Ротмистр Хренов выпил еще полстакана той же дряни, ему немного полегчало, взгляд стал более осмысленным, но он начисто забыл, о чем только что говорил. Окинув грязный подвальчик удивленным взглядом, как будто не понимая, как он сюда попал, ротмистр встал из-за стола и провозгласил:
– Батальон! Шашки к бою! Рысью… марш! – и четким строевым шагом направился к выходу.
Шилишвили проводил его взглядом задумчивого налима и упал лицом на стол.
Следом за Хреновым на улицу вышел еще один посетитель «Звезды сераля».
Ротмистр шел по улице, пытаясь по-военному чеканить шаг, но из-за скверной водки Соломона Лапидуса это получалось плохо. Ротмистр то и дело сбивался с ноги, а то и вовсе спотыкался.
Немного отойдя от «Звезды сераля», он начал вдруг прислушиваться. Позади раздавались чьи-то крадущиеся шаги. Ротмистр остановился – и шаги за спиной стихли, он пошел дальше – шаги возобновились. Бравый ротмистр хотел было оглянуться, но это показалось ему, с одной стороны, унизительным для боевого офицера, а с другой стороны, честно говоря, просто страшно. Бог знает, кого можно увидеть ночью на кривых улочках Галаты!
Ротмистр прибавил шагу. Ему показалось, что шаги сзади отдалились. Взяв себя в руки и преодолев противоречивые чувства офицерской гордости и вульгарного страха, он остановился и обернулся. Никого не было видно на улице, да и темень была такая, что преследователь запросто мог сделаться невидим, стоило ему всего лишь прижаться к стене дома, укрывшись в тени.
«Правду гусар говорил – сволочь Соломон! – подумал Хренов. – Такая дрянь его водка! Через эту его водку уже чертовщина всякая мерещиться начинает! Этак недолго и до горячки допиться!»
Ротмистр в сердцах плюнул, развернулся и решительно зашагал вперед по улице.
В то же мгновение от стены покосившейся лачуги отделилась тень, обернувшаяся человеческой фигурой. Этот человек, чьи гибкие крадущиеся движения выдавали явные преступные намерения, в несколько больших беззвучных шагов нагнал злосчастного ротмистра. Хренов попробовал было обернуться, но быстрый и точный удар узким стальным лезвием в затылок раз и навсегда прервал всякие его намерения и планы.
Ротмистр толком не понял, что с ним произошло. В последний миг жизни в мозгу его почему-то пронеслась мысль о скверной водке и о том, что надо бы вовсе бросить пить… Но тут свет в его глазах померк. Впрочем, на грязной темной улочке и меркнуть-то было особенно нечему.
Убийца осторожно выдернул лезвие из раны, и ротмистр Хренов тяжело повалился в сточную канаву. Так бесславно закончилась жизнь этого человека – в прошлом блестящего гвардейского офицера, чья неблагозвучная фамилия принадлежала к ряду лучших дворянских родов России, славного кавалериста, героя германской войны, потом – участника Ледяного похода…
Глава пятая
На этот раз Борис с полковником Горецким встретились утром на пристани. Стоя на молу, оглядывая бухту и порт со стоящими на рейде кораблями, Аркадий Петрович курил трубку и выжидающе посматривал на Бориса.
– Я, конечно, согласен с вами работать, – вздохнув, начал Борис. – Вы меня вчера во многом убедили, да и жизнь сама тоже постаралась. Готов пойти в шпионы, только не против России.
– Вот как? – поднял брови Горецкий.
– То есть я хотел сказать, что вот в армии муссируются такие слухи, что нужно снова идти воевать либо же объявить Советам беспощадный террор.
– В Ревеле, я слышал, базируются мелкие белогвардейские отряды, которые тайно переходят границу, убивают коммунистов, грабят и жгут села.
– Я категорически против этого! – воскликнул Борис.
– Я тоже. Мы проиграли эту войну, так что следует смириться с поражением и не кусать исподтишка. Так что не беспокойтесь, Борис Андреевич, в Россию нас с вами не пошлют. – Горецкий поежился на пронизывающем январском ветру и махнул рукой в сторону: – Пойдемте, там есть кофейня. Выпьем кофе и согреемся.
Кофейня была маленькой и полутемной. Кроме того, она была совершенно пустой, только за стойкой скучал хозяин – совершенно лысый грек.
