— Но вы же обещали? — Представив на минуточку, какой ажиотаж после этого начнется, возмутилась я.

— Обещал, поэтому рассказываю, кто будет в курсе вашей тайны. Эти люди присягали на верность империи и императору. Они получат соответствующий приказ о неразглашении, будут негласно вас охранять и содействовать решению любых вопросов. Не переживайте, никакой огласки не случится, пока вы не будете готовы, — пояснил Алим Осипович. — Нижестоящее руководство полицейской Управы и Следственного комитета, рядовые сотрудники и преподаватели гимназии, с которыми вы привыкли общаться, ничего не узнают. Согласитесь, это разумный компромисс, учитывая происшествие со стрельбой в Грузовом переулке. Подобных ситуаций не должно повториться. Одно дело, проходить практику, совершенствуя навыки видока, и другое — подвергать жизнь опасности, сталкиваясь с преступниками.

— Но ведь будет только хуже! Кто мне теперь серьезное дело доверит? — я расстроилась, понимая, что тот же Коромыслов или Лыткарь, получив указание сверху не привлекать гимназистку Молчанову к расследованию, перестанут брать меня на вызовы.

— Анастасия, вы всерьез желаете регулярно иметь дело с человеческими пороками? — нахмурившись, уточнил мужчина.

— Я желаю помогать людям!

— Прекрасно! Есть сотни других способов для помощи, и нет нужды для этого жертвовать собственным душевным здоровьем, — с легкостью парировал Алим Осипович. — Кажется, это за вами. — Указал на господина Гольдмана, заглянувшего в приемную начальника Следственного комитета, которую тот любезно предоставил в наше распоряжение.

— Нина Константиновна, пгошу следовать за мной и этим молодым человеком, — указал на конвойного. — Он сопговодит нас в следственный изолятог. Я как газ подпишу бумаги, а вы сообщите Ггигогьевой об освобождении.

Обрадовавшись долгожданной встрече, я поспешила за управляющим. Изолятор, где содержались подследственные, представлял собой защищенное унылое место с решетками на окнах кабинетов и железными дверьми с маленькими смотровыми окошками. Мы миновали десяток запертых дверей, прежде чем попали в комнату для свиданий. Конвойный вошел первым, проверяя безопасность, а после пропустил меня. Голдьман предупредил, что последние формальности займут около получаса, так что у нас предостаточно времени для общения.

Григорьева, исхудавшая и осунувшаяся, сидела на лавке, отрешенно уставившись в пол полубезумными глазами и не реагируя на посторонних. Одежда на девушке осталась та же, в которой она выскочила из избушки зимовья. Волосы, прежде заплетенные в косу, давно выбились и торчали засаленными космами.

— Привет, — выдохнула, испытывая невероятную жалость и сочувствие к страданиям несчастной. — Дашка, как ты тут? Я за тобой пришла. Прости, что так долго.

— Ася? — подслеповато щурясь, посмотрела на меня подруга. — За мной?  А-ха-ха, смешно! — расхохоталась сухим лающим смехом. — Думаешь, я снова поверю? Нет, больше не куплюсь. Сгинь!

— Даш, это не сон! — Я подсела к девушке, схватила ее за руку и крепко сжала. — Это действительно я, Ася. Я помогу справиться с ней, слышишь? Ну, посмотри же на меня! Я не позволю ей свести тебя с ума. Мы уничтожим ведьму. Вместе!

— Ты опоздала. Она уже добралась до меня. — Григорьева скривилась, будто хотела заплакать, но не смогла.

— Нет! Ничего не поздно! — Порывисто обняла подругу, прижала к себе и прошептала на ухо. — Ей нравится мучить жертву и изводить в отместку за гибель оболочки. Теперь она вынуждена занять новое тело, которое заранее приготовила на такой случай. Пока ведьма не освоилась и не обрела прежнюю силу, есть шанс запереть ее в нем и убить.

— Аська, это правда ты? — всхлипнула Дарья и прижалась ко мне, вздрагивая от сотрясающих тело рыданий. — Мне так страшно. Я боюсь засыпать. Она приходит каждую ночь и сводит с ума. Никто ее не видит. Мне не верят. Считают, что крыша поехала. Я больше не выдержу.

