После ухода доктора они помолчали еще несколько минут. В помещении операционной было тихо. Только отделение экстренной хирургии работало в такой час, и сейчас там никого не было. В больницах редко бывает так спокойно. Кирон протянул ей руку.

– Слушай, ты наверняка хочешь увидеть его, но только не сегодня. Он даже в себя не пришел. Я позвонил на работу и сказал, что завтра не приеду, но меня могут вызвать, если будет что-то срочное. Так что, думаю, стоит найти нам отель. Поедем туда, выпьем, съедим, надеюсь, хотя бы по сэндвичу и завтра утром первым делом вернемся сюда. И, – он положил руку ей на ладонь, – ничего такого. Два номера.

– Я не…

– Я знаю. Я тоже. Пошли, сегодня ты уже ничего не сможешь сделать, и тебе нужно поспать.

Сетевой отель оказался всего в миле от них. Там было чисто и удобно, у них были номера и работающий бар. Кэт, которая следовала за Кироном к столу, чувствовала, будто она плывет, а не идет по твердой земле. Она спрятала свои чувства по поводу Саймона в тайное место в голове, которое доктора обычно держат специально для таких случаев. Когда ты не в состоянии сразу разобраться с чем-то шокирующим и ужасным, ты быстро учишься пристраивать это куда-то. Но не хоронить. Так накопившиеся проблемы начинают гнить.

Кирон принес две большие порции виски и кувшин с водой. Поздний ужин был доступен до двух часов. Он заказал омлет.

– Все нормально?

Кэт покачала головой.

– Я в порядке. Я могу с этим справиться. Но ты должен ответить на один вопрос, Кирон. Это самый важный вопрос после «будет ли он жить?».

– Я почти уверен, что знаю, что это за вопрос.

– Хорошо.

– Допустим, если Саймон полностью выздоровеет, но у него будет протез вместо руки, сможет ли он остаться в полиции?

Она отыскала взглядом его лицо, но ничего в нем не увидела.

– Конечно, сможет. Разумеется. Это даже не обсуждается, особенно когда речь об уголовном розыске. Он останется в полиции, если уж об этом зашел разговор, но в этом случае будет чуть больше оговорок и ограничений. Хотя в уголовном розыске – ничего такого.

– Правда?

– Это будет зависеть только от меня, когда свое слово скажут врачи, и, разумеется, если Саймон сам скажет мне, что хочет остаться. Он может не захотеть.

– О, конечно, он захочет. Что ему еще делать?

– Он рисует левой рукой?

– Нет, он правша. Но как бы хорош он ни был – а он хорош, – он не может заниматься только этим. Он коп. Это его сущность последние двадцать с лишним лет.

– Он по-прежнему останется копом.

Им принесли еду, и Кэт быстро съела свою порцию и выпила свой виски, пока у нее не закрылись глаза.

– Мне еще нужно разобраться с парой вещей. Ты иди спать. Мы можем позавтракать перед тем, как пойдем его проведать, а потом я должен буду вернуться в Лаффертон.

– Спасибо, – сказала она, и ее глаза наполнились слезами, которых она не ожидала. – Я не справилась бы со всем этим без тебя.

– Конечно бы, справилась. Я просто рад, что тебе не пришлось.

Он протянул ей руку, и она сжала ее на несколько секунд, прежде чем собрать последние крупицы энергии, чтобы подняться в свой номер и лечь в постель.

Кирон допил виски и выпрямился на стуле, предавшись размышлениям о старшем суперинтенданте, который перенес психологическую, эмоциональную и тяжелейшую физическую травму и теперь будет вынужден встать на медленный, тяжелый путь выздоровления, к чему бы оно ни привело. Он был в курсе всех достоинств современных протезов и слышал о бионических руках, встраиваемых в организм таким образом, что они получают сигналы напрямую от мозга и справляются с задачами не хуже настоящих. Он знал, что Серрэйлер будет терпеть минимальные неудобства относительно работы. Он сможет пользоваться компьютером и водить машину, преуспевать в областях профессиональной деятельности, на которые все это не повлияет, – проводить допросы, изучать дела, встречаться с коллегами, инструктировать команду.