– Итак, – начал Горецкий, взяв в руки крошечную кофейную чашечку и с удовольствием вдыхая душистый пар, – что здесь, в Турции, делают сейчас англичане? Некоторые лидеры Советов, например, есть у них сейчас там некий Чичерин, народный комиссар иностранных дел, так вот они рассматривают Азию, Дальний и Средний Восток как сферу возможного распространения своих революционных идей.
– Однако они весьма самонадеянны! Они серьезно считают, что если сумели удержать власть в России и победить в Гражданской войне, то и дальше будут побеждать во всем мире?
– А вы что-нибудь слышали о Троцком и его теории мировой революции? – поинтересовался Горецкий.
– Немного, – смешался Борис, – не до того было.
– Ну, да это теперь не важно. Значит, на Востоке Советам повсеместно противостоит Британская империя. Потому что заключение торгового соглашения ко всеобщей выгоде – это одно, а упускать сферы влияния – это совсем другое. И Британия полна решимости не допустить этого. Ключевую роль в этой драматической коллизии играет Турция. Турки вполне сознают двойственность своего положения между Востоком и Западом и в равной мере опасаются как своего северного соседа, то есть Советскую Россию, так и западных союзников. Таким образом, именно сейчас встал вопрос: кто кого? То есть согласится ли правительство Турции заключить договор с Советской Россией или нет? Насколько мне известно, такие же переговоры Советы ведут сейчас с Персией и Афганистаном. И по всему выходит, что те страны тоже готовы подписать договоры с Советской Россией.
Борис закурил и крикнул хозяину, чтобы принес еще кофе. Тот лениво пошевелился, но начал колдовать над жаровней.
– Далее, – продолжал Горецкий, – известно, что Советская Россия ведет переговоры о решении спорных вопросов между Арменией, Азербайджаном, Грузией и Турцией. И вот тут-то интересы Советов и Британской империи сталкиваются особенно остро.
– Нефть, – понял Борис.
– Совершенно верно. Как вы знаете, в августе девятнадцатого года англичане вынуждены были эвакуироваться из Закавказья, однако Батумская область осталась оккупационной зоной Британской армии. С апреля двадцатого года решением Верховного совета Антанты Батумский порт объявлен свободным, так называемым порто-франко, а сам Батум и приморская область Аджарии – территорией под покровительством Лиги Наций [3]. И хотя в Азербайджане уже установилась власть Советов, но нефтепровод Баку – Батум по-прежнему исправно качает нефть, которую ждут в Батумском порту английские танкеры. Пока Советам выгодно такое положение с Батумом, потому что им нужно торговать, иначе страна вымрет от голода и недостатка необходимых товаров. Но все может очень быстро измениться, если Советы убедят правительство Турции не претендовать на Батумскую область, которая в восемнадцатом году по грузинско-турецкому договору отходила Турции на вечные времена, как было записано в указе султана.
– Приблизительно я понял ситуацию, а теперь хочу спросить вас: что конкретно требуется от меня? – спросил Борис, довольно невежливо прервав Горецкого.
Аркадий Петрович, в силу своей бывшей профессии, обожал рассказывать, объяснять и просвещать, так что каждая беседа с ним понемногу переходила в профессорскую лекцию, а Борис начинал чувствовать себя нерадивым студентом. Ему становилось скучно, хотя, несомненно, полковник рассказывал нужные вещи.
– Перехожу непосредственно к делу, – согласился Аркадий Петрович. – Положение в Константинополе сложное. Здесь, как я говорил, полно военных – англичан, французов, итальянцев. Высшее, если можно так выразиться, общество состоит из союзников – военных и штатских, турок, близких к правительству, чиновников, дипломатов, промышленников, а также избранных русских эмигрантов – тех, кому удалось вывезти из России достаточное количество средств. Общество довольно своеобразное, как вы увидите. Особенность его состоит в том, что никакие серьезные дела не делаются здесь в конторах и вообще в кабинетах. Напротив, заключаются сделки, добываются важные сведения, решаются судьбы если не государств, то их частей, где бы вы думали? В ресторанах, кабаре и салонах прекрасных дам, которых, надо сказать, здесь множество. Так уж повелось, что в Турции дамы полусвета играют важную политическую роль.