Ни Фробервиль, ни Мишель, находившиеся сейчас в гондоле, об этом не думали. Им было чем заняться. Перед ними стояли более неотложные и более конкретные задачи. Идет вперемежку беспрерывная проверка синхронности фотовспышек, состояния светильников и фотореперов, возможности движения телеманипулятора в трех плоскостях, комплектности деталей механической руки в контейнере-накопителе (колонковая труба, «сачок» и др.), работы всех трех телекамер, установленных в носу и корме батискафа, наладка гирокомпаса и т. д.

А научному наблюдателю Ле Пишону в этот день положено вести записи об увиденном, делать выводы и направлять погружение. Но пока он не входит в дела инженера и пилота, потому что этим только мешал бы им. В последний раз он пытается представить, что скрывают за собой изобаты на карте: трещины? разломы? фронты лавовых потоков?.. Средняя крутизна склонов горы равна 45º. Некоторые ее склоны кажутся более крутыми. Сможет ли батискаф передвигаться среди такого рельефа? Чем кончится дело — победой или крахом?

Чтобы понять природу этого рельефа, необходимо знать, как именно он формировался. Что происходит вслед, за вулканическими извержениями, которые случаются через каждые 10, 100, 1000 лет (кто знает?), извержениями, о которых на поверхности нам становится известно лишь благодаря множеству сейсмических толчков, регистрируемых сейсмическими станциями? Никому неизвестно, как ведут себя действующие вулканы на глубине 2600 метров. И маловероятно, что кто-нибудь когда-нибудь это увидит: сопровождающие извержение взрывы опасны для корпуса подводных аппаратов, так как они не рассчитаны на силовые удары.

Но наблюдения за извержениями базальтовой лавы на незначительной глубине можно организовать. На последнем заседании в Вудс-Холе вулканолог американской команды Джим Мур показал захватывающий фильм. Во время последнего извержения постоянно действующего вулкана Мауна-Лоа на Гавайях хлынувшая на остров раскаленная вязкая магма образовала настоящую лавовую реку, впадающую в океан. С группой водолазов Джим Мур заснял под водой расползание этого потока. При контакте с водой на поверхности полужидкой лавы, температура которой 1150º, почти моментально, менее чем за 5 секунд, образуется стекловидная корочка толщиной в несколько миллиметров. Лава продолжает продвигаться уже под этой корочкой, которая служит очень эффективным тепловым изолятором.

«Фронт лавового потока, — рассказал Мур, — представляет собой изрезанную неровную плоскость, расположенную под углом 45º. Лава постепенно опускалась на дно, погребая все на своем пути. Рыбы, омары, крабы, угри, обитающие у подножия неровного склона, спасаются бегством от катастрофы. Разгул стихии сопровождается оглушительным шумом — свист, треск, небольшие взрывы, громыхание лавы, несущейся по «трубам» из застывшей корки. Языки лавы, имеющие форму круга в поперечном разрезе, ползут все дальше и дальше. Некоторые, имея метр в диаметре, достигают 60 метров длины. По мере их продвижения на них появляются наросты в форме подушек («pillows»). Нам удалось приблизиться к одному из таких языков, в котором лава продолжала движение. Ее поверхность, чересчур горячая, чтобы можно было прикоснуться к ней рукой, выглядела темной; она часто трескалась, выпуская при этом раскаленную жидкость, но уже через несколько секунд лава снова затвердевала».

Охлажденный при соприкосновении с водой лавовый поток притормаживает свое движение. Хрупкая стекловидная корка иногда рвется, и содержащаяся внутри жидкая масса изливается в воду. Место прорыва все более и более расширяется, и в результате образуется серия ответвлений, «каплевидных» форм, усеченных форм, языков, труб, подушек, сквозь поверхность которых по-прежнему просачивается лава. Таким образом получило объяснение происхождение так называемых «подушек», знаменитых подушек, столько раз поднимавшихся из зоны рифта драгами. Но как велики эти лавовые потоки? На какое расстояние уходят они от трещин, через которые изливаются на поверхность?

— Заставьте Ле Пишона сойти в гондолу, — раздается из микрофона голос Фробервиля.

