— И придет царствие Божие? И люди перестанут убивать друг друга? — с недоверием спросил Джон.

Гарольд отвел глаза.

— Христианская церковь расколется еще сильнее. Люди будут убивать друг друга с еще большей жестокостью, чем сегодня, — проговорил он. — Я видел катастрофы, каждая из которых показалась бы нам концом времен. Но я видел их во множестве, и люди выживали всякий раз. И все повторялось.

— Тогда какой смысл? — наверное, Риз сказал это чересчур горько, потому что Гарольд поглядел на него особенно пронзительно.

— Я же сказал тебе, Риз, — короткое имя упало драгоценной каплей, как вино во время Причастия, — они будут выживать, и они будут идти к Богу, как умеют. Для выживших смысл есть всегда.

«Просто не все выживают», — подумал Риз.

И по глазам Гарольда понял, что его посетила та же мысль. Выживание — смысл для тысяч, может быть, для человечества. Для одного человека смысл иной. И он не в том, чтобы попасть в рай, которого, может быть, и нет.

Риз хотел сказать, что Гарольд — его смысл. Но вспомнил, что уже говорил это. Даже если и не словами.

Так они сидели, держась за руки, в конце пути, который не кончается никогда. За окном же море, чайки, рыбацкие лодки и рыбаки жили своей жизнью, которой не было до них двоих никакого дела.