Ларо вообще считает, что я рано согласилась стать невестой Торбурга, поэтому учит меня его мучить (каламбур какой-то). У нее у самой в восемнадцать целых три воздыхателя, только она не может понять, кто из них ей больше нравится, поэтому встречается со всеми по-очереди, а мне советует не торопиться с выбором. Но разве в этом можно как-то предугадать? Вот если взять нашу старшую сестру, Кассии, — она в четырнадцать как познакомилась с Миллором, так до сих пор с ним, — скоро в Храм пойдут, осталось только вернуться из путешествия.
Вообще путешествие это… Вот кто придумал отправляться именно в мой день рождения? Но служители Храма Матери дрохов подсчитали и обозначили день, а мы все вынуждены подчиниться. Все дело в том, что мама, королева Сиушель, ждет наследника — мальчика, а в таких случаях все дрохи женского пола в семье собираются вместе и отправляются в путешествие между Светом и Тьмой. Раньше это делали все-все дрохи, даже те, кто вообще не относился к высшему сословию, но потом постепенно обросли делами, бытом, и в итоге традиция осталась только в королевской семье.
Бабушка говорила, что она тоже проходила через это, а до нее прабабушка дважды. Вот наша мама задержалась с этим путешествием — родила четверых дочерей (нашей младшей Ваюни шесть лет, и она на днях впервые обрела крылья) прежде чем подарить королевству наследника.
Говорят, если бы мама в очередной раз ожидала дочку, то про наследника мужского пола никто и не упоминал и не намекал, а назначили бы наследницей Кассии.
Ой, как Кассии прыгала от счастья, когда мы поняли, что мама ждет мальчика, — вы не представляете. После этого Кассии в любой портал шагнет, да хоть на три месяца расстанется со своим ненаглядным Миллором, только бы Свет и Тьма благословили маму и нашего еще не рожденного братика. Ну, и нас с собой потащит на аркане, если вздумаем попытаться сбежать из-под этой обязан…ой, привилегии.
— У меня есть для тебя подарок, лулия, — глаза Торбурга горят задорно, с хитринкой, словно сейчас преподнесет нечто невероятное — естественно, я перестаю дуть губы, словно маленькая Ваюни, и смотрю немного снисходительно и совсем малость заинтересованно (ну, мне так кажется).
Торбург достает из нагрудного кармана браслет, я только успеваю разглядеть россыпь ярко-синих сапфиров в серебре и узор-печать-герб, и тут же надевает мне на руку.
— Это зачем? — первым желанием было скинуть его с руки, словно меня обожгло, но никаких запретных металлов или камней, а уж тем более запредельно-запрещенной магии на браслете нет.
— Не бойся, это не помолвочный, — смеется Торбург, и глаза его в этот раз в согласии со словами и лицом. — Я попросил сделать копию, чтобы ты его носила и привыкала. Если через год ты его мне не вернешь, то будем считать, что ты согласна на помолвку — как раз тебе и шестнадцать исполнится.
Какой у меня предусмотрительный жених, даже удивительно, словно кто надоумил. А ведь еще неделю назад все твердил, что хочет объявить о помолвке в ближайшее время. Не мог же он так поменять свое мнение за неделю дежурств и экзаменов?
— А почему такое резкое изменение в твоих планах? — я даже прищурилась, чтобы не пропустить момент, когда слова и глаза придут в несоответствие, но Торбург (и его глаза тоже) только излучал улыбку и благодушие.
— Все просто — я в нас верю, поэтому не тороплю. И в следующем году я получу титул младшего колоса, а значит, смогу просить короля за нас.
— Кто успел с тобой поговорить за эту неделю?
Я очень надеюсь, что никто из сестер не решил помочь мне в налаживании отношений с Торбургом, а то я им устрою сегодня мой праздник.
Нет, я не против, что мой жених перестал настаивать на скорейшем походе в храм, но вот так резко — это может насторожить и самого неподозрительного дроха, даже меня.
— Кто у меня только не был за эту седьмицу: и твой дедушка, и магистр Раридан, и магистр Клевр, и даже жардан Кевор, хотя он велел сам к нему не подходить близко.
Ох, со всех сторон семья меня оберегает, надо же.
