мужу и гостю. Еда была вкусная, жирная. Хасан и шут

ели, разговаривали, а Зейнет уселась около них и не сво-дила глаз с Алигели. Вдруг она запустила руку в блюдо с

пловом и сунула жирный кусок мяса Алигели прямо в

рот1. А шут в это время смеялся, ну и поперхнулся. Кусок застрял у него в горле, он посинел и вытянулся на

полу бездыханный. Хасан и Зейнет чуть сами не умерли

со страху. Запричитали: «Что за беда приключилась с

нами, что за напасть! О Аллах, зачем ты дал шуту

падишаха умереть в нашем доме, что теперь с нами

будет!»

1 По обычаю, почетным гостям в знак особого внимания хозяин сам клал в рот кусочки еды.

50

Женщина бранила мужа, говорила, что он виноват, а

тот твердил, она виновата: зачем сунула шуту в рот мясо

и задушила его? Долго они пререкались и бранились. Наконец Хасан успокоился и сказал жене:

— Что случилось — случилось, давай лучше пораски-нем умом, как нам быть, как из беды выпутаться.

Зейнет подумала и сказала:

— Сейчас ночь, темно, возьмем тело Алигели и выбро-сим на улицу, никто не узнает, как это случилось, отчего

и где он умер.

— Нет, так поступать не годится. Я другое надумал.

Рядом с нами за оградой живет лекарь — еврей Якуб.

Я пойду постучусь к нему в ворота, скажу, больного привел. Пока пойдут звать Якуба, бросим тело в дехлизе *.

Хасан взвалил тело Алигели на плечо и вместе с женой постучался в ворота к соседу.

— Кто там? — спросил слуга.

— Мы больного привели, иди позови лекаря, да поскорей, пускай осмотрит его.

Слуга пошел в дом за хозяином, а Зейнет с Хасаном

усадили шута на скамейке в темном дехлизе и быстро

вернулись к себе.

Лекарь ощупью пробивался по темному дехлизе к воротам и вдруг натолкнулся на Алигели, и тело шута падишаха ничком грохнулось на пол.

Якуб крикнул, чтобы принесли лампу. Как только ему

посветили, он узнал в убитом — о ужас! — шута падишаха.

Вышла жена лекаря Якуба, увидела, что ее муж убил

Алигели, и стала бить себя по голове, запричитала:

— Что теперь с нами будет! Как это ты не разглядел

его! Как же ты его убил?!

— Молчи! Выпутаемся из беды. Я знаю что делать.

За нашим домом дом садразама *. К нашей крыше при-мыкает крыша их кухни. Возьмем сейчас тело, поднимем

на кровлю и сбросим через дымоход в кухню садразама.

Так и сделали.

Якуб и его жена, помогая друг другу, спустили тело шута

в кухню через печную трубу. К счастью, очаг не горел, повар уже приготовил ужин и успел потушить огонь.

Покончив со всеми своими делами, повар осмотрелся

перед уходом — не осталась бы в кухне кошка. Он уже

хотел запереть кухню, как вдруг увидел чьи-то ноги —

51

висят над очагом, как вертела, и повар заорал во всю

глотку:

— Кто ты? Что здесь делаешь? Вылезай-ка оттуда!

Ноги не двигаются, и ответа нет. «Может, это вор?» —

подумал повар. Взял камень и запустил в ноги. Тело шута

грохнулось на пол. Повар поднес лампу поближе и увидел, что это Алигели: шут падишаха свалился и умер. Бедняга

повар обеими руками ударил себя по голове, восклицая:

«О горе мне! Я убил шута падишаха! Что мне теперь делать, как быть?!» Стоявший рядом поваренок успокоил

его:

— Не тужи! Возьмем его, отнесем на базар и оставим

перед лавкой менялы — все будут думать, что это вор.

Так и сделали.

В ночной темноте повар с поваренком незаметно пере-тащили тело Алигели к лавке менялы и приставили к дверям, а руку его положили на замок. Через час мимо лавки

прошел стражник с фонарем и заметил человека, ухватив-шегося за замок лавки. Стражник решил, что тот собирается ограбить лавку, и заорал на него:

— Эй, злодей, что ты тут делаешь?

Но вор ничего не ответил. Тогда стражник подошел к

нему и стукнул по голове булавой. Тот полетел на землю.

