мылу и не упасть. Я думала, вот он вернется, увидит, какая я сметливая, заботливая, и будет мне благодарен, похвалит меня, — а он, как вошел во двор, разорался, зачем, мол, столько мыла загубила, и выгнал меня из дому.

Как ты думаешь, виновата я?

Реза слушал ее, разинув рот от удивления, и, когда

она кончила говорить, ничего не смог ответить.

Тут заговорила третья женщина.

— Теперь послушай, братец, мою историю. Мой муж

торгует фруктами. Каждую осень он присылает домой

30

много винограда на уксус. Этой осенью я собрала соседок и сказала им: «Каждый год мой муж кладет виноград

в чан, заливает водой и выставляет на солнце, чтобы через несколько месяцев виноград превратился в уксус. Давайте на этот раз поступим лучше. Съедим сами виноград, потом напьемся воды, зальем виноград как следует и сядем

на солнце — виноград быстро скиснет и превратится в уксус». Так и сделали. Пришел муж и видит, что мы все сидим на солнце, и у каждой на голове кирпич. Он не понял, что мы делаем, и спросил, чем мы заняты. Я объяснила ему, сказала, что надумала вдвое быстрее, чем всегда, получить уксус из винограда и для этого мы набили животы

виноградом, напились воды, а теперь вот сидим на солнце

с кирпичами. А он вместо того, чтобы похвалить меня, раз-бранил и прогнал из дому!

— Мой муж, — начала вслед за ней четвертая, — тоже

бакалейщик, и дома у нас полно всего — муки, масла, молока. Как-то муж рано вернулся домой и сказал, что ему не

можется. «Свари-ка, — говорит, — мне побыстрей немного качи *, поем, говорит, горячего, может, легче станет». А я подумала, лучше будет, если я наварю качи побольше — и соседок заодно угощу. Пошла, сняла крышку

31

с колодца, высыпала туда несколько мешков муки, вылила три бурдюка молока и масла вдоволь бросила в колодец. Потом разожгла дрова и горящие кинула туда

же, в колодец, чтобы качи сварилось. Покончив с этим, я

забралась на кровлю и стала сзывать соседок. «Приходите, соседи, к нам на качи, я нынче в колодце наварила, чтобы всем хватило! Поскорей собирайтесь да захватите

с собой плошки, миски». От моего крика муж проснулся.

Я его обрадовала: «Вставай, — говорю, — качи готово, сними крышку с колодца и ешь, я прямо в нем наварила».

А он взял да выставил меня из дому! Пришла я сюда, куда

мне еще идти? Скажи, разве я плохо поступила?

Реза и ей ничего не ответил.

Начала свою историю пятая сестра.

— Послушай, братец, и увидишь, что я совсем не виновата. Мой муж каждый месяц давал цирюльнику деньги

вперед, чтобы тот приходил к нам домой по пятницам и

брил ему голову. Случилось так, что в эту пятницу мужа не

оказалось

дома,

когда

пришел

цирюльник.

За-

чем, думаю, пропадать нашим деньгам?! Раз мужа нет, пусть побреет голову мне. Цирюльник обрил меня наголо

и ушел. Вернулся домой муж. Как увидел мою бритую

голову, наорал на меня и выгнал из дому. Не пойму, в

чем моя вина! Я хотела деньги сберечь, а он вон как от-благодарил меня!

Настал черед рассказывать шестой сестре. Она начала так:

— У моего мужа — мануфактурная лавка. Он очень

любит пить сиканджебин *, шербет и всякие холодные на-питки. Каждый день в полдень приходит домой и сразу

кричит: «Дайте попить, да поживей, поторапливайтесь, в

горле пересохло, жажда меня мучает». У нас в доме всегда есть и сахар, и уксус, и мед, и лимонный сок, так что

можно приготовить любой шербет. Я подумала, хорошо

бы наготовить шербету побольше, про запас, не придется

тогда мужу долго ждать. Взяла весь лимонад, какой был

в доме, мед, уксус и сахар и вылила в бассейн перед домом.

