Родственники поставили перед социальным врачом два вопроса:
1) можно ли какими-то методами погасить или хотя бы уменьшить тревогу старушки?
2) так жизнь с ней стала невыносимой, то гуманно ли будет отправить ее «в самый лучший» пансионат для престарелых?
Социальный врач поговорил со старушкой, с каждым членом семьи, со всеми вместе и сказал странные слова: «Она своей тревогой на самом деле охраняет Вашу семью!» Что же касается дома престарелых – то это дело совести каждого члена семьи, и всех вместе! Бабушка была согласна переехать в дом престарелых, ибо прекрасно понимала, что своей тревогой «измучила не только себя, но и всех и каждого!» Только поставила одно условие: чтобы в ее комнате, в доме престарелых, был телефон!
После встречи с социальным врачом, семья коллективно решила продолжать терпеть, но если к тревоге присоединится что-нибудь явно ненормальное, отправить старушку в пансионат. Об этом было сказано и ей.
Через год старушка перенесла инсульт и вскоре умерла. Смерть бабушки переживали тяжело. Все в один голос говорили, что это для них невосполнимая утрата и потрясение. Глубокое горе! Не прошло и сорок дней со дня смерти, как в семье стали происходить разного рода трения и даже ссоры по пустякам между всеми членами. Хотя скорбь о бабушке еще была сильной и свежей, все чувствовали в доме пустоту. Теперь уже по другой причине, не торопились домой с работы и из школы. А, придя домой, разбегались по своим углам. Отметили год со дня смерти старушки и родители подали в суд на развод. Дети, перессорившись между собой и с каждым из родителей, не с кем из них не хотели оставаться. Когда супругов развели, в суде стали делить квартиру и имущество. Вели себя, как потом поодиночке признавались, «безобразно». Дети требовали по квартире себе, в противном случае грозили, что «уйдут в бомжи». Так как квартира была большая, то мать со старшим сыном, которому исполнилось 18 лет, получили по однокомнатной квартире. А, отец с младшим сыном – двухкомнатную квартиру. Вскоре мать запила и выбросилась из окна. Младший сын сбежал из дома, и его не могли найти. Отец женился на аспирантке и вроде бы только у него «все стало благополучно». Старший сын пошел служить в Армию, попросился, чтобы направили в Чечню и там в первом бою погиб. Могилу бабушки отец и его молодая жена навещают регулярно. В кабинете мужчины стоит портрет его тещи на рабочем столе.
В своем глазу соломинку не замечаешь, а в чужом видишь былинку» – это о трансвертах. Лучше всего о трансвертах сказал юный Карл Маркс в цитате, приводимой выше о «Петре» и «Павле». Трансверт переносит свои переживания – «нормальные», «болезненные», на близких. Порой на «случайного попутчика». Отсюда, скорее всего феномен «случайный попутчик». И, та легкость, с которой даже современные «пуритане» вступают в сексуальные случайные связи. Остальным, феноменология данной версии ничем не отличается от всех других версий и легко переходит в любую другую. Так, «трансверт» может стать и «конвертом», и «экстравертом», и «интровертом». Мотив «сменить масть», всех случаях у трансферта будет только один: «отодвинуть» свои переживание на расстояние, благоприятное для общения с другим человеком. И, увидеть свое, как чужое «свое»! «Трансверт» – старушка, из приведенного примера, испытывала тревогу сама, но источники и предметы тревоги находила в родных ей людях. Как всякая тревожная личность, старушка действительно была ясновидящей. Получилось, что она тревожилась не напрасно! Хотя здесь нужно отдавать себе отчет, что мистификация подобных случаев ничего не даст для понимании феноменов «тревожного ряда» Общей психопатологии. И здесь: post hoc, non ergo propter hoc. Жизнь и судьба, безусловно, и для этой семьи гораздо сложнее, чем все тревожные предчувствия старушки. Но, вот слова Ф. И. Тютчева, самого тревожного поэта из русский поэтов-гениев:
«О вещая моя душа.
О, сердце, полное тревоги.
О, как ты бьешься на пороге,
Как бы двойного бытия!»
