Эсмет отвечает: «Как же не жалеть мне себя, не горевать, — пошла сегодня в баню и увидела там соседку в
красивом длинном платье... Почему у меня нет такого, почему у меня нет?!»
Давай Реза жену успокаивать: «Не горюй, Эсмет-джан, куплю тебе новое длинное платье»...
На другой день Реза отправлялся в город, покупал
красивое платье и дарил его жене. В этот вечер Эсмет
бывала довольной, а на следующий день, вернется Реза
домой — она снова сидит в углу насупившись, губы под-жала.
Реза опять спрашивает: «Что еще стряслось с тобой, Эсмет?», а Эсмет в слезы: «Новая печаль у меня нынче!
Жена Мухаммеда купила себе новые красивые чувяки, как же мне не горевать в моих истоптанных...»
Одним словом, каждый вечер, когда Реза приходил домой, у Эсмет находилась причина ныть и плакать, ей все
время хотелось завести что-нибудь новое. Однажды вечером она потребовала от Реза алмазные сережки. Бедняга
Реза из кожи вылез, но все-таки купил их. Но в конце
концов Резе надоело видеть жену плачущей, и он сказал
себе: «С этим надо покончить, надо мне строго поговорить с Эсмет».
Решил он так, и наутро, перед тем, как отправиться
по делам, позвал жену и сурово сказал ей:
— Слушай, Эсмет, что я тебе скажу. Не по нраву мне
хмурая жена! Что ты ни просила, я все покупал. А теперь
хочу видеть тебя веселой. Смотри, не вздумай встречать
меня вечером со слезами, ты должна улыбаться, смеяться.
Поняла, что я сказал? Не дай бог тебе ныть, охать да
плакать!
Да что толку от его слов! Вернулся он вечером домой, а Эсмет хнычет и причитает, как обычно. Реза вышел из
себя, раскричался:
23
— Чего ты опять ревешь?! Почему не даешь мне покоя?
— Не кричи на меня, ты ведь не знаешь, какое у меня
горе, ты ведь не знаешь, что случилось.
— Ладно, говори, что еще за беда на твою голову.
Выкладывай поскорее, — сказал Реза, немного успокоив-шись.
— Знаешь, какое у меня горе, Реза! У нашего соседа
Али есть ослица, так вот она вчера родила осленка, а он, бедненький, без хвоста! Мне так его жалко! Я прямо за-болела от горя. Понял, какая у меня беда, почему я
плачу, почему я в слезах?
Это уж было слишком. Реза не выдержал и взял
палку.
— Ага, теперь ты льешь слезы из-за соседского осленка. Хорошо, очень хорошо, только знай, если не бро-сишь привычку реветь по пустякам, убью тебя! Нет
больше мочи терпеть, доконала ты меня! Вот уж год мы
женаты, а ты каждый вечер ноешь и плачешь, каждый
вечер заводишь одну и ту же песню! Чего я только ни покупал тебе, за одни сережки шестьсот туманов * отдал.
Если завтра вечером не встретишь меня веселой, я тебя
поколочу, да так, что душа вон! Не смей плакать, даже
если мать у тебя помрет! Поняла, что я сказал!
Эсмет, увидев, что Реза рассердился не на шутку, стала просить и молить его не бить ее и обещала всегда
встречать его весело и радостно.
Как мы уже говорили, Эсмет была глупой и ленивой, но что еще хуже — была она болтливой. Чуть свет отправ-лялась по соседям, чай распивала да языком молола, а о
доме и думать забудет. В конце концов надоела она со-седкам, начали они корить ее за безделье.
— Не стыдно тебе, Эсмет, смотри, мы всегда встаем
чуть свет, убираем дом, хлопочем по хозяйству, стряпаем, прядем, ткем — одним словом, делаем полезное дело, а ты
с утра до вечера шатаешься по соседям, ходишь из дома
в дом — только и слышно твое «доброе утро», «добрый
день», «добрый вечер». Сидела бы лучше дома да зани-малась своими делами.
Укоры соседок подействовали на Эсмет, и однажды
после таких слов она, пристыженная, пошла домой, стала
прибирать. Вечером вернулся Реза и удивился: дома по-рядок и чистота. «Слава богу, и моя Эсмет, как все дру
24
гие женщины, стала хозяйкой», — сказал он себе, обрадовался и похвалил ее.
