Что делать человеку, если он осознал, что физическая реальность никогда не сможет удовлетворить его потребности? И, в Х1Х, и в ХХ-ом веках – это было серьезной проблемой для мыслящего человека. Карл Ясперс посвящает несколько страниц в «Общей психопатологии» резиньяции (иное обозначение «мировой скорби). Он даже предполагает, что это состояние (resignatio – уничтожение): «…иногда же в научной среде воцаряется резиньяция, а вся деятельность сводится к повторению уже известного». Монтень также много говорит о «мировой скорби». Но, как об учении Сенеки. О его трактате «О спокойствии Души». Он, Монтень, допускает, что бывают такие «преходящие» настроения, которые Сенека возводит в абсолют, говоря об «оцепенении души, парализованной среди руин собственных желаний… о полном подчинении судьбе, безропотном смирении, об отказе от любых активных действий…»

Понятие «Мировой скорби», введённое Жан Полем в романе «Зелина, или Бессмертие Души». Йоги же, на путях самниазина, человека, который должен «отряхнуть с себя все привязанности к жизни», наоборот, стремятся к «оцепенению души», к атараксии.. «Ataraxia» – отсутствие волнений, невозмутимость) – в философии Эпикура и его школы – состояние душевного покоя, невозмутимости, к которому должен стремиться человек, в особенности мудрец. Так, что, для одних – мировая скорбь – это душевная боль, психальгия. Для других – желанное состояние полной невозмутимости. Освобождение от телесных потребностей.

Настоящее время категорически против атараксии, резиньяции и «мировой скорби». Наше, «осевое время» противопоставляет этим «упадническим настроениям» социальные институты «БДСМ» и «selfie». В феноменологии современной Общей психопатологии, «упадничеству», этому новому декадансу, есть вполне адекватный, на наш взгляд, синоним – порнофобия!

Порномания давно стала субкультурой. Мы уже называли одно ее имя – «мет-арт»! Считаем, нужно бы доработать термин – «мета-арт». Как «метафизика».

В понимании феноменологии идентичности субъекта с самой себе в разных состояниях в современной Общей психопатологии, остро стоит вопрос о границах нормы духовности. С точки зрения методологии, это – о пределе адекватного субъективного отражения. В аксиологическом и экзистенциальном планах – о критериях реальных и ирреальных ценностей и смыслов. В том и другом случаях речь идет, о способах структурирования и деструкции самосознания в Общей психопатологии.

Отдавая себе отчет в сложности выше намеченных проблем, мы постараемся показать лишь феномены деструктурированного (в клиническом) и «нормального» в Обще психопатологическом, аспектах самосознания. При этом, будем иметь в виду, что сейчас, когда пишется эта книга, «внутренние» (генетические мутационные, «эндогенные») и «внешние» (социогенные) детерминанты приводят к одинаковому конечному результату. В этих условиях, особенно трудно говорить о некоей «норме» духовности.

Ценностное содержание субъективной реальности образует некое «смысловое поле» – внутренний мир человека. Это – «ландшафт» или «пространство» самосознания, где объективные культурно-социальные ценности представлены как личностно-значимые феномены. Духовные ценности и смыслы в состояниях деструкции, всегда обнаруживаются в качестве отчужденных феноменов. Если, после Первой и Второй мировых войн, появлялись «потерянные поколения». То сейчас, нужно говорить о «потерянных смыслах», или о «бессмыслице» человеческих интенций к существованию. О, «нормальном» абсурде бытия! Или, и глобальном non-ens!

Внутренний мир, имея в себе, антипод самосознанию – «не-Я», может панически овеществляются! Вспомним яркую сцену из «Мастера и Маргариты» – проказы Воланда, раздевшего до нога московскую толпу. Мы не раз, в качестве «примеров» психических эпидемий и криминальных толп, рассматривали так называемую «распродажу», активно проводившуюся во время последних лет существования СССР, на фоне пустых полок в магазинах! Все послевоенные годы СССР разваливали «дефицитом» и манками – «зарубежным тряпьем». Сейчас можно полностью восстановить по советским фильмам, как это было! Например, по кино– эпопеи «Резидент» (режиссер Вениамином Дорманом).

