В тот день, когда Виктор и его коллеги прилетели в столицу Шотландии Эдинбург, союзная разведка так оценивала численность германских войск за «Атлантическим валом»: пятьдесят одна дивизия во Франции, Бельгии, Голландии и Дании, включая восемь танковых, десять полевых, тридцать три нестроевых и две власовских дивизии. По сведениям союзной разведки, на Восточном фронте гитлеровцы держали более двухсот дивизий.
Советское командование, узнав о примерной дате начала вторжения, передало через генерал-майора Джона Дина, возглавлявшего американскую военную миссию в Москве, твердые заверения в том, что Красная Армия приурочит большое наступление к этому сроку. Такое сообщение воодушевило генерала Эйзенхауэра и его штаб.
Зловеще, однако, прозвучало заявление, сделанное в апреле прибывшим в Англию американским генералом Паттоном. Выступая в клубе английских офицеров, Паттон сказал, что после войны миром будут править Англия и Америка…
Весь апрель тысячи бомбардировщиков союзников сеяли смерть и разрушение в Германии, Франции, Бельгии. Красная Армия подошла к Севастополю. Но гитлеровцы еще верили в неприступность «Крепости Европа».
— Любопытную историю услышал я на днях, — сказал полковник Кремлеву. — Тут недалеко от нашего посольства, на углу Бейзуотер-роуд и Кенсингтонского парка, находится так называемая «Лондонская клетка» — тюрьма для немецких военнопленных, вплоть до генералов, взятых в Северной Африке. Начальник ее — полковник Скотлэнд. Так до чего додумались британские следователи! Если подследственный не желает отвечать на вопросы, играет в молчанку, ершится, в дверь неожиданно входит одетый в советскую форму офицер и молча садится рядом со следователем. И что же вы думали? Немец бледнеет, краснеет, начинает дрожать и, естественно, резать правду-матку. Только успевай записывать! Чует кошка, чье мясо съела!..
В Лондоне полковник подробно проинструктировал Виктора, охарактеризовал состояние войск вермахта и СС в рейхе и на завоеванных землях Западной Европы, сообщил, что власовцев, по оценке объединенной разведывательной службы, насчитывалось во Франции до двухсот тысяч, в чем полковник сильно сомневался. Виктору предстояло выяснить резервы гитлеровцев. Союзники просили по возможности узнать, какие радиостанции «Крепости Европа» глушат рации ВВС, ВМФ и армий союзников.
Полковнику Суслову было известно, что в Лондоне на Бейкер-стрит, знаменитой тем, что на ней поселил своего Шерлока Холмса сэр Артур Конан Дойл, находится СОЭ — Штаб специальных операций, руководящий разведывательно-диверсионными группами во Франции, Бельгии, Голландии, Дании, Норвегии, Италии, Греции, а также в Польше, Югославии и Чехословакии, где эти группы могли иметь контакт с нашими разведывательно-диверсионными формированиями. Полковник лично знал шефа французского отдела этого штаба полковника Мориса Бакмастера. Однако он не дал Виктору ни паролей, ни явок. Конспирация! При случайных контактах для проверки следует послать запрос по рации. Полковник Бакмастер не раз повторял русскому союзнику: «Уинни Черчилль обещал летом сорокового года, что мы зажжем Европу, и, клянусь богом, мы это сделали с помощью наших специальных операций! Люди СОЭ — герои из героев!»
Забегая вперед, скажем, что Виктор никого из людей СОЭ в Европе не встретил, но слышал, что они активно начали действовать, установив связь с французским подпольем, лишь в начале сорок второго. Только после войны узнает он, что из 480 этих агентов и их «пианистов» (радистов) более ста были схвачены и казнены в лагерях Дахау, Бухенвальд, Равенсбрюк и Маутхаузен. Многие также были убиты в перестрелках или приняли в безвыходном положении таблетку «А» — цианистый калий.
Полковник Суслов сказал ему, что это мужественные и находчивые люди самых различных национальностей из оккупированных стран Европы и англичане.
