Вторая группа состояла исключительно из сотрудников CNEXO. руководство ею было поручено Жану Жарри, а первой группой командовал капитан 3-го ранга де Фробервиль. Научный руководитель французской части программы Ле Пишон подбирал штат исследователей. Ему хотелось привлечь к исследованиям геофизиков, вулканологов, геологов и петрографов. Он отыскал их в Бретонском океанологическом научно-исследовательском центре, в Национальном научно-исследовательском центре (CNRS), на факультете точных наук университета в Монпелье. Бретонцам Ж.-К. Сибюэ и В. Ренару вменялось в особую обязанность обобщить данные о морском дне, полученные с поверхности судами «Жан Шарко» и «Д'Антрекасто» за время предыдущих исследовательских кампаний. Для участия в погружениях были выбраны Жильбер Беллеш (CNRS), Жан Франшто, Дэвид Нидхэм, Роже Экиньян (все трое из Бретонского океанологического научно-исследовательского центра), Жан-Луи Шемине (CNRS) и Пьер Шукрун (факультет точных наук университета в Монпелье).
Никто из них, за исключением Беллеша, в подводном аппарате никогда не погружался… Поэтому необходимо было, чтобы они прошли соответствующую подготовку. В 1972, 1973 и 1974 годах они приобрели навыки погружений под воду под Тулоном и у побережий Корсики и Мадейры.
Кроме того, была еще одна насущная задача — приучить всех этих специалистов к совместной работе. Во время кампании «FAMOUS» предстояло разрешить комплекс не только научно-технических проблем, но и человеческих отношений. В поход отправлялись люди разного воспитания и характера, но воодушевленные страстью или, скорее, страстями, направленными к одной и той же цели. Эти моряки, эти инженеры, эти ученые, каждый из которых был искушен в области своих знаний, давно лелеяли мечту покорить глубины океана. В течение многих лет они отдавали свой талант продвижению вперед технических средств и методов изысканий. Победа рождалась в неимоверном напряжении мысли. Все они чувствовали — одни смутно, другие яснее, — что миновала пора подводных прогулок, забавных кинокадров, когда научность подменялась наукообразностью, а под лозунгом «покорения океанов» чаще всего не скрывалось ничего, кроме пустословия. В то время, когда человек шагал по Луне, океанологи больше не имели права довольствоваться фотографированием непритязательных каменных окуней в ясных водах Средиземноморья. Развитие науки, современные технические возможности, накопленный опыт отныне позволяли ставить более серьезные цели.
«FAMOUS» сыграла роль катализатора, который ускорил слияние энергий людей, действовавших до того лишь параллельно, если не в противоположных направлениях.
Это слияние сил не могло произойти за один день. На каждом участке работы имелись свои специфические трудности. Желаниям ученых, иногда чрезмерным (по крайней мере в первый период подготовки), противостояла реальность технических возможностей, соображения безопасности, которыми не могли пренебрегать моряки. Коса находила на камень, тон разговоров менялся, и проклятия начинали сыпаться с той и с другой стороны. А затем, по прошествии некоторого времени, каждый спорящий взвешивал все «за» и «против» своего оппонента, противоположные точки зрения постепенно меняли угол, следовали взаимные уступки и наконец наступал полный компромисс. В ходе опытных погружений и тренировок завязывались; дружеские узы. Да и как в подобном мероприятии могло быть иначе? Цемент, замешенный на взаимоуважении, товариществе, а также энтузиазме, спаялся в то, что уже называли «бригадой FAMOUS». С американской стороны осуществление операции обеспечивалось Вудс-Холским океанографическим институтом. Руководил работами Джим Хейрцлер. «Алвин» уже был укомплектован пилотами, инженерами и техниками. «Кнорр» и «Лулу» получили функции «оперативных» судов. Как и во Франции, оснащение экспедиции оборудованием потребовало два года непрерывных усилий, большой выдумки и технической смелости. В научную бригаду, собранную Д. Хейрцлером входили Баллард, Брайан, Филипс, Мур, Ван Андел и Келлер.