Стражник нагнулся, посветил фонарем, вгляделся в лицо

убитого. О ужас, это был шут падишаха! Стражник в отчаянии завопил:

— Что я наделал, пропал я, шах с меня шкуру сдерет!

На его крики сбежались случайные прохожие.

Наутро до шаха дошла весть, что стражник убил шута

падишаха. Разгневался шах и повелел повесить стражника на мейдане *.

И вот на другой день по улицам города ходил глаша-тай и возглашал жителям приказ шаха: повесить стражника на мейдане за убийство шута падишаха.

Повар садразама, услышав слова глашатая, подумал:

«Я убил шута, а повесят стражника! Из-за меня погибнет

невиновный!» И тотчас отправился к виселице и сказал

палачу:

— Не вешайте стражника, это я убил шута падишаха, повесьте меня!

Шах потребовал к себе повара и спросил его в гневе:

— Зачем ты убил моего шута? Разве он причинил тебе

зло?!

52

— Да буду я жертвой за тебя! — сказал повар. — Дозволь объяснить. Никакого зла он мне не причинял. Вчера

ночью он забрался в нашу кухню через дымоход. Я решил, что это вор, и кинул в него камень, а он упал и умер.

Шах был так опечален смертью своего шута, что не

хотел слышать никаких объяснений и приказал палачу отпустить стражника, а повара повесить.

Лекарь Якуб, стоявший неподалеку от виселицы, сказал себе: «Бедный повар, у него дети и жена! Я ведь знаю, что он не убивал шута, за что же ему гибнуть?» —

И у него из самого сердца вырвался крик:

— Эй, палач, погоди, не вешай повара! Я убил шута!

Фарраши * отвели Якуба к шаху.

— Эй, нечестивец, что тебе сделал мой шут, зачем

ты его убил?! — закричал на него шах в ярости.

— Да буду я жертвой за тебя, о шах! Ничего худого

он мне не сделал. Пришел поздно вечером ко мне поле-читься и уселся в дехлизе. Я его не заметил в темноте, задел, он полетел на пол и умер.

— Очень хорошо! Повара освободить, а лекаря Якуба

повесить! — повелел шах.

Весть об этом обошла весь город. Узнал и портной

Хасан, что собираются вешать лекаря Якуба. «Конечно, Якуб — еврей, — подумал Хасан, — это верно, но ведь он

не виноват, я-то хорошо знаю, зачем же погибать бедному

старику?!» И Хасан решил спасти Якуба.

Помчался он к виселице, где уже стояла толпа людей

и громко закричал:

— Не вешайте Якуба! Не убивал он шута! Это я убил

Алигели!

Шах, узнав об этом очень удивился, что еще один

утверждает, будто он убийца. Повели Хасана к шаху.

Увидев Хасана-портного, шах заревел, как разъяренный

лев:

— Зачем ты убил шута?!

— Да буду я жертвой за тебя, — сказал Хасан, — мы

не виноваты! Ваш шут пришел к нам вечером в гости, а

моя жена положила ему в рот кусок мяса. Кусок, видно, оказался большим, застрял у него в горле, и он умер.

Шах был неумолим.

— Ничего знать не хочу! Я поклялся, что повешу убийцу

моего шута! Отпустите лекаря Якуба, а портного

повесьте! — повелел он.

53

В эту минуту во дворец зашел старик дервиш и сказал, обращаясь к шаху:

— О средоточие мира, великий шах, погоди казнить, может, мне удастся вернуть шуту жизнь, вдруг он еще не

умер!

Шах рассмеялся.

— Ты хочешь совершить чудо? Посмотрим, как ты

оживишь мертвого!

Дервиш вышел вперед, приблизился к шуту и тронул

его рукой. Тот был еще теплый и мягкий.

Дервиш сказал:

— Слава всевышнему Аллаху! Разве может быть теп-лым и мягким тело человека, умершего два дня назад?

Принесите-ка мне побыстрее крючок для ловли рыбы!

Дервиш сунул крючок в горло шута, кое-как зацепил

им застрявший там кусок мяса и вытащил его.

Пока он тащил кусок из горла Алигели, тот три раза

чихнул, привстал и сел.

Шах засмеялся от радости, потом сразу помрачнел и