Но он знал, как ему и было положено, что Саймон не самый простой человек. Он был отличным детективом, но его тяготили личные проблемы, которые, вероятно, никогда не разрешатся. И несмотря на то что раньше они никак не влияли на его работу, они могут вылезти наружу теперь, когда Саймон стал максимально беззащитен, и спровоцировать неприятности. Предсказать это было невозможно. Все, что он сейчас мог делать, – это смотреть, и ждать, и оказывать всю поддержку, на которую только был способен, а еще не рассчитывать ни на слишком многое, ни на слишком малое. А еще он мог обратить внимание остальной команды в Лаффертоне на то, как важно делать то же самое.

Бар опустел. Кирон допил остатки виски, сильно разбавленного водой, и встал. Он надеялся, что Кэт удалось заснуть.

Кэт. Она была сильной, стойкой, толковой женщиной, заботливым врачом и любящей одинокой матерью. Но он достаточно рано осознал, что она была и очень уязвима, не только из-за своих детей, но и из-за своего брата. Она знала Саймона так же хорошо, как и всех, – наверное, лучше, чем он знал самого себя. Она сразу поймет, как на нем может отразиться травма, в том числе и не самым очевидным образом. Физически он справится. Но для его восстановления понадобится нечто гораздо большее, чем какая-то реабилитация и физиотерапия. Серрэйлеру будет нужна помощь ото всех, и прежде всего от Кэт, и она даст ему столько, сколько он попросит, и даже больше.

Но когда Кирон шел по лобби отеля к лифтам, его мучил другой вопрос: останется ли у нее после всего этого, после брата и детей, что-нибудь для кого-то другого?

Он проснулся в начале седьмого утра и не смог снова заснуть. Номер был достаточно комфортный, но в нем слишком сильно топили и нельзя было открыть окна. Он вышел. Улицы вокруг отеля выглядели так же уныло, как и любые другие улицы в районе, прилегающем к промзоне или шоссе. Кирон бы пошел на пробежку: от этого скучные места всегда казались менее скучными просто потому, что ты не успевал как следует их разглядеть. Но ему пришлось ограничиться быстрой ходьбой, потому что он не взял с собой спортивной одежды. Он сорок минут гулял среди офисных зданий из бетона и металла, крытых ангаров, оптовых складов и автомобильных парковок, которые уже начали потихоньку заполняться. В миле справа от себя Кирон заметил плоскую крышу больницы и повернул обратно.

Кэт все еще не встала, так что он заказал себе кофе и проверил телефон. Ни одного сообщения. Он подождал еще полчаса, почитал газету, а потом позвонил в участок. Его личный ассистент оказался на месте, но у него тоже ничего не было. Он как-то странно нервничал, как будто обязательно должен быть на работе и что-то делать – не важно что. Он позвонил дежурному офицеру.

– Докладывать не о чем, сэр. Пара дорожных происшествий в другом конце области, со всеми разобрались. Одно сообщение о проникновении со взломом, но – ложная тревога.

– Значит, ночь у нас была тихой.

– Похоже на то. Только одно сообщение, да и то, наверное, ерунда. Лаффертон. Кто-то разжег костер рядом со старыми складами у канала. Костер такой, что не стыдно и в Ночь Гая Фокса зажечь, – деревянные опилки, палки, обломившиеся ветки. Бумага. В форме вигвама. На самой вершине лежала велосипедная шина, а потом еще все это залили лаком. Все переполошились именно из-за запаха, позвонили сразу несколько человек – по поводу него, а еще густого черного дыма. Пожарная бригада подоспела вовремя и разобралась с ним без проблем, но выглядело эффектно. Кто будет так заморачиваться?

– Какой-нибудь психопат. Никакого ущерба?

– Он даже к деревьям близко не подобрался.

– Если это самое страшное, что произошло ночью, то нам нечего жаловаться.

Когда он закончил разговор, зашла Кэт.

– Завтрак. Тебе нужно поесть, – сказал Кирон. Тревоги вчерашнего дня тенью легли на ее лицо.

– А мы можем сразу поехать в больницу?

Он уговорил ее взять кофе, но выпить его так и не заставил. Через четверть часа они уже были в палате Саймона.