— Акулина мертва? — я подскочила, в ужасе уставившись на князя. — Но кто? Дашка? Только не это! Я… я, выходит, виновата, раз попросила взять мушкет. Гридяй увел Марфушу с Милкой, Зою Матвеевну, и я испугалась за них.  Боялась, что не справлюсь. Нельзя! Нельзя было ее убивать.

Подтянув ноги к себе, обняла руками колени и уткнулась в них лбом. Если Дарья застрелила Мару, та отомстит и изведет убийцу до смерти. Не следовало брать с собой подруг! Пусть бы обижались потом, злились, зато остались бы в стороне от этого безумия.

— Анастасия Трофимовна! — Я почувствовала, как прогнулась кровать под мужским весом, а плеча коснулась теплая ладонь. — Расскажите, почему вы так всполошились? Что на самом деле произошло в Демьяново?

— Сотрудники полиции наверняка уже опросили свидетелей, и вам лучше меня известно, что случилось, — пробурчала, зная, как работает следствие. — Я не видела, кто стрелял, так что в этом ничего нового не скажу. Да, это я попросила Дарью взять ружье. Сама в это время отправилась за гимназистками Безродной и Реутовой, которые в сопровождении Панфиловой и Космачева ушли в лес после полуночи. Я проследила их путь до сторожки у озера, забралась в дом через смотровое окошко. Снаружи еще мой тулуп остался. В нем я бы не вскарабкалась наверх. Внутри я увидела жительниц деревни и моих подруг, участвующих в странном обряде. Господин Зорин тоже присутствовал, но вряд ли добровольно. Его привязали цепями к столбам. Руководила процессом Акулина Степановна, она и приказала Марфе уничтожить зло, а остальным, Миле и Зое Матвеевне, велела смотреть. Я решила, что Марфу опоили, ведь Костя ничего плохого не сделал, и вмешалась, чтобы предотвратить несчастье. Выстрелы прозвучали, когда мы боролись. А дальше не помню ничего — потеряла сознание.

— Это все? Может, есть еще что-то, о чем вы умолчали? — поинтересовался великий князь.

— О чем? Ваша светлость, лучше задайте прямой вопрос. Быть может, вас интересует то, что мне не кажется существенным. — Схитрила, чтобы не наболтать лишнего. — Скажите, никто из моих друзей больше не пострадал? Что с ними?

— Нет, не пострадали. Григорьева арестована, ею занимаются дознаватели. Реутова и Панфилова вернулись в гимназию. Константин Алексеевич в отцовском имении восстанавливает силы. Кстати, какие отношения сложились у вас с дворянином Зориным?

— С Костей мы друзья, не более. — Нахмурилась, не понимая интереса канцлера к моей личной жизни. Гораздо больше взволновала новость об аресте Дашки. — Дарья не виновата! Если уж на то пошло, меня тоже арестуйте! — Протянула руки, чтобы мужчина надел на них наручники. — Я просила Григорьеву взять мушкет и зарядить его патронами. Я привезла подруг в дом, не зная, что им грозит опасность.

— Опасность? — Уцепился за слово канцлер и, перехватив за ладони, стиснул в руках кончики пальцев. — Какого рода? Кто вам угрожал? Из показаний местных жителей следует, что приняли вас радушно, угодить старались. А то, что Космачев девушек ночью к святилищу повел, так это для свершения обряда по укреплению здоровья. Люди поклоняются месту силы и приходят, чтобы зарядиться энергией, прикоснуться к природному чуду. Зоя Матвеевна предупреждала вас о приглашении мещанки Купыревой.

— Обряд? — Уставилась на мужчину непонимающим взглядом. — А как же Костя, привязанный цепями к столбам? Нож, который Акулина вложила в руку Марфе и приказала ей уничтожить зло?

— Господин Зорин — видящий, и вам известно, с каким негативом и жестокостью ежедневно сталкиваются видоки. Существуют разные способы избавиться от тяжелого морального груза. Почему бы не воспользоваться моментом, если предлагают? Марфа Ивановна не собиралась никого убивать, а всего лишь участвовала в ритуале изгнания накопившейся в душе черноты.

— У Константина Алексеевича тоже такое мнение? — Вырвала ладони из рук великого князя и закусила губу, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. — А я, значит, выдумала опасность, потому что ничего об этих обрядах не помнила? Тогда, почему меня не арестовали? — отвернувшись, украдкой смахнула слезинку.

