При анализе рассказа мужчины сразу бросается в глаза полное несовпадение, времени, которое прошло с момента обвала до того, как его вернули к жизни. Повторяем, что пациент умер сразу после обвала и по голове рыхлая земля не била. Ибо голова была спрятана на груди. Его засыпало со спины. Ему же казалось, что он умирал минимум десять минут. Фактически, время субъективного умирания, в этом случае, равно времени клинической смерти: пять минут находился в асфиксии под землей в состоянии клинической смерти и 4 минуты реанимировали. Сознание он обрел ровно через десять минут, после того как умер.
Можно предположить, как минимум три варианта «истории удушения».
1) Все, что он пережил под землей, произошло на самом деле в доли секунды. В дальнейшем пустое время «небытия» заполняется этими мгновенными переживаниями и мгновение растягивается на десять минут. Скорее всего он не увидел обвала и конечно же не почувствовал никакого удара по голове (следов удара не было). Для Общего психопатолога интересен вопрос Истории переживаний умершего. Вероятно, это логическая ошибка, основанная на прошлом опыте или воображении.
2) Все, что мужчина рассказал, он невольно сочинил, придя в сознание и узнав, что с ним произошло. Его переживания близкие к конфабуляциям. Пустое время «небытия» заполняется содержанием «текущего настоящего» (Д. И. Дубровский).
В первом и втором случае, искажается (извращается) вектор времени.
3) Субъективное время продолжается и в смерти, когда объективное время закончилось.
В отношении же к пространственному параметру переживаний, должно отметить следующее. Мужчина в своей субъективности, не выходя все же за пределы собственного тела, «видел» себя, засыпанного землей, что и было на самом деле. Психоделические галлюцинации соответствовали реальному положению дел. У перверта часто галлюцинаторное совпадает с реальным, как у Брейгеля Мужицкого. И, тем не менее, «засыпанный» для себя не мог быть там, где был на самом деле. Он полагал, что стоял на дне котлована и земля сыпалась ему на голову. На самом деле, он лежал, сбитый и засыпанный.
Или, когда он «видел» себя, засыпанным землей на дне котлована, на самом деле он, реанимированный, находился на поверхности в траве.
4) Субъективного времени вместе с «Я», вообще не было, ибо человек умер, когда он «видел» себя на дне котлована, засыпанным землей.
Таким образом, искаженное время деформирует и пространство.
Перверсия пространственно-временных параметров переживания неминуемо отражается на «чувстве реальности». Возникает вопрос, когда у перверта «реальное» «нереально»? А нереальное – реально?
Общая психопатология богата феноменами не только «нелепых» бредовых идей. Так, бывает, что бред соответствует реальному положению вещей, не переставая быть феноменом Общей психопатологии. Так, Дездемона вполне могла изменять Отелло, старому, грубому и черному (Монтень). Это ничуть не исправляет положение в отношении Отелло. У него были и галлюцинации, и иллюзии. А, задушил он ее в состоянии патологического аффекта. То же самое можно сказать на 90% и об Арбенине и Нине.
М.Ю.Лермонтов в «Маскараде» великолепно показал себя глубоким знатоком современной (а, не Ясперовской! – sic!) Общей психопатологии. Если, в своем знаменитом стихотворении «В полдневный зной в Долине Дагестана…», Лермонтов, фактически ввел «ленту Мебиуса» – топологический объект, простейшая не ориентируемая поверхность с краем, односторонняя при вложении в обычное трёхмерное евклидово пространство (в котором мы живем),.определив ее авторов – немецких математиков Августа Фердинандом Мёбиуса и Иоганна Бенедикта Листинга, почти на четверть века, Льюиса Кэррола – на сорок лет, то в «Маскараде», Михаил Юрьевич, фактически описал с математической точностью «психологический триггер», не известный Карлу Ясперсу. Он предвосхитил «доминанту» Алексея Алексеевича Ухтомского, открытую, что интересно, в один год, когда Карл Ясперс начал писать «Общую психопатологию», на 75 лет! Нина для Евгения Арбенина была вне пространства и времени, как и возлюбленная, убитого в долине Дагестана!
«И я нашел жену, покорное созданье,
Она была прекрасна и нежна,
Как агнец божий на закланье…»
(выделено нами – авторы).
Вот действительно «интересные факты», из Википедии («Нина Арбенина»):
«Имя Нина в драме «Маскарад» является такой же «маскарадной маской», как и имена других персонажей драмы, например, князя Звездича. Настоящее имя Нины – Настасья Павловна, его произносит на балу в драме «Маскарад» герой с провинциальным именем Петков, чуждый светскому обществу. Двуименность героини является предвестником отравления Нины
В драме меняется лексика и тон разговора Нины: в первом акте драмы Нина говорит просторечными словами, без иронии («час какой-нибудь на дню»), но с развитием драматического конфликта в речи Нины появляется ирония (например, в разговоре с князем Звездичем: «какое странное участье»). В конце первого действия Нина дает мужу отпор:
«Так вот какое подозренье!