— Молодчина, Эсмет. Хвала богу, взялась за ум, хорошо себя вела сегодня. Скажи, кто тебя надоумил так
чисто дом прибрать?
— Я утром ходила к нашему соседу Мешеди, и он
дал мне немножко своего ума. Вот я и поумнела малость!
Завтра купи мне немного шерсти и веретено, буду
прясть — хочу заняться полезным делом.
Удивился Реза словам жены.
— Послушай, Эсмет, я знаю, что ты очень ленива и
не можешь, как другие женщины, работать целый день да
еще прясть, — сказал он со смехом.
— А ты принеси веретено, купи шерсти и увидишь, какая я умелая да проворная, — возразила обиженно
Эсмет.
— Да у меня и денег нет на покупку шерсти и веретена.
— Послушай, дорогой, что я тебе скажу. Иди купи веретено и шерсть в долг, а я быстро напряду шерсть, ты
продашь пряжу и тут же расплатишься с долгом, — эт0
ведь не трудно.
Реза пошел на базар, купил большое веретено, десять
пучков шерсти и принес их Эсмет.
— Эсмет, — сказал он при этом, — я купил шерсть и
веретено в долг и дал слово через три дня расплатиться
с хозяином лавки. Успеешь ты за три дня спрясть эту
шерсть, чтобы я ее продал?
— Конечно, конечно, будь спокоен, успею, — заверила
его жена.
На другое утро, когда Реза ушел, Эсмет уселась за
веретено и начала прясть. Напряла она два клубка и
устала. Она отложила веретено и отправилась, как обычно, по соседям, языком чесать.
Вернулся вечером Реза домой, спрашивает Эсмет, сколько она напряла. Она не решилась признаться, что
всего два, говорит, три клубка.
— Вай, вай, горе мне! Коли ты в день только по три
клубка будешь прясть, то и за год не кончишь! Когда же я
расплачусь за веретено и шерсть? С меня ведь шкуру
сдерут!
— Не горюй, Реза-джан, не сердись попусту, завтра
с утра подмету в доме, уберусь быстренько и усядусь за
25
веретено — до вечера буду прясть, никуда не пойду, пока
всю шерсть не спряду.
Вернулся Реза на другой вечер и видит, что Эсмет напряла всего пять клубков. Расстроился он, раскричался и
пригрозил выгнать Эсмет из дому, если она завтра не кончит прясть.
Наутро Эсмет уселась за веретено, напряла два-три
клубка и уже устала. «Зачем мне мучиться, — сказала она
себе. — Возьму-ка я шерсть и веретено, пойду к тетушке-лягушке, попрошу ее спрясть для меня эту шерсть».
Так она и сделала, забрала с собой шерсть, веретено, пошла к речке и зовет:
— Эй, тетушка-лягушка, эй, тетушка!
А лягушка из речки: «Ква-ква!»
— Тетушка-джан *, нечего тебе сидеть на дне без
дела да квакать, возьми-ка вот эту шерсть и спряди ее для
меня. Ты мне все-таки тетя, вот и должна мне помогать!
Знай, не выполнишь до вечера этой работы, Реза меня из
дому выгонит. Поняла? Вечером приду сюда на берег и
заберу у тебя веретено и шерсть.
Лягушка из речки опять: «Ква-ква».
Эсмет бросила в речку веретено и шерсть и, довольная, вернулась домой. К вечеру снова пришла к речке и зовет:
— Тетушка-лягушка, тетушка-лягушка!
Лягушка, конечно, в ответ квакает.
— Тетушка, готова ли шерсть? — спрашивает
Эсмет. — Отдай-ка мне ее поживее, а то скоро Реза вернется.
Лягушка знай себе квакает.
Эсмет насупилась.
— Тетушка-лягушка, что ты все квакаешь, отдавай
шерсть, да поживей!
А лягушка опять свое: «Ква-ква».
— Я поняла тебя, тетушка! Хочешь дать мне что-то
другое вместо веретена и шерсти? Ладно, сейчас сойду к
тебе.
Сняла Эсмет туфли, закатала шальвары и осторожно
спустилась с мостков в воду. Ходит от берега к берегу, ищет тетушку-лягушку. Вдруг под ногу ей подвернулось
что-то круглое. Смотрит, кувшинчик. Подняла его и принесла домой. В это самое время и Реза домой пришел.
— Как дела, кончила прясть? — спрашивает жену.
