В «Философии Духа» Гегель пишет: «Преступление и помешательство суть крайности, которые человеческому Духу вообще предстоит преодолеть в ходе своего развития. Но которые, однако, не в каждом человеке проявляются как крайности, но имеют место лишь в форме ограниченностей, ошибок, глупости и не носящей характера преступления вины. Сказанного достаточно, чтобы оправдать наше рассмотрение помешательства, как существенную ступень в развитии Души» (Гегель. «Энциклопедия философских наук». М., 1977, т.3, стр. 177). Задолго до Фрейда была высказана глубокая мысль о психопатологии обыденной жизни (Общей психопатологии). Гегель с клинической точностью обозначил феномены нарушения целостности субъективности. И, по сути, описал его как «расщепление» (схизис). Подчеркивая, что только человек «имеет… привилегию на сумасшествие и безумие», Гегель пишет: «имеющееся у безумцев чувство их внутренней разорванности может быть, как спокойной болью, так и развиваться до неудержимого возмущения разума против неразумия, или этого последнего, против первого, превращаясь тем самым в неистовство» (там же, стр. 183, 194). Перверсия не может не рассматриваться также, как существенная ступень в развитии Души (здесь – Логоса). Ибо, феноменологически, связана, со всеми другими «версиями» субъективности.

Для перверсных состояний характерно одновременное возникновение противоположных аффектов. Сейчас мы имеем математическую модель этих состояний, которые квалифицируем, как психологический триггер.

Иногда, психологический триггер есть ступень амбивалентности – равенства этих разновекторных импульсов. «Я человек, раздираемый страстями» – говорил о себе Степан Разин В. М. Шукшина, натура перверсная.

В перверсии обычно различаются следующие феномены амбивалентности:

1) симультанные, когда они одновременно появляются в противоположных тенденциях («Подойди, подползи. Я ударю!» – Блоковское), причем одна из двух конкурирующих тенденций (аффектов) может быть вытесненной;

2) интерферирующие, то есть, направленность двух противоположных тенденций (аффектов) против одного и того же лица;

3) комплиментарные, которые расщепляются на осознаваемые и вытесненные, причем последние отвергаются субъектом;

4) сукцессивные, когда они чередуются в качестве противоположных тенденций (аффектов).

Речь перверсных субъектов состоит из слов, с противоположными значениями. То есть, редуцируется к неким своим первоосновам. Так, слово «высокий» может быть заменено словом «глубокий», «искать» – «находить», «близко» – «далеко». Перверсные субъекты часто путают «левое» с «правым» («сено» с «соломой»). В. И. Шерцль, правда, по другому поводу, писал: «Несомненно, такая поразительная неопределенность значений в одних и тех же звуковых комплексах оказывается унаследованной от древнейших эпох языка, так как чем древнее язык и чем примитивнее, тем чаще встречается это явление» (В. И. Шерцль. «О словах с противоположными значениями». Воронеж. 1884, стр. 1—3). Перверсное поведение можно сравнить с поведением больного с комиссуротомией, при которой левое и правое полушария головного мозга разделены, путем перерезания комиссуры. В этом состоянии, если правая рука раздевает, то левая рука одевает, правая – собирает, левая – разбрасывает, правая ласкает, левая бьет. Во истину, одна рука не знает, что другая делает. Многие перверсные субъекты страдают дислексией – не могут писать без грубых ошибок, ибо «не слышат» написанные ими слова; а также дислалией – косноязычием.

В перверсии субъект не может противопоставит себя самому себе же, ибо всегда что-то сбивает его с этого пути на «кривую дорогу»! Амбивалентный аффект, разновекторные тенденции, невозможность быть адекватно понятым, из-за расстройства речи и т.д.. Это создает «внутреннюю конструкцию» эгоцентризма. «Натуральный» эгоист – это «перверсный субъект» (Жан Поль). Перверсный субъект перманентно смешивает «внешние» и «внутренние» побуждения. «…Имеет только внушенные извне мысли и эмоции, и думает, что они, „его“, спонтанные, – вот главная „иллюзия“ для перверта». (См. Н. Баженов. «Габриэль Тард, личность, идеи и творчество» – Вопросы философии и психологии. 1905, кн. 78, стр. 233).