Ле Пишон выходит из задумчивости. Последний взгляд на белый силуэт «Марселя ле Биан», стоящего в 200 метрах от батискафа. Прежде чем спуститься со своего насеста, он выжидает, пока не схлынет девятый вал, а затем соскальзывает на палубу, заходит в рубку и по влажным ступеням трапа спускается к входному люку шахты.

— Осторожно, господин Ле Пишон, я задраиваю за вами люк, — говорит старший боцман.

Внизу Ле Пишон видит голову де Фробервиля, который приготовился задраить за ним нижний люк.

— Все в порядке? Передай мне карту, — требует командир. Пока Фробервиль помогает ему пролезть через люк, Ле Пишон наполняется сознанием, что живая связь с миром наверху прервана. Несколько поворотов маховика — и крышка люка наглухо задраена Три акванавта размещаются в отсеке, где им предстоит провести восемь или девять часов. В гондоле диаметром 2 метра угнетающе влажно и жарко. Каждый квадратный сантиметр здесь занят. У акванавтов должны быть крепкие нервы, так как на стенах укреплены всевозможные электронные приборы, а переплетения связывающим их электрокабелей образуют сеть густую, как паутина. Кроме того, вокруг мигают сигнальные лампы, на экранах вспыхивают цифры, щелкают печатающие устройства.

— Все в порядке?

— Да, — отвечает Фробервиль, — все в порядке, если не считать, что потерян сачок. Водолаз уронил его в контейнер-накопитель. Доставать поздно — наверно, через несколько минут начнется спуск. Впрочем, потеря невелика.

Сачок служит для сбора осадочных пород или для поимки; какого-нибудь необычного животного. Настоящее погружение преследует сугубо геологические цели. Ни один биолог в экспедиции «FAMOUS» не участвует. Делать сразу все невозможно.

Фробервиль отодвигает заслонки электромагнитных клапанов, предохраняющие электромагнитные приборы. Двое его товарищей выискивают наиболее удобную для наблюдения позицию. Наблюдатель и пилот занимают вращающиеся кресла, позволяющие приникнуть к одному из трех монокуляров, открывающих вид наружу через очень узкие конические иллюминаторы, изготовленные из акрилового пластика и способные выдержать давление 1100 атмосфер, то есть такое, как на глубине 11 000 метров. Пилот сидит перед центральным монокуляром. На расстоянии вытянутой руки — пульт) управления винтами горизонтального, бокового и вертикального хода, рычаги управления гидравликой, которая приводит в движение рычажные захваты телеманипулятора, механизмы сбрасывания дроби стравливания бензина и отдачи аварийного балласта, пеленгаторы и контрольные приборы.

Ученый может проводить наблюдение справа или слева по ходу подводного аппарата. Он обеспечивает работу трех забортных фотокамер и запись своих комментариев на магнитофон.

Внутри гондолы Жан-Луи Мишель властвует над множеством электронных приборов, среди которых главные — измерительные через каждые полминуты они должны регистрировать время, высоту над морским дном, глубину погружения, температуру, курс батискафа.

Справа от Мишеля — гидролокатор Страцца, который обнаруживает любое препятствие в радиусе 1500 метров и сигнализирует о нем. Слева — телеэкран, на котором инженер может по собственному выбору воспроизвести изображение любой из трех камер. Магнитофон регистрирует все звуки. В настоящий момент Мишель регулирует самописец эхолота, записывающий на ленту профиль дна под батискафом и указывающий, как принято говорить в этом случае высоту.

9 часов 03 минуты.

— Освободите рубку!

Это сверху, с борта корабля «Марсель ле Биан», дают разрешение погружение, и Фробервиль начинает заполнение входной шахты. Подводный аппарат тяжелеет и медленно уходит под воду. Вот оно, первое погружение экспедиции «FAMOUS».

9 часов 10 минут. Трещит TUUX, акустическая станция для подводной связи. Голос Арисменди:

— «Архимед»! Я «Ле Биан». Вы исчезли с поверхности. Ваше стартовое положение было в 1300 метрах по пеленгу 140º от маяка В9 повторяю: вы в 1300 метрах к юго-востоку от В9, счастливого пути…