И этому всему виной один браслет;
Поверьте, ваше поведенье
Не я одна, но осмеет весь свет!».
Это подчеркивает «взросление» героини»
Еще раз заметим, что в Общей психопатологии важно, что человек пережил, а не «история» его переживаний!
Жан-Поль подмечает:
«…сновидения, которые не меркнут, а сохраняют отчетливость и смешиваются с бодрствованием, это, те сновидения шаг за шагом уводят человека из спальни в помещение более мрачное…» (Жан-Поль. «Приготовительная школа эстетики». М., 1981, стр. 353).
Например, «нормальные» сновидения больного шизофренией, могут перейти в онейроид. Засыпанный мужчина, будучи в здравом рассудке, никак не мог поверить, что он умер мгновенно. Это просто «не укладывалось у него в сознании».
Вот еще одно наше наблюдение. Мужчина 65 лет, в хорошей спортивной форме, которую «всю жизнь поддерживает», будучи мастером спорта по боксу и владея черным поясом карате-до, 20 лет тренировался в Дивизии им. Ф. Э.Дзержинского и на Окинаве, участник многих Международных соревнований, знаменитый боец в своем круге. Ночью, возвращаясь в Москву из Питера, решил заехать к своему другу на дачу в Тверской области. Подъехал к калитке. Вынул подарок для друга – катану в специальном мешочке. Закрыл машину, повернулся к калитке и увидел, как через полутораметровую изгородь прыгает мужчина, поджав профессионально под себя ноги. Больше ничего не помнит, ибо потерял сознание. Очнулся от того, что плохо видимый в темноте мужчина бьет его по голове мешком, в котором лежала катана. Но, не острием, а, цукой. Он лежал лицом уткнувшись в землю у калитки. Сил подняться не было. Точно также не было желания дать отпор мужчине, который, вероятно, «добивал» его. Боли, головокружения не чувствовал. Голова была «ясная». Чувствовал, что лицо залито кровью, ибо глаза слипались от крови. Первая мысль была, близкая к удивлению: «Почему он должен умереть вот на этом клочке земли? У калитки друга, который не знает о его приезде?» Это было его больше удивление! Вторая мысль была, почему убийца не вынет катану, и не добьет его? Он наверняка знает, что в мешочке! Почему он бьет его не острием катаны, а, цукой? Мужчина бил его, как ему казалось, несколько минут, иногда промахивался, и цука ударяла о землю. Он лежал, и не двигался. Умирать не хотелось. Но, и мысли, попытаться подняться или сбить убийцу ударом ноги – что он легко мог бы сделать, не было! Так он лежал, думая, что здесь он умрет, вот сейчас, и, что никаких соображений на счет того, почему он умрет здесь и сейчас, у него нет. Убийце, видимо, надоело его бить, он бросил мешок с катаной рядом с ним, и спокойно пошел в сторону дороги. Скоро скрылся в темноте. Он полежал еще с минуту, потом осторожно встал. Ноги были слабые, но он не шатался, голова не кружилась. Боли нигде не чувствовал, только мешала, обильно текущая кровь по лицу… Позвонил в калитку. Друг обмыл ему лицо, пока приехала СП и полиция. Его увезли в больницу. Швы хирург накладывать на раны – одна на лбу, слева, друга, вскользь, на левом виске, не стал. Следов удара катаной в мешке, ни на голове, ни на теле, не было. Его «допрашивали» в полиции около четырех часов. Он охотно рассказывал, делая акцент, что его «бил» профессионал, отлично подготовленный. Ибо, нанес ему два молниеносных удара, вероятно кастетом, еще в прыжке. Полицейские предположили, что было двое нападающих. Один был в усадьбе его друга, перепрыгнул через изгородь и нанес два удара кастетом по голове. Второй, вероятно, прятался за огромной елью, которая росла у калитке. Первый нападающий, сбив его с ног, ушел. Второй, вышел из-за ели, поднял мешок с катаной, и начал его добивать. Так он не шевелился, «добивающий» решил, что он его убил, бросил мешок с катаной и спокойно ушел. Нападающие ничего не взяли из карманов поверженного на землю, даже не осмотрели его. Не тронули и машину. Рассказывая полиции о происшедшем, и отвечая на вопросы, пострадавший настаивал, что его сбил с ног, «отлично подготовленный боец», перепрыгнувший изгородь и нанесший ему удары кастетом в «полете». Он «хорошо это видел, прежде, чем потерять сознание»! На самом деле, по сообщению полиции, следствие показало, что в пострадавшего было произведено два выстрела из «травматика» в голову, на расстоянии 10—15 метров. Другими никаким данными, полиция не располагала. Мотивы нападения полиции также не известны. Следовательно, весь рассказ пострадавшего – был его «фантазией», возникшей после ретроградной амнезии.