— Надеюсь, прадедушка не пришел к тебе их Храма?
— Нет, приходила твоя прабабушка.
Ну, все, точно сегодня насмешки будут идти рядом с поздравлениями: как мы всей семьей смогли переставить крылья твоему истинному дроху. Тьфу.
— Тебе нравится браслет? — Торбург ждет ответа, затаив дыхание, и я не стала его разочаровывать — утвердительно кивнула, делая вид, что любуюсь, а на самом деле изучаю.
Вообще, я сама себе могу сделать украшения, причем из любых камней, да хоть из булыжника на дорожке в парке (правда, папа мне запретил портить окрестности и велел специально для меня из шахты в Даррах-Краар привезти целую груду раздробленной горной породы, из которой я постепенно вытягиваю камни). И я не очень люблю, когда мне дарят драгоценные камни и украшения из них, особенно вот так — стремительно, почти впопыхах: ни рассмотреть, ни почувствовать, ни аромат вдохнуть, ни насладиться аурой дарителя, влитой в камень.
Вообще, когда дарят украшения из камней, то вкладывают неосознанно частичку своей магии, и она, вливаясь в камень, делает его неповторимым, не похожим на другой из той же породы или даже от одного куска отколотый камень.
Поэтому не люблю, когда лично мне присылают дары короли или принцы из других королевств: выбирают помощники, везут как получится, дарят вообще послы, которые, порой, даже магией не владеют. В итоге, открывают сундук, наполненный тканями и странными шкурами, а внутри тусклые камушки поблескивают и не желают оживать. Послы эти камни в руках и так и этак вертят, пытаясь поймать гранями лучи света, а сами не понимают, что любому камню нужно тепло и любовь. Если камень дарить искренне с любовью (не ко мне, а к самому камню), то он обязательно раскроется во всей красе.
Вот в моих руках камни оживают, и даже не из-за того, что моя магия — это магия камней. Камни оживают, потому что я дарю им свое тепло и любовь.
И вот Торбург, сколько раз я ему рассказывала, намекала, как нужно обращаться с камнями, так нет — раз-раз, надел, похлопал и радостный, что не успела спрятать руки. Хотя, браслет красивый, если его немного уменьшить в ширине, изменить форму у некоторых камней, сделать часть камней меньше, а часть — больше, то получится очень оригинальное украшение.
— Нравится, спасибо, — я улыбаюсь, поднимаю взгляд и так застываю на полуслове, потому что взгляд жениха сейчас снова прикован к моим губам и напоминает взгляд голодного волчонка, которому миску молока перед носом поставили, а подойти поближе и полакать не дают. Кажется, Торбурга нужно сразу кормить, как будет ко мне приходить на свидания.
А следом мои губы обожгло от робкого прикосновения губ Торбурга. Да-да, обожгло, словно горячей воды плеснули. А потом он принялся потягивать мои губы по-очереди, то верхнюю, то нижнюю, а потом даже облизал.
Не сказать, чтобы «ох ничего ж себе!», но интересно стало, а что дальше? И надо же мне тоже что-то делать? Это же не Валер со своим нападающим и разящим языком, а мой жених — с ним я и собиралась в первый раз поцеловаться.
Я только слегка приоткрыла рот, чтобы вдохнуть воздух, а потом бы начала повторять за Торбургом, что он там делает с моими губами, но в этот момент его язык скользнул внутрь и принялся играть с моим в догонялки. Смешно…и щекотно, причем почему-то не только моему языку, но и подмышкам, и в ложбинке между грудками, и еще немного между ребер. О, еще стопам почему-то щекотно, хотя они-то от губ и языка Торбурга вообще очень далеко.
Наверное, я попыталась немного отстраниться, потому что ладонь моего жениха осторожно легла на мой затылок и тааак его зафиксировала, что никуда не дернуться, даже при большом желании, а у меня как-то с желаниями сейчас плохо. Не могу понять, что хочу вообще: дышать, играть с языком, который гуляет и ласкается, или почесать в ложбинке, которая зудит все сильнее.
— Тебе не понравилось?
Опять этот вопрос! Что в этот раз не так-то?
— Почему ты так решил? — ой, мой голос такой хриплый, словно мне воды не давали пить дня три или больше.