Мужчина потянулся, ухватил меня за подбородок, развернул к себе и вынудил посмотреть в глаза.

— Я не считаю вас виновной. Скорее жертвой обстоятельств. Поверьте, я желаю вам добра и с радостью помог бы вспомнить прошлое, не будь ваш разум похож на слоистый пирог. Никогда не встречал ничего подобного. Что же творится у вас в голове?

— Отпустите Дарью, пожалуйста. Я виновата, понимаете? Я!

В теплых глазах великого князя так легко было утонуть, потеряться. Но меня преследовало ощущение, что для него я любопытная подопытная зверушка, а участливый тон и желание помочь — напускные. Маска, за которой скрывался холодный и расчетливый маг разума.

— Вы мне не верите, — догадался князь. — Зря. Я честен в таких вещах.

— Чего вы хотите? — выдохнула устало.

— Хочу, чтобы талантливая и способная девушка не загубила собственное будущее, не сгорела из-за чувства вины или не помутилась рассудком. Ментальный удар нелегко пережить неподготовленному человеку. Разум в стрессовой ситуации способен на такие вещи, о которых вы даже не подозреваете. И кто знает, какие способы он задействовал ради выживания.

— Отличная попытка! — Покивала, цинично усмехнувшись. — Вы верите в то, что говорите. Какая-то часть верит, добрая и отзывчивая, которая сейчас говорит со мной. Маги разума способны распараллеливать сознание, а вы сильнейший из магов. На самом деле вам безразлична судьба провинциальной девчонки. Разве что из рациональных соображений поставить мои способности на службу империи.

— Анастасия Трофимовна, зачем вы так? — В глазах канцлера появилась жесткость. — Я далеко не такое чудовище, каким меня называют за глаза. Вам ли не знать, что людская молва склонна преувеличивать?

— Я всего лишь сказала правду, как вы и хотели. — Выдержать укоряющий взгляд было трудно, но я сумела. Наш разговор давно вышел за рамки обычной беседы и мне казалось, что я невольно коснулась чего-то личного. — Вы позволите увидеться с Дарьей?

— Нет! Она преступница, убившая двух человек в присутствии десятка свидетелей.

— У вас есть свидетели, улики, орудие преступления, но каков мотив? Зачем ей это было делать? — Канцлер не ответил, а я продолжила. — Дашка — не бездушный монстр, убивающий людей на досуге. Она бы никогда так не поступила, если бы я не убедила ее, что нам грозит опасность. Иной раз вина лежит не на том человеке, кто спустил курок, а на том, кто его направил. Вам недостает мотива? Так, он есть у меня. Когда я прыгнула в круг силы, то разом все вспомнила, и кусочки разрозненных событий, что мелькали в голове до этого, соединились в одну картину. Детские годы в приюте, встреча с родителями, которых я полюбила всем сердцем, и то, как постепенно их у меня отняли. Сначала мама ушла, а потом и отца не стало. Акулина влезла в нашу семью, рассчитывая занять мамино место, а после завладеть землями и источником. Я ненавидела ее и сбежала прежде, чем она успела разрушить мою жизнь окончательно.

— В приюте? — Неожиданно сделал стойку князь. — В личном деле об этом нет информации. Что за приют? В каком возрасте вас удочерили?

— С чего вдруг такой интерес? — Удивилась. — Лет пять мне тогда исполнилось. Как назывался приют, не помню. В ночь, когда Молчановы подобрали меня на дороге, там случился пожар.

— Анастасия Трофимовна, а вы никогда не задумывались над тем, кто ваши настоящие родители? Не хотели их разыскать?

— Алим Осипович, вы говорите загадками. Зачем нужны люди, бросившие маленького ребенка на произвол судьбы? Знаете, как страшно мне было? Как одиноко? Я плакала и звала маму. Но в приюте слезами никого не разжалобишь. Старшие дети быстро избавили от дурной привычки, и заодно от иллюзий, что мы кому-нибудь нужны. — Тяжелые воспоминания окончательно испортили настроение. — Молчановы стали моей семьей. Самые счастливые годы связаны с периодом, когда мы жили вместе. Но довольно об этом. Все-таки, что вы скажете насчет Дарьи?