Самоовеществленный (по-сути, манекен для «тряпья»), субъект – «Я», оказывается для себя обесцененным. Это – одна из форм деперсонализации – дереализации. Феноменология Общей психопатологии самоовеществления – весьма богата и разнообразна. При содержательном «осмотре» феноменов деструкции можно обнаружить и те личностные основания (отнюдь не мотивы), которые как бы санкционируют все феномены самоовеществления. Например – «враждебный «Я» «аутодвойник» предстает не как «Призрак отца» принцу Гамлету, и не как Мефистофель или Маргарита – Фаусту, как «костюмчик» с лейблом;

«Главное, чтобы костюмчик сидел,

Непринужденно, легко и вальяжно,

Все остальное, поверьте неважно,

Нет и не будет серьезнее дел.

Главное, чтобы, Главное, чтобы,

Главное, чтобы костюмчик сидел» (Фильм «Чародеи»).

Деструкция духовности имеет два ряда феноменов. Которые часто, повторяем, идентичны друг другу в Общей психопатологии. Это:

Отчуждение.

«Овеществление».

Оба ряда феноменов идут из «глубин» «Я». Из его «смутного брожения Духа» или «бессознательного». В том числе – «бессознательного» толпы. Здесь же генетическая негативная мутация, нарушение психосоматического баланса разной этиологии, что приводит к «мировой скорби» или к атараксии.

Отчуждение и «овеществление» интимно-личностного, субъективно-ценностного имеет источником негативные социальные процессы, в которые субъективно вовлечена личность. Угроза «Я» идет извне. Повторяем, что в ряде случаев, с точки зрения Общей психопатологии, мутационные изменения в сфере самосознания и «мутационные» изменения в сфере общественного сознания, оказываются феноменологически идентичными. Яркий пример тому – человек криминальной толпы. Такой исход, в частности, предопределен общими закономерностями диалектической взаимосвязи, отражающей единство «индивидуального» и «общественного» в Духе: чем интимнее, тем публичнее. Со стороны ценностно-смыслового содержания сознания различие «внешнего» и «внутреннего» в Общей психопатологии, повторяем, всегда «сняты». Ведь, «ценность», это то, что в равной степени «мое» (родовое) и «наше» (видовое). Тем не менее, некоторые феномены Общей психопатологии указывают на «момент» или «грань», где различие «внешнего» и «внутреннего» переходит в тождество. То есть, где субъект со всем своеобразием и уникальностью своего Духа, идентифицирует себя как Общественного индивида. Слишком «человеческим» бывает лишь человеческое!

Порой трудно разобраться в феноменологии субъективной деструкции. А именно: отнести нечто к «внутреннему» или к «внешнему». Различить «состояния Духа» от «статусов» Общественного сознания. Любая попытка все же выявить «роковые надломы» деструкции субъективности, где обнаруживается «схизис» «внутреннего» и «внешнего», в качестве отчуждения и «овеществления», приводит нас неизбежно, к нашему телу – Соме.

Феноменология отношения к собственному телу составляет существенные моменты, как внутренних (интрасубъективных), так и внешних, «интерсубьективных» связей личности. «Телесный аккомпанемент» сопровождает каждый феномен субъективности. Вспомним стихи М. Волошина и М. Цветаевой. «Того, кто в ласках тел не ведал утоленья, освобождает только смерть». «Нельзя, не коснувшись уст, утолить душу! Нельзя, припадая к устам, не припасть и к Психеи, порхающей гостье уст… Утоли мою душу: итак, утоли уста».

Положение усугубляется, когда «атрибутами тела» сплошь являются социально – экзогенные качества: половое влечение, любовь-ненависть, ласка и наказание. И, здесь же, «вещи»! Одежда, украшение. То есть, все, что «не движется». Все, вплоть, до ритуалов, сопровождающих смерть. Как подчеркивал Маркс,

«Мы должны исходить из «я», из эмпирического, телесного индивида, но не для того, чтобы застрять на этом… а чтобы от него подняться к «человеку» (К. Маркс, Ф. Энгельс. Соч., 2-е изд., т. 27, стр. 12).