***

Тимао и Касан ели все, что им давали: мясо жареное, пареное, тушеное, зелень с кустов и овощи с грядки Химмо, лишь бы все это было перетертое и жидкое. Но, штрах всем в кишки, от молока они не отказались, вернее в первую очереди им нужно было молоко. И мне приходилось капля за каплей плавить опалы и сливать все в три хрустальных бутылочки, которые, слава Матери дрохов, не давали молоку прокиснуть.

А оно, между прочим, умудрялось киснуть, чтоб его! Кто бы мне раньше сказал, что созданное из камня молоко прокиснет, я бы посмеялась тому в лицо, но нет — это реальный факт, с которым мы столкнулись буквально в первый же раз, когда я создала порций побольше, чтобы меня не отвлекали в самый неподходящий момент.

Я снова проверяла и перепроверяла наши формулы с ключами. Чтобы убедиться, что не ошиблась, потому что странно для меня: создавала я камни в одно время, а «зреют, растут» они по-разному.

И что странно, из всех ключей я чувствовала только один — Сиалит, внутри которого заключено часть моего пламени — и он «растет» медленнее всех остальных.

Лучше б я его не чувствовала.

Потому что где-то через месяц наши врата, которые мини-копия, дрогнули и загудели, а на отражении скважины, к которой должен быть приложен Сиалит, начали медленно вырисовываться черные письмена.

Витиеватые, едва ли похожие на те, к которым мы привыкли, словно из чужого языка изъяли руны и вплавили в камень и металл. А мы стояли и не верили глазам, потому что как же так? Как возможно изменить структуру Врат, чтобы они приняли страшное проклятье? Я не сомневалась, что завитушки содержат не просто какую-то формулу, а нечто страшное и неприемлемое, потому что ж ждать от Клевра? И ни десятины не сомневалась, что это дело рук Клевра: кто еще жаждал мести на столько, что готов нас запереть в пространстве между мирами любым способом.

— Отдай первый дар, — прочла Румани завитушку, и мы резко на нее глянули, словно она заговорила на мертвом языке первых дрохов-переселенцев.

— Откуда ты знаешь этот язык? — это спросил один из телохранителей, чем навлек на себя недовольство жардана Кевора.

Да уж, мы бы такой вопрос не задали, потому что королевская кровь в каждой из нас открывает уйму нужных и не очень сюрпризов, как хлама в чулане, да только при этом и не узнали бы, что ответ лежит на поверхности, и королевская кровь совершенно не виновата.

— Так это же наш язык, — недоумевала Румани и начала когтем очерчивать буквы, которые наслаивались одна на другую, схлестывались по три, а то и по четыре и выглядели как нитки в клубке, а не как буквы, знакомые с детства. — О…Т…Д…А…Й…

— ОТДАЙ, — за ней прочел тот самый телохранитель и сам уже провел когтем по следующему слову, — ПЕРВЫЙ…

— И что это значит?

Кто бы мог ответить? Все взгляды устремились к Рару, а тот в свою очередь смотрел только на меня — опять что-то попросит неприятное.

— Саян, попроси хранителей показать нам, что произошло… Я подозреваю очередной ритуал…

Заканчивать фразу не понадобилось, потому что последний ритуал, который отразился на магии Врат, был с жертвоприношением. Очень хотелось думать, что мы просто… ну, боимся обжечься на льду.

В этот раз я даже не успела сосредоточиться, потому что иллюзорные фигурки начали перемещаться вдоль нашей копии и что-то делать. А мы смотрели с открытыми ртами за жизнью по ту сторону портала.

Два человека возле Врат. И Сиалит в их руках. Вернее, еще не совсем Сиалит. «Проросший», почти «созревший» в том мире, только без магии. Вернее, моей магии в нем под самый потолок, да только этого никто не видит. Он еще не напитан личной магией жителей того мира. Внутри камня вихри разных стихий: горячие и холодные — другого не понять. Оба человека вливают силу в камень, а затем приставляют его к «скважине». Врата и камень сливаются, но неожиданно проступает на поверхность линия черных рун, пересекающая всю «скважину» и не дающая камню остаться на месте.

По этой руне не понятно, как она появилась: только что от соприкосновения Сиалита с Вратами или кто-то заранее ее начертал.

