Она не станет ни о чем просить его – пусть убивает, если хочет, пусть насилует…

Но он просто растянулся рядом, подложив руки под голову, и, осторожно вытянув из ее кулака край одеяла, укрылся.

– Спокойной ночи, пленница.

Потрясенная непонятно мягким обращением, Алисон уставилась на Джафара. В душе боролись облегчение и смятенное непонимание.

Зачем, для какой цели привез он ее в этот пустынный лагерь? Если не хочет сделать своей наложницей, почему похитил?

На следующее утро, увидев, что Джафара нет рядом, Алисон искренне обрадовалась. Махмуд принес ей воды для умывания, а потом и завтрак, который Алисон с аппетитом съела. Как она и ожидала, Махмуд принес блюдо с кускусом, традиционной едой берберов, – пшеничные зерна, сваренные на пару, как рис, и скатанные в маленькие шарики. Утром за завтраком кускус подслащали молоком с медом и подавали вместе с финиками, миндалем и приторным мятным чаем.

Освеженная крепким сном и вкусной едой, Алисон почти оправилась от тяжелых испытаний и теперь медленно пила третью чашку чая, наблюдая, как угрюмый Махмуд занимается уборкой – подметает ковры, проветривает одеяла и тюфяк, подливает в лампы оливковое масло и складывает одежду хозяина.

Снаружи раздавались привычные для лагеря кочевников звуки, и Алисон через отверстие входа было видно, как среди моря палаток десятки воинов занимались повседневными делами. За лагерем расстилалась бескрайняя пустыня, изнывающая под палящим солнцем, выжигавшим последние остатки ночной прохлады.

У шатра стоял высокий голубоглазый бербер, которого Алисон видела предыдущей ночью. Он, по-видимому, все еще охранял ее, хотя одновременно ухитрялся ухаживать за лошадьми. Здесь, в более спокойной обстановке, коней кормили, поили, расчесывали гривы и начищали сбрую и седла.

Алисон решила, что голубоглазый бербер – нечто вроде конюшего, а Махмуд – камердинер повелителя. Она пыталась вовлечь мальчика в разговор, выяснить, где находится лагерь и почему Джафар похитил ее, но сумела лишь вытянуть из слуги, что Джафар эль-Салех – могущественный вождь, который служит самому Абдель Кадеру, Защитнику Правоверных.

Махмуд все еще неуклюже ковылял по комнате, но Алисон внезапно поняла, что за ней наблюдают. Испуганно вскинув голову, она увидела нескольких молодых женщин, теснившихся на пороге и с любопытством разглядывавших ее, словно непонятный экспонат в музее. Подняв подбородок, Алисон ответила таким же откровенно изучающим взглядом.

Лица женщин были открыты, и Алисон могла легко разглядеть гордые, благородные черты. У всех были красивые большие глаза, узкие орлиные носы и светлая кожа. Лбы двоих украшала искусная татуировка. Алисон знала, что берберки в отличие от арабских женщин не носят чадры. На всех были яркие свободные платья, схваченные поясом у талии, легкие платки и множество серебряных цепочек и браслетов.

Одна из татуированных женщин, очевидно, самая старшая из всех, медленно выступила вперед и, поклонившись Алисон, показала на себя.

– Тагар.

Поняв, что так, должно быть, зовут женщину, Алисон нерешительно улыбнулась.

– Меня зовут Алисон. А-ли-сон.

– Али-сон, – с сияющей улыбкой повторила берберка, кивая головой. Остальные начали пересмеиваться и что-то говорить. Тагар хлопнула в ладоши. Женщины мгновенно оказались в шатре. Каждая несла охапку одежды и какие-то вещи. Алисон окружили и повели в спальню.

– Khemee ekkas, – велела Тагар, когда за ними опустилась занавеска.

Алисон непонимающе взглянула на нее.

– Ты, пожалуйста, сделай… – продолжала женщина на плохом французском. Она, казалось, гордилась своей способностью объясняться на чужом языке, а остальные с почтением взирали на нее, дружно кивая. Алисон тоже была поражена, поскольку не знала ни слова по-берберски, однако все же не могла сообразить, чего хочет женщина. Девушка покачала головой.

– Простите, не понимаю. Что именно сделать?

