Кузина напряглась, однако все же не отступила от идеи закурить. Она робко затянулась, не переставая смотреть на меня в ожидании наставлений. Я ей поддакивал, чтобы поддержать, закурил одновременно с ней. Она выдохнула дым спустя секунды через нос и, держась за ноздри, с укором, словно я её обманул, смотрела на меня. Её глаза начали слезиться.

– Почему ты выдохнула через нос? – мягко поинтересовался я, наблюдая с какой усидчивостью она трёт его.

– Я растерялась и это получилось само по себе. Боже, как ужасно жжет! Я думала, курить приятно.

Мой хохот сбил кузину с толку.

– Это твой первый раз, чего ты ждала? Затянись ещё раз, только выдыхай через рот.

Пейдж неуверенно нахмурилась.

– А когда именно нужно выдыхать?

– Ты сама поймёшь.

Пейдж повторила все тоже самое, однако на этот раз у неё получилось лучше. Она, одержав ещё одну победу, засмеялась и, приняв уверенную позу, курила.

В детстве мы с кузиной были не разлей вода, всегда вместе и рядом. Мы не ссорились, делились игрушками, а играя, переносились в волшебные миры. Пейдж рассказывала мне сказки, сидя на горшке. К сожалению, из-за её отца мы вскоре стали реже видеться. Я избегал и её тоже, чувствуя вину. Уверен, узнай она правду, то возненавидела бы. С другой стороны, иногда мне очень хотелось поделиться с ней со своей ношей, но не из эгоистичных побуждений, а в целях безопасности. Предупредить. Потому как, скрывать нечего, я ни один раз приходил к мысли, что Элвис мог принуждать и свою дочь делать мерзости. А почему нет, исходя из его логики? Если он домогался племянника, что ему мешает домогаться родной дочери? Эта мысль одновременно пугала и вынуждала блевать. Насколько нужно быть прогнившим, чтобы опуститься до педофильства? Тем не менее, я надеялся, что мои подозрения насчёт Пейдж это последствия паранойи. Может, я его первая и единственная жертва?

– Я рада, что ты тоже приехал. Мы так мало общаемся теперь, не правда ли? Даже в школе. Ты делаешь вид, будто не видишь меня, – Пейдж грустно ухмыльнулась, стряхнув пепел на свои тапочки.

Из-за холода её нос покраснел и сопел. Она сидела ссутулившись и выглядела такой одинокой… Для меня одиночество не является чем-то отрицательным, я люблю одиночество, но Пейдж оно не подходило. Тот, кто не умел наслаждаться уединением, больше страдает от него.

– Неправда, – вообще-то, она права. Я везде стараюсь избегать её общества и чувствую теперь себя за это мерзавцем.

– Правда.

Я совершенно не знал, что сказать в своё оправдание и пытался выдавить нечто стоящее и достойное, но что именно, если сама ситуация глупая? Я был пристыжен, причём заслуженно, но объяснить истинную причину моего поведения, значит, разбить сердце сестры. Я не хочу причинять ей боль.

– В субботу, я слышала, будет вечеринка. Ты пойдёшь?

– Тебя пригласили? – дурацкий вопрос, если принимать во внимание, что на вечеринки не нужны приглашения, потому что это не официальное мероприятие, а сборище пьяных обезьян.

Пейдж посмотрела на меня, догадливо сощурив блестящие глазки. Она широко улыбнулась, обнажив ровные зубы.

– Ты даже на вечеринке не хочешь меня видеть.

– Я не это имел в виду. Просто, обычно ты на них не ходишь.

– Тут ты прав, – бросила недокуренную сигарету под ноги кузина и потушила подошвой, – девочки говорят, что я зазнайка, а значит не должна любить вечеринки. Сплошной стереотип.

– Тебе не с кем идти? – предположил я.

Но Пейдж отрицательно цыкнула.

– Меня пригласил составить компанию Льюис. Ты же знаком с ним?

Льюис красивый, и потому имеет репутацию сердцееда в нашей школе. Несмотря на это, у него чистая слава и общался он только с одной девчонкой, увы им пришлось разбежаться из-за её переезда.

– Он неплохой парень.

– Да. Ещё он пригласил меня на свой выпускной. И я собираюсь согласиться.

– Дерзай.

Пейдж подобрала окурок и бросила его в кусты, а затем расправила плечи, разглядывая полумесяц на звёздном шатре.

– Холодно. Давай вернёмся внутрь?

Я взглядом указал на сигарету в своей руке, кузина поняла и ушла домой одна, напоследок бросив:

– Было здорово поболтать с тобой как раньше. Я скучала.

Из-за реплики Пейдж я осунулся только пуще. Она, наверное, считает меня гордецом, который отказался от общения из-за своих принципов. Как бы я хотел с ней, не испытывая дискомфорта, проводить время, ведь Пейдж тот человек, с которым можно обсудить любую тему. Она хорошая, а её отец нет. Глядя на неё, я вспоминаю Элвиса.

Рядом с Пейдж мне трудно притворяться нормальным.

Кто мало бывает на вечеринках, тот наверняка не в курсе, что нужно иметь при себе в подобных местах. Бутылку пива? Однозначно. Хорошее настроение? Безусловно. Но важнее вышеперечисленного, это – компания. Если ты придёшь в чужой дом без сопровождения, тебе будет неловко и трудно найти друга, с которым ты мог бы отдохнуть. В сериалах и фильмах показывают абсолютно беспечных (наверное, потому что пьяных) подростков, им нет дела, кто ты такой и чем дышишь и поэтому они с радостью подружатся с тобой, примут в свою тусовку. Это не так.

У человечества куча проблем, и одна из них – доверие. Может быть, я слишком строг к своим сверстникам, поскольку сужу ситуацию по себе – мне всегда было тяжело завести новые знакомства. Впрочем, я особо не напрягался с этим, ведь был занят мероприятиями и хобби, изображал «нормальность», позабыв, что друзья – это главный признак «нормальности».

Но у меня был и есть Одиссей. Тот, кто везде способен приспособиться и вылезти сухим из воды. Иногда я ему завидовал, наблюдал со стороны и задавался немым вопросом «как?». Как ему легко удаётся рассмешить девчонок? Как ему так просто удаётся выпросить у здоровяков последние сандвичи? Одиссей обаятельный малый, однако не каждый обаятельный человек добивается своего. И я решил, что Одиссей колдун. Чародей. В конце концов, заклинатель человеческих сердец. Может, именно по этой причине мы с ним и подружились?

Сейчас, глядя на то, с какой непринуждённостью он обнимается с каждым, кого видит, я убеждён в своей антинаучной теории.

Одиссей передал мне кружку с чем-то шипучим и, пританцовывая, вошёл в большую, набитую людьми, гостиную с камином, где на полу собралось куча подростков. Они сидели в кругу: кто-то нашёл пристанище на чужих коленях, другие на спинах, третьи вовсе улеглись у чьих-то ног. И все они играли в бутылочку. Среди толпы однотипных лиц я смог узнать многих своих одноклассников. Они любезно приглашали нас с Одиссеем присоединиться к игре, только мой друг дал четко понять, что пока трезв, играть отказывается.