Перверсия наиболее часто предстает, как вычурность, манерность, анонимность. Перверсный субъект имморален. Его действия и поступки «без санкций и обязанностей». Мир в его субъективности – не «предмет» любви или интереса, даже не предмет негодования или презрения, ибо, он не возбуждает к себе абсолютно ничего у бессодержательного «Я». «Другой» для перверта это «зритель» но, не «судия». Даже, просто, как «присутствующий», он исчезает в пустой негативности non-ens.

Еще остаются инстинкты, которые также подвергаются мутации: через короткий период изощрения, наступает их извращение…

«Мертвецы, освещенные газом!

Алая лента на грешной невесте!

О, мы пойдем целоваться к окну!

Видишь, как бледны лица умерших?

Это – больница, где в трауре дети…

Это на льду олеандры…

Это – обложка романсов без слов.

Милая, в окне не видно луны.

Наши души – цветок у тебя в бутоньерке!» —

Стихи «натурального» перверта.

И еще пример:

«Любить, страстно любить можно только не видя предмета любви. Видеть – значит понимать, понимать – значит презирать. Любить женщину нужно опьяняясь, как вином, опьяняясь то того, что не чувствуешь более, что именно пьешь. И пить, пить, пить…» (Ги де Мопассан).

«Она была холодненькая и попахивала трупиком»». (Ф. Сологуб. «Мелкий бес»)

Nec plus ultra?!

Е) Добавление к «перверсии»: пространственно-временные параметры переживания перверта. Расстройство побуждений

Перверсия весьма сложно структурирована и отнюдь не есть «сознание спинного мозга» (Гарольд Геффдинг, Фридрих Паульсен). Попытаемся показать это на примере, также из собственной практики. Расскажем историю одной клинической смерти. По нашим многолетним наблюдениям 25-ти человек, перенесшие клиническую смерть, часто первертируют. Это подтверждают и другие психологии и психопатологи. (Р. С. Яцемирская, А. Г. Амбрумова, В. Ф. Матвеев, P. Gorobez, S. Zivanovich). «Запредельность» умирания в Общей психопатологии феноменологически сходно с некоторыми проявлениями перверсии. И там, и здесь, присутствуют феномены «психоделических переживаний».

Мужчину 35 лет засыпало в котловане землей (был обвал). Его откопали через пять минут и в состоянии клинической смерти от асфиксии (рот и нос были засыпаны землей) подняли на поверхность. Через четыре минуты его удалось реанимировать путем искусственного дыхания рот в рот и непрямого массажа сердца. Клиническая смерть у него наступила от удушья через несколько секунд после обвала. Придя в себя, он рассказал следующее.

«Я почувствовал сильный удар по голове и потерял сознание. Не знаю, сколько находился без сознания, затем пришел в себя. Попытался пошевелить руками и ногами, но не мог – понял, что засыпан. Было темно. Пришла мысль, что нужно дышать пореже, чтобы как можно дольше сохранить воздух. От этой мысли стало смешно, ибо я представил, что надо мной более 3-х метров земли и все равно мне не хватит воздуха, пока меня откопают. Тогда я представил, как будет выглядеть мой труп в асфиксии (мужчина был судебно-медицинским экспертом). Решил мобилизовать всю свою волю, чтобы сфинктеры мои, не расслабились и чтобы мой труп не выглядел отвратительно. Точно не помню, сколько времени ушло на борьбу с собой, минут десять не менее, когда я услышал, что меня откапывают. Особой радости при этом не испытывал. Все мысли и усилия были направлены на удержание сфинктеров (сфинктеры у него все были парализованы и он был значительно испачкан испражнениями и спермой). Страха, что умираю, не было ни мгновения. Вновь потерял сознание, когда уже почувствовал, что землю сгребают со спины».