Двое долго спорят, кричат, жестикулируют. Один другого схватил за куртку и принялся трясти, но недолго — отпустил, вернее, почти швырнул на каменные плиты. Тот, что остался стоять, оказался по магии явно сильнее. Он махнул рукой и принялся срезать руны, напитывая магией «скважину». Там сил уходило немеряно, потому маг слабеет, но ему удается убрать полосу рун и впечатать артефакт на место.

Вот тут я бы ему посоветовала сразу уходить порталом и отдыхать уже на нейтральной земле, потому что Врата продолжают тянуть из него силы, прочно зацепившись за его «первый дар». Не думала, что у обычных магов — не дрохов — магия тоже завязана на резерв, но тут явно Врата тянут силы оттуда, лишая мужчину жизни и магической энергии.

Мужчина привалился к Вратам, мы видим его светлый удовлетворенный взгляд, облегчение и ясную улыбку, по которой не понятно, осознает он, что его жизнь заканчивается прямо сейчас, или нет.

Тот второй взмахом кинжала попытался обрезать нить, что связывает его напарника с Вратами, но ничего не вышло — кинжал как будто сам сменил направление и вгрызся в грудь, которая за мгновение до этого перестала вздыматься и опадать — застыла камнем на выдохе.

Кинжал не пресекает жизнь, но вытягивает остаточную магию, напитывая ею руны. Черные ссыпавшиеся в кучку камни, словно червяки возвращаются на свое место, а затем, заалев красным, передают неизвестному какую-то другую субстанцию — светлую искристую.

Нам видно, как второго втянуло в портал, а на его место встал третий маг, неизвестный и ухватился за Сиалит. Перемещение было на столько стремительным, что его невозможно было бы зафиксировать человеческим взглядом, но мы видим, что третий маг пришел с запозданием и не видел полной картины того, что происходило.

Его рука, сжимающая камень, становится глаже, белее, исчезают ожоги и изъяны, но человек недоволен и начинает стучать навершием посоха по Сиалиту, да только в это время начинает разворачиваться портал, в который выходят воины, а с ними и мужчина с короной на посеребренной сединой голове. Третий маг исчезает так же быстро и незаметно для остальных…, и картинка исчезает.

Все.

Ритуал проведен.

Не так, как планировал тот третий маг, потому что черные руны вернулись на место смазанными, неровными, словно дрох, которому вручили перо и чернила, принявшись писать, тут же другой рукой затирает надпись. Такое случается у тех, кто пишет левой рукой — большая часть чернил отпечатывается на ребре ладони.

И не так, чтобы совсем не причинить вред вратам, как хотели бы мы все.

Тут вообще не понятно, как отразятся все эти действия на дальнейшей работе врат, на появлении порталов, на наших входах и выходах.

Нам еще предстоит узнать, на сколько лун откинул нас от нашей цели этот ритуал.

Только предстоит…

ЧАСТЬ VI (Долгая дорога назад) 27. Жизнь не стоит на месте.

Пространство между мирами, восемь циклов спустя по летоисчислению дрохов.

— Ясор, чтоб тебя, принц недоделанный, — я перепрыгиваю через поваленное дерево, ускоряюсь и сбиваю брата хвостом, пока он не угодил в пасть брахдуба.

Это шестипалое клыкастое безумие, за которым шлейфом растягивается темная как ночь магия смерти и такой же поток яда, на столько опасен и проворен, что Ясор не имел шансов от него сбежать. Поэтому-то Тимао и Касан во все свои горла и мыслями орали, призывая помощь.

— Я собирался его побороть, — пищит Ясор, припадая на поврежденную лапу, — как ты и учила!

И ведь ни капли раскаяния, ни страха, что чуть не погиб, и наглость такая в глазах, что сама б его прибила, да только жалко — зря, что ли, я его столько лет кормила.

— Прежде чем бороть брахдуба, лягушка фиолетовая, нужно как следует встать на крыло, чтобы в случае опасности улететь подальше от этой самой опасности, а ты?

Я пыхтела, выговаривая брату, но одной из голов осуждающе качала в сторону обоих кузенов, чтобы и они прочувствовали всю паршивость сложившейся ситуации и в следующий раз первыми отговаривали брата от его безумных шалостей.