Он отвел Рахиль к колодцу, где они впервые встретились, и преподнес ей кольцо с лазуритом, которое моя тетя носила до самой смерти. Он разыскал Лию, когда та чесала шерсть, и без лишних слов вручил ей три изящно кованных золотых браслета. Зелфа получила от него небольшой сосуд в форме богини Анат, изливавшей воду сквозь соски. Иаков не забыл даже Билху - принес ей маленькую амфору меда. Лаван был очень недоволен: он считал, что племяннику следовало отдать доход от продажи щенков владельцу их матери, то есть ему. Однако старик смягчился, получив мешок с монетами, - он немедленно поспешил с деньгами в деревню и вернулся с Рути. Бедная женщина, сколько страданий выпало потом на ее долю!

Целый год Иаков присматривал за стадами Лавана. С помощью собак он перегнал их на пастбища с хорошей сочной травой, где животные отъелись. Чтобы самому успеть вернуться на основные угодья до прихода дождей, Иаков нанял на работу двух мальчишек. Рахиль, Лия, Зелфа и Билха усердно трудились в саду, да и пшеницы в тот год посеяли больше, чем прежде. Иаков уговорил Лавана в благодарность за процветание принести в жертву богу его отца двух жирных баранов и одного ягненка. А Лия вдобавок, тоже по подсказке Иакова, испекла дрожжевой хлеб из прошлогодних запасов муки. Следуя традиции отцов, он полностью сжег всё это на жертвенном огне. Женщины лишь потихоньку ворчали, глядя, сколько добра пропадает понапрасну.

Тот год стал для нашей семьи поворотным. Стада умножались, в саду и на полях зрел богатый урожай, и тогда Иаков наконец посватался к Рахили. Еще в первый месяц после прихода он спросил у дяди, какую плату тот хочет получить за дочь, ибо слова, сказанные им девушке в первый день возле колодца, не были шуткой. Поскольку никакой собственности у племянника не имелось, Лаван подумал, что неплохо было бы получить бесплатного работника, и заявил, что готов отдать Рахиль в обмен на семь лет службы.

Иаков рассмеялся:

- Семь лет? Мы же говорим о девушке, а не о царском троне. Да и к тому же за семь лет Рахиль может умереть, я могу умереть и уж тем более ты сам тоже можешь умереть, старик. Я прослужу тебе семь месяцев, а в качестве приданого возьму половину твоего жалкого стада.

Возмущенный Лаван вскочил на ноги и назвал Иакова вором.

- Ты истинный сын своей матери! - выкрикнул он в ярости. - Никак думаешь, будто весь мир тебе что-то должен? Нечего задирать нос передо мною, ты, последыш, а не то я отправлю тебя назад. То-то обрадуется старший брат, который поджидает тебя дома с длинным ножом.

Зелфа, которая обожала подслушивать и подглядывать, подробно рассказала сестрам об этом споре: и как мужчины торговались из-за Рахили, и как отец гневался, и как Иаков плюнул ему под ноги. Наконец они сошлись на том, что Иаков будет служить год и это справедливая цена за невесту. Что касается приданого, Лаван ссылался на свою бедность. Однако Иаков не желал брать в жены бесприданницу. Это поставило бы Рахиль в положение наложницы, а он сам оказался бы в дураках, бесплатно проработав целый год ради девушки, у которой кроме собственной одежды есть лишь точильный камень да веретено. Тогда Лаван пообещал Иакову в качестве приданого Билху, чтобы та стала для него служанкой, а со временем, возможно, и наложницей.

- Еще ты должен отдать мне десятую часть всех овец и ягнят, родившихся за время моей службы, - заявил племянник.

Дядюшка снова впал в ярость и начал ругаться. Переговоры завершились только через неделю, и всю эту неделю Рахиль плакала, как ребенок, в то время как Лия помалкивала и не подавала на стол ничего, кроме холодной просяной каши, какую обычно варят на поминках. Когда мужчины наконец достигли соглашения, Лаван пошел к Аде, приказав жене готовиться к свадьбе дочери. Но Ада отказалась наотрез.

- Нет, - сказала она, - мы не варвары какие-нибудь, чтобы выдавать замуж детей. Может, Рахиль и выглядит вполне созревшей, но у нее еще не было первой крови, так что ей пока рано даже думать о женихах.