Пришел муж в полдень домой и потребовал попить, — да

поскорей, да поживей, — я сказала ему: «Видишь бассейн, он полон сиканджебина, иди садись подле него и пей

сколько хочешь. Хорошо я придумала, правда?» А муж мой

рассердился и тоже выставил из дому. Ну что плохого

я сделала?

32

Реза промолчал, не зная, про какую еще глупость

услышит он от седьмой женщины.

— Однажды ночью, — начала она, — муж сказал мне, что пригласил к нам обедать десять человек и просил сготовить на другой день хороший обед, чтобы не пришлось

ему краснеть да срамиться перед гостями. «Я, — говорит, — приведу гостей в полдень». Утром он ушел, а я, как обычно, зашла к соседке поболтать. Соседка поставила передо мной миску с арбузными семечками. Уселись

мы с ней, стали семечки грызть да судачить, и я совсем

позабыла про гостей. Не заметила, как наступил полдень.

Гляжу, мой муж заявляется домой с гостями. Я поздоро-валась с ними, сказала что положено при этом и извини-лась, что не успела сготовить для них обед. Потом пошла принесла им хлеба, дала каждому по куску и сказала: «Потрите хлеб о мое плечо и ешьте, будет сладко, как с вареньем». Муж мой вышел из себя, рассвирепел, хотел поколотить меня, потом взял да и выгнал. А за

что, спрашивается?

От всего услышанного Реза чуть не рехнулся. Встал

он, попрощался с сестрами и вернулся к себе домой, говоря себе: «Хоть моя жена и глупая, но таких глупостей

она не делает. Видно, лучше уж жить мне с моей Эсмет

да радоваться, что не досталась мне одна из этих дур!»

СКАЗКА ПРО ДОЧЬ

ПАДИШАХА ЧИНА

Давным-давно был в Иране падишах. Однажды

взглянул он на себя в зеркало и видит: волосы, борода и

усы у него побелели, лицо покрыли морщины. Опечалился падишах, приуныл — уж очень не хотелось ему ста-реть!

Везир правой руки, стоявший подле падишаха, спросил его:

— Да буду я жертвой за тебя, владыка, что тебя опе-чалило?

— Как же мне не печалиться, — ответил падишах, —

лет мне уже пять десятков, состарился я, а детей все нет

и нет!

33

В то самое время, когда падишах беседовал со своим

везиром правой руки, к ним подошел какой-то дервиш *

и услыхал их разговор.

— Печалиться не стоит, государь, — сказал дервиш. —

Я сделаю так, что у тебя родится ребенок, но с одним условием: если это будет девочка, отдашь ее мне воспиты-вать, а если мальчик, то через четырнадцать лет отпу-стишь его на год со мной.

Падишах подумал и ответил:

— Не хорошее это дело, дочери падишаха расти у дервиша. Будешь ты таскать ее с места на место, попрошайничать заставишь. Нет, ни за что не соглашусь. Не могу я

допустить этого!

Везир правой руки незаметно шепнул падишаху

на ухо:

— Да буду я жертвой за тебя, дай дервишу согласие!

Пусть сделает то, что в его силах, чтобы у вашей милости

появился наследник. Если родится девочка — заплатим

дервишу деньги и уговорим его оставить ребенка нам, или

же работу ему найдем, торговать пошлем. Как-нибудь сумеем

с ним договориться! Лишь бы ребенок появился, а остальное уладим.

Поразмыслил падишах и принял условия дервиша.

Дервиш запустил руку в глубокий карман, достал яб-локо и подал его падишаху со словами:

— Половину этого яблока съешь сам, а другую половину дай съесть своей старшей жене.

Потом дервиш поцеловал прах у ног падишаха

и сказал:

— Я сейчас уйду, а через год в это самое время вернусь узнать, какие у вас новости.

Падишах поступил так, как велел дервиш, — половину

яблока съел сам, половину дал старшей жене.

Прошло девять месяцев, девять дней, девять минут, и бог

даровал падишаху сына, которого назвали Фаридуном.

Везир правой руки велел фаррашам * и слугам сказать дервишу, если он явится, что бог дал падишаху сына, но мальчик умер.