Для трансверта есть некое предпочтение при бредообразовании. В потоке феноменов Общей психопатологии, у трансверта сразу появляется бред отношения. Вместе с тем, Общая психопатология трансверта показывает, что, как ни странно, но трансверсия не дает ему аутодвойника. Аутодвойник, если все же такой появляется у трансверта, возможен только в схизисе, то есть, в психозе. Никогда личные переживания (нормальные и болезненные) не переносятся не аутодвойника. Для трансверсии нужны здоровые люди.
Д) Перверсия
Перверсия представляет собой крайний тип измененных состояний субъективности, граничащей, с одной стороны, с частной психопатологией (клинический аспект), с другой стороны, с криминалистикой (юридический аспект). Феноменология перверсии в Общей психопатологии чрезвычайно сложная и подвижна. Феномены, общие для всех версий субъективности, характерны и для перверсии, но только условно. Эту условность вносит нормативность социогении. Субъективность перверсии, охватывает все ценностно-смысловое поле действительности, без четких границ переходит в квазиреальность. Так, религиозно-экстатические, эротические и наркоманические «сюрреальности», девиантные и делинкветные состояния, все есть феномены перверсии. Говоря о феноменологии перверсного сознания в Общей психопатологи, на первом плане мы видим эротические «механизмы» Логоса. При этом, понятие субъект «конкретизируется» – он есть субъект пола (см. выше «Отто Вейнингер»). Субъективность, представляющая «человеческий мир» со всеми красками чувственного и мыслимого бытия, обогащается в перверсии эротической константой. Эротическое есть, конечно, в каждой версии сознания. И, перверсия повторяет феномены всех предыдущих версий, как их монада. Но, в ней, в перверсии, эротическое имеет особые, конституирующий и конструирующий смыслы. Если оставаться на позициях, абстрагирующих перверсию от других «версий субъективности», то ее «чистая» феноменология есть феноменология секса и преступления. «Извращенец», и «преступник» суть перверсные субъекты.
Есть и еще одно качество перверсии, явно не присутствующее в других версиях. Это – негативная мутация (по Ф. Гальтону – см. выше). Это – когда, собственно перверсные феномены, не укладываются в рамки того или иного клинического синдрома и не «видны» клиницисту. Здесь сразу нужно проиллюстрировать сказанное об «собственно перверсном», качестве личности, чтобы не связывать его жестко с сексом, а отнести, скорее, вообще к «вкусу».
Пример из собственной практики.
Студентка второго курса одного из Вузов Москвы во время сессии обратилась к психиатру. Жалобы ее были неожиданные: каждое утро она, с дрожью нетерпения, доставала из почтового ящика газету «Комсомольская Правда» и, запихивая в рот ее большими кусками, жадно съедала. Студентка была обследована разными специалистами – никакой патологии не было обнаружено. Несмотря на проведенный курс психотерапии, она продолжала есть газету, и только «Комсомольскую Правду» целый год, до следующей сессии. Потом внезапно прекратила. Училась ровно и никаких стрессов на почве учебы и личной жизни не переносила.
Второй пример.
Капитан полиции, оперуполномоченный, внезапно стал испытывать непреодолимую потребность выпить мочу жены. Не долго колеблясь, он рассказал это жене, убедил ее, что уринотерапия – распространенное лечение многих недугов. И, стал пить мочу жены во время мочеиспускания. Мочу, собранную в стакан «не выпил бы ни за что на свете!». От лечения отказался. Катамнез неизвестен.
Обращаясь к конкретному содержанию перверсии, то есть, к ее «предмету», мы понимаем всю зыбкость обыденных представлений об извращениях. Всю условность (социальную и нормативную) этого понятия. Гомосексуалисты еще недавно во всем цивилизованном мире были «извращенцами», пенитенциарными субъектами, больными. Сейчас они – «социальные меньшинства». В «Крейцеровой сонате» Лев Толстой устами представителей разных классов, говорит о «педерастии» в крайне негативных выражениях. «Лолита» Владимира Набокова опубликована в Париже в 1955 году. Где, в этом романе, грань между тонким эротизмом и перверсией? «Жертвоприношение» (А. Тарковского). Где грань между «нормальным» и утонченным мироощущением и «безумием»? Но, с точки зрения Общей психопатологии, и «сексуальные меньшинства» и «Лолита», и «Жертвоприношение» – все есть феномены перверсной субъективности, не более. Равные феноменам других версий.