Моя бабушка была убеждена, что, если Лаван нарушит закон, богиня Анат нашлет на нас голод, а потому решила стоять насмерть и в случае чего готова была вновь обрушить пестик на голову мужа.

Впрочем, угрожать Лавану не потребовалось, ибо он смекнул, что отсрочка сулит ему преимущества. Он поспешил обратно к племяннику и сообщил ему, что свадьбу придется отложить до тех пор, пока невеста не будет готова к браку. Иакову пришлось смириться, поскольку выбора у него не было. Рахиль устроила Аде скандал - ох, как же она разбушевалась! - однако ровным счетом ничего не добилась и, раздосадованная, отвесила пощечину ни в чем не повинной Билхе, обругала Зелфу и проворчала что-то злобное в адрес Лии. Рахиль даже топнула ногой, высоко взметнув пыль перед лицом Иакова, обозвав возлюбленного лжецом и трусом, а потом с рыданиями бросилась ему на шею.

Бедняжку одолевали мрачные мысли. Она никогда не начнет кровоточить, она никогда не выйдет замуж за Иакова, не сможет выносить и родить сыновей. Внезапно маленькие тугие груди, которыми Рахиль так гордилась, стали казаться ей слишком детскими. Вероятно, она урод, гермафродит, как огромный идол в шатре отца - тот, у которого ствол между ног и груди, словно коровье вымя.

В общем, Рахиль всячески торопила время. Перед новолунием она испекла хлеб для подношения Царице Небесной - чего прежде ни разу не делала, а потом спала всю ночь, прижавшись животом к ашере. Но луна пришла и ушла, совершив свой круг, а Рахиль оставалась сухой и чистой. Тогда она пошла в деревню, спросить совета у повитухи Инны, и та дала ей отвар из крапивы, что росла в соседней долине. И снова луна совершила свой круг, а Рахиль по-прежнему оставалась ребенком. После третьей луны она истолкла горькие ягоды и показала старшим сестрам пятна на одеяле, якобы от крови. Но сок имел пурпурный оттенок, так что Лия и Зелфа только посмеялись над младшей сестренкой.

Когда новолуние наступило в третий раз, бедняжка спряталась в шатре и не выходила оттуда даже для того, чтобы увидеть возлюбленного.

Наконец, на девятый месяц после прибытия в лагерь Иакова, у Рахили впервые была кровь, и она расплакалась от облечения. Ада, Лия и Зелфа исполнили гортанную песню, знаменовавшую рождение, смерть и момент созревания женщины. В день ближайшего новолуния, на закате солнца, они окрасили ногти на руках Рахили и ступни ее ног хной, а веки девушки оттенили желтым. На запястья, пальцы, щиколотки Рахили надели множество браслетов, подвесок и других украшений. Голову ее покрыли тонкой вышитой тканью и в таком облачении ввели в Красный шатер. Там женщины исполняли гимны в честь богинь - Инанны и Ашеры, повелительницы моря. Они вспоминали Элат, бывшую матерью семи богов и богинь, в том числе и Анат, покровительницы материнства.

Вот одна из этих песен:

Чья чистота сравнится с Анат?

Чья красота сравнится с Иштар?

Иштар теперь в твоем чреве,

И носишь в себе ты силу Элат.

Пока женщины пели, Рахиль ела финиковый мед и испеченные из лучшей пшеничной муки треугольные лепешки с символами женского лона. Она вдоволь пила сладкое вино. Ада натирала благовониями руки и ноги, спину и живот дочери, пока та не стала совсем сонной. К тому времени, когда ее понесли в поле для церемонии бракосочетания с землей, Рахиль совсем отупела от удовольствия и опьянения. Она не помнила, как ноги ее покрыли землей, смешанной с кровью, и продолжала улыбаться во сне.

Исполненная радостного ожидания, моя тетя три дня бездельничала в Красном шатре, собирая свою драгоценную жидкость в бронзовый сосуд, чтобы в ближайшее полнолуние совершить в саду возлияние первой девственной крови. Никогда прежде она не была такой спокойной и уверенной в себе.

Как только все ритуалы свершились, Рахиль потребовала назначить день свадьбы. Но ничто на свете не могло побудить Аду нарушить твердое древнее правило: в брак вступают не раньше, чем через семь месяцев от момента первой крови. На том и порешили, и хотя Иаков уже отработал на Лавана полный год, договор был продлен, так что следующие семь месяцев его жизни тоже принадлежали нашему деду.