5
Лето 1973 года: первые откровения
Первое погружение в рамках операции «FAMOUS» состоялось 2 августа 1973 года. 7 часов 55 минут. Мы на борту «Архимеда» отправляемся покорять рифт…
Ж. де Фробервиль и Ж.-Л. Мишель уже скрылись внутри батискафа. Замурованные в гондолу, которая расположена на 6-метровой глубине, они сейчас начнут подготовку, предшествующую каждому погружению. А наверху, у входа в рубку, главный механик «Марселя ле Биан», держа в руке мегафон, завернутый в полиэтиленовый мешок, обеспечивает связь между гондолой и водолазами, которые копошатся под корпусом батискафа. Под его палубой, находящейся вровень с водной поверхностью, размещена стальная гондола. Ни дать, ни взять — морское чудовище, готовящееся к родам. Батискаф слабо реагирует на волнение. Кажется, что метровые и полутораметровые волны всего лишь невинно играют с ним. Но как только гребень вала достигает желтой скулы правого борта, волна вскипает, строптиво перекатывается через палубу, срывает все, что там ненадежно закреплено, и, наталкиваясь на рубку, которая режет ее, как волнолом, разлетается облаками брызг.
Сидя верхом на рубке, Ле Пишон одной рукой держится за радиоантенну, другой бережно прижимает к себе длинный прозрачный мешок. Он не видит, как волны подбрасывают водолазов и то тут, то там в пенной накипи мелькают их черные ласты. Они крепят светильники, камеры и устанавливают в контейнере-накопителе различные детали телеманипулятора. В своем опасном занятии они походят на тюленей, в безумной отваге играющих вокруг батискафа. Похоже, что Ле Пишон не замечает и соленых ударов, которыми то и дело награждают его волны, прежде чем фонтаном обрушиться на лежащий у него на коленях мешок. Не замечает, ибо именно на этот мешок уставил он свой взор, точнее, на большой красный крест, красующийся в центре цветной карты, осыпаемой брызгами.
Красный крест означает заданный объект, маяк В9, находящийся на самой высокой центральной горе рифтового днища, на глубине 2456 метров. Если предположение Ле Пишона верно, то вулкан является последним плодом брачной ночи воды и огня, а ожидающий его пейзаж представляет собой еще девственное океаническое дно на первом году своего существования. Ему приходит на память описание Везувия, сделанное в начале XIX века сэром Гамильтоном, несчастным мужем счастливой любовницы Нельсона.
«Речь идет не только о местности, которую гложет подземное пламя, но и о земле, порожденной этим огнем, — замечает Гамильтон и продолжает: — Когда ярость огня доходит до предела, то кажется что он хочет пожрать самого себя, что у вулкана наступили родовые схватки».
Двадцатью метрами ниже уровня моря активность волн затухает. А на глубине 200 метров начинается сумеречный покой. Еще 200 метров вглубь — и поглощаются последние фотоны солнечного света, наступает вечная ночь. На глубине 2000 метров с лишним появляется изрезанный рельеф рифтовой долины. Погребенный под толщей ледяной воды — плюс 2 градуса по шкале Цельсия, он бегло освещается фосфорическими отблесками рыб диковинных форм.
Если все пойдет, как задумано, то вскоре двенадцать светильников «Архимеда» направят золотистые снопы света на эти базальтовые склоны.
Если все пойдет, как задумано…
На карте маяк В9 является центром концентрических синих окружностей. Радиус самой большой из них равен 1500 метрам; Таков радиус предельной теоретической зоны, на которую распространяется излучение маяка. Оказавшись за чертой последней окружности, подводный аппарат уже не может точно определить свое местоположение, он рискует заблудиться, а тогда его погружение потеряет всякий смысл.
В интересах дела требуется совершить посадку на дно не далее чем в 500 метрах от отметки В9. Но кто знает в точности, как далеко снесло батискаф после того, как прекратили его буксировку? В каком направлении понесут его глубинные течения во время слепого погружения? А что если он сядет на слишком высокие стенки рифтового днища?