– Esdig, – пояснила Тагар, потянув за жакет Алисон. Девушка поняла, что они просят ее раздеться, и поспешно отступила.

– Не стану снимать одежду!

– Esdig, esdig, – терпеливо повторяла Тагар, но, только когда потерла в руках полу жакета, Алисон поняла, что женщины хотят постирать ее вещи, и радостно улыбнулась.

– Спасибо! Буду очень благодарна, если вы мне поможете.

Весь следующий час Алисон предоставила себя заботам берберских женщин, одевавших, причесывавших и украшавших ее по обычаям своей страны. Сначала они надели на девушку длинную сорочку тонкого белого полотна, а поверх – красно-синюю полосатую тунику, подпоясанную кушаком. Корсаж складывался вдвойне над грудью и закреплялся завязками на плечах. Женщины принесли и обувь – сандалии из мягкой кожи и бабуши – шлепанцы с задранными носами.

Когда на свет появились гребни, Алисон вспомнила обещание Джафара и нехотя признала, что до сих пор он был неизменно добр к ней. Очевидно, среди всех неотложных дел повелитель нашел время, чтобы позаботиться о пленнице.

После того, как волосы Алисон были заплетены в косы и уложены, ей дали веточку и велели жевать. Тагар объяснила, что это souak. Берберские женщины используют растение, чтобы дыхание всегда было свежим. Далее на стол поставили душистое травяное снадобье, чтобы втирать в обожженную солнцем кожу. Кроме того, ей принесли множество горшочков и кувшинчиков с краской для бровей и ресниц, хной, чтобы румянить ладони, лоб и ступни.

Однако Алисон решительно воспротивилась всякой косметике. Она не собирается раскрашивать лицо, наносить татуировку или пачкать хной соски, что, к ее невероятному смущению, они хотели над ней проделать. Однако пришлось подчиниться женщинам, повязавшим ей на голову большой синий платок, концы которого ниспадали на плечи, словно мантия.

Кроме всего этого, было еще множество нарядов. Алисон даже не знала, как они носятся. Получить объяснения оказалось труднее всего, но с помощью неправильного французского Тагар и почти несуществующего арабского Алисон, а также обмена жестами девушка умудрилась что-то понять. Она из вежливости пыталась узнать название каждого предмета на берберском, что неизменно вызывало добродушный смех женщин. К собственному удивлению, Алисон обнаружила, что прекрасно проводит время и почти забыла при этом о своем положении пленницы могущественного вождя. Когда женщины встали, чтобы уйти, она почувствовала разочарование, хотя пространно поблагодарила их за дары и пригласила приходить, когда будет время.

После ухода берберок Алисон начала рассматривать принесенную в подарок одежду. Еще раньше она заметила более скромный и подходящий к ее положению наряд – широкие парчовые шаровары и блузу, поверх которой надевался доходивший до талии жакет-болеро с длинными рукавами. Алисон решила, что он достаточно удобен, поскольку похож на прежний костюм для верховой езды.

Сняв тунику и сорочку, она натянула мешковатые панталоны и улыбнулась, видя, что совершенно утонула в них. Она как раз пыталась сообразить, как лучше завязать кушак, когда неожиданно ощутила чье-то присутствие.

Подняв глаза, Алисон с испугом увидела стоявшего в дверях Джафара. Он как раз приподнял занавеску, готовясь войти, но замер, словно зачарованный, не сводя глаз с ее обнаженной груди. Глаза хищно сверкали.

Алисон, охнув, уронила кушак и прикрыла руками порозовевшие холмики.

– Ты прекрасна, – медленно выговорил он.

Джафар словно позабыл французский! Алисон была так потрясена, услышав английскую речь, что на мгновение забыла об охватившей ее ярости и уставилась на Джафара.

– Ты знаешь английский? – потрясенно пролепетала она.

Джафар сделал вид, что ничего не произошло, хотя мысленно проклинал себя за глупость и беспечность. Не хватало еще, чтобы прелестная пленница узнала лишнее! Придется быть поосторожнее. Она слишком умна, чтобы долго оставаться в заблуждении, особенно если он будет продолжать делать подобные ошибки!

Встретившись с ней взглядом, Джафар безразлично пожал плечами,