже не в идеях партии, а лишь в том, чтобы нахапать, как можно больше при жизни и еще оставить детям своим кое-что. Проходимцы, воры и жулики, тунеядцы, наркоманы, бездельники и спекулянты, бездарные преподаватели, тупые политики как шакалы, почуявшие «лакомый кусок», вдруг стали проводниками идей Народного фронта. Всем им захотелось сразу свободы и независимости. Процесс как говорится – пошел.

– Крикуны – стали главами исполнительной власти в районах.

– Наркоманы – директорами хлопковых заводов.

– Воры и грабители – директорами банков.

– Учитель математики – Министром обороны страны. При этих «дельцах», – слесари стали командовать боевыми бригадами.

– Директор шерстяной фабрики – боевым корпусом.

– Контрабандисты встали у руля таможенных комитетов.

Все дружно стали «править» страной, смоля папиросами, отпуская бороду и разъезжая по Баку на дорогих иномарках.

Страна покатилась в пропасть. Карабах запылал огнем. Простой народ на собственной земле превращался в изгоев, и не было тех, кто бы мог и хотел бы их защитить от врага.

Естественно, что история зарождения армии будет писаться после войны и только со дня наших побед. Однако это будет предательством по отношению к тем, кто сложил головы, но не бросил оружие под Малыбяйли, и Дашалты, в Ходжалах. К тем, кто погибли в Шуше и Лачине, Кубатлах и Агдаме, под Садараком и Физули, под Тет-Тером, в Кельбаджаре и Геранбое, в Тоузе и Гедабеке, кто замерзал в горах Мурова, кто отступал с последним патроном в магазине автомата, и берег этот патрон для себя.

Легче всего вырвать мрачные страницы из летописи поражений. Но мы, очевидцы тех событий не имеем морального права, скрывать ошибки, сваливая вину, на отдельных лиц.

Честь и слава всем, кто тогда, отступал с надеждой, что все временно и придет тот час, когда они снова вернуться в свои покинутые родные края.

Все люди живут тем, что ждут какие-то перемен, перелома в жизни, чудо. И ради этого могут вытерпеть все: голод и бедность, холод, унижение, несправедливость, но только не позор

Перед глазами полковника закрутилась картина ада, отступления из Шуши: – многокилометровые колонны вооруженных людей. Машины, нагруженные имуществом, нажитыми годами, вперемешку со скотиной. В санитарных машинах, на телегах и на тракторных прицепах стонут раненые. Маленькие ослики тянут огромные повозки с домашним скарбом. Тонконогие Карабахские скакуны, когда-то принесшие славу Азербайджану на мировых скачках, еле плетутся, навьюченные, чем попало.