Подготовку проходили в спецшколах в Шотландии, в поместьях Уанборо-манор и Арисейг. Парашютное дело изучали в Рингвее и Больо. После выброски они держали связь со своим Центром с помощью маленьких «лизандеров», похожих на наши «У-2». Груз им сбрасывали в авизентовых тюках, изнутри обшитых резиной. В основном это отчаянный народ, не признающий никакой дисциплины и никаких авторитетов. К сожалению, они обычно плохо ладили с агентурой генерала де Голля, которую возглавлял полковник Пасси (настоящее имя — Девавран, шеф французской секретной службы в Лондоне), и местными группами Сопротивления. Не раз подводили людей СОЭ фальшивые документы, изготовленные в уатфордской лаборатории. Как правило, агенты работали, пользуясь родным языком, что обеспечивало необходимую мимикрию. Если англичанам приходилось выдавать себя, скажем, за француза и строить соответствующую «легенду», то это были англичане, долго жившие, учившиеся, работавшие во Франции. Связь с ними, помимо коротковолновых раций, осуществлялась через Би-би-си, передававшую в определенные часы кодированные сообщения для агентов.
Не мог полковник Суслов снабдить Виктора и связью с британской секретной службой на континенте, выводившей из тыла врага нужных людей, например, сбитых летчиков. Они сумели после разгрома 1940 года вывезти в Швейцарию несколько тысяч польских солдат, оборонявших линию Мажино. Эта связь спасла жизнь многим евреям — беженцам из захваченных фашистами стран. Подлинными героями этих «маршрутов бегства» были простые люди — крестьяне, рабочие, железнодорожники, мелкие сельские лавочники и кабатчики, учителя и монахини, почтальоны, лесники. По тайным каналам они спасали антифашистов, ежедневно перебрасывая через швейцарскую границу до сотни беглецов. А расплачивались за это в гестапо своими жизнями.
Кроме людей СОЭ Виктор мог столкнуться в оккупированной Европе и с агентами отдела специальных операций УСС — американского управления стратегическими службами, которым командовал генерал Донован, прозванный Диким Биллом. Связи с ними не предполагалось. Впоследствии оказалось, что ее фактически и не существовало.
Короче говоря, Виктор не мог рассчитывать на чью-либо помощь и улетал в тыл врага без явок и паролей. Это не удивляло и не пугало его — ведь так не раз было и в оккупированных фашистами советских областях.
Полковник Суслов не сказал еще Виктору, что союзники, выказывая обидное недоверие русскому союзнику, отказались сообщить советскому послу в Лондоне, Федору Тарасовичу Гусеву, места предполагаемой высадки во Франции. Не сообщили они об этом и полковнику, так что тот не мог ориентировать Виктора и других советских разведчиков. Англичане и американцы не сообщали этих данных даже французам. Такое недоверие по отношению к членам антифашистской коалиции сильно раздражало генерала де Голля, да и советские дипломаты и военные в Лондоне не понимали, чем вызвана у англичан подобная сверхбдительность.
Когда ехали из Лондона на юг, полковник вспоминал: «В начале войны тут строжайше соблюдалась светомаскировка. Все машины шли с маскировочными козырьками на фарах. Были сняты дорожные указатели, предел скорости снижен в застроенных районах до двадцати миль в час. Полиция проверяла документы. Но после того, как англичане победили Геринга в воздушной битве за Британию, все эти строгости отошли в прошлое. Человек быстро забывает плохое. Официально здесь еще сохраняется зона обороны, но посмотри на эти заваленные песком танковые эскарпы, запущенные пустые доты, на эту ржавую колючую проволоку с надписью «Берегитесь мин!». Да, война идет к концу, но никто не знает, когда она кончится…»
Виктор усмехнулся: на стене разрушенного дома у шоссе висел плакат, призывающий англичан беречь горючее.
«Сейчас важнее, чем когда-либо, спросить себя: действительно ли необходима наша поездка?» В самом деле: будет ли какой толк от его путешествия за Ла-Манш? Ведь «Галифакс» затратит не меньше двух тысяч галлонов бензина, чтобы доставить его к цели. Дорогая поездочка. На это особенно упирал седоусый полковник — начальник парашютно-десантной службы с колодками орденов за первую мировую войну на уже далеко не молодецкой груди. При этом он скептически поглядывал на Виктора. В первые годы СИС во главе с генерал-майором сэром Стюартом Мензисом потеряла множество своих агентов из-за неуклюже состряпанных документов, далеких от текущих образцов. Теперь же она наладила регулярное получение всех необходимых образцов документов, как военных, так и гражданских, имевших хождение в Германии и на оккупированных ею территориях. Виктора снабдили даже немецкими эрзац-сигаретами «Юнона», тюбиком немецкой эрзац-пасты, спичками с немецкой этикеткой, зажигалкой из Кельна и флакончиком одеколона, золингеновской безопасной бритвой с десятком лезвий, берлинской ручкой. И карандаш, конечно, был не с московской фабрики имени Сакко и Ванцетти, как однажды случилось у первой радистки Виктора.