— Даш, это я, правда. И я тебе верю! Скоро мы уничтожим ведьму. Она не будет больше приходить, и тебя перестанут изводить кошмары.

В таком состоянии везти Дарью в гимназию я опасалась.  Ей требовалось время, чтобы прийти в себя. А мне следовало подготовиться и собрать тех, кто столкнулся с черной ведьмой. К счастью, Лев Соломонович предложил приемлемый вариант. Для начала, показать девушку доктору Гельбергу, а дальше действовать по обстоятельствам.

— Нина Константиновна, вынужден откланяться. Государственные дела не ждут, — канцлер извинился, что не сможет меня сопровождать и ушел порталом, поручив заботам управляющего.

Я поблагодарила князя за помощь и пообещала сразу обращаться к нему, если что-нибудь понадобится. С Дарьей, которая ни на минуту не желала расставаться, мы получили верхнюю одежду и личные вещи. Затем подписали кучу бумаг и, наконец, вышли на унылый морозный двор Управления. Небо, как назло, с утра хмурило и нависало свинцовыми тучами. И все равно, Дашка замерла с блаженной полуулыбкой, вдыхая колючий воздух свободы.

— Ася? — донесся изумленный возглас Зорина. — Асенька, глазам не верю. Ты!

Молодой человек стоял возле паромобиля, общаясь с сослуживцами, когда заметил нас. Жених стремглав подлетел ко мне, сгреб в охапку и крепко стиснул, приподнимая над землей.

— Я извелся от переживаний. Как ты? Что ты? Куда исчезла из проклятого переулка? Места себе не находил. Все пороги оббил, чтобы узнать новости. — Обхватил мое лицо ладоням и покрыл поцелуями.

— Костя, на нас смотрят, — прошептала ошеломленно. — Я в порядке, правда. Княжеский артефакт защиты сработал, и меня порталом далеко выбросило. Я не знала, как сообщить, что в порядке. Давай попозже встретимся? Я все расскажу. Мы с Дарьей в больницу едем.

— Так, давайте я отвезу! — предложил помощь. — Только у руководства отгул попрошу на сегодня.

— Костя, нас Лев Соломонович любезно согласился подвезти…

— На княжеском паромобиле? Ну, разумеется! — Зорин вспыхнул обидой. — Чем еще облагодетельствовал великий князь? — Разжал объятия и демонстративно поправил сбившуюся пелерину. — Обновки появились? Тебе идет.

— Зачем ты так? — я расстроилась. — Алим Осипович — благородный человек. Жизнь мне спас. Он что, по-твоему, должен был меня раздетой назад отправить? Пальто у Гаршина осталось.

— Прости, я глупость сказал! Волновался ведь, не спал, переживал. Рад, что ты в порядке. Вы к Эдуарду Францевичу? Поезжайте тогда, а я следом за вами, только в Управление загляну сначала. — Зорин нехотя разжал объятия и сухо поприветствовал моих спутников.

Выезжая со двора, я заметила, как он торопливо направился к зданию.

— Ты выходишь замуж? — поинтересовалась подруга, наблюдавшая за встречей. — Все-таки согласилась? О каком происшествии он говорил?

— Согласилась, — подтвердила, не вдаваясь в подробности, про остальное предпочла промолчать. — Происшествие с практикой связано, позже расскажу.

В больнице Эдуард Францевич осмотрел Дашку, подстегнул организм к восстановлению целительским импульсом, проверил реакцию на рефлексы. Расспросил, с чем связаны возникшие проблемы со здоровьем, и задумался.

— Видите ли, физически барышня Григорьева здорова. Истощение лечится правильным питанием и крепким сном. Но корень проблемы я вижу в моральном состоянии, оценить которое способен только маг разума. Рекомендую съездить в психиатрическую клинику и обследоваться там.

— А потом Дарью поставят на учет и в личном деле появится отметка о психической неустойчивости, — озвучила последствия такого шага. — Может, порекомендуете частного специалиста?

— Рекомендовать я могу, однако быстрее решить этот вопрос через графа Зорина-старшего. Вы ведь скоро станете одной семьей? — указал на сверкающее колечко на моем пальце.

— А разве граф связан с клиникой? — Я удивилась. — Он маг разума?