Падишах послушал слова дервиша и стал насмехаться

над подобным лечением: как, мол, такое снадобье и такая

еда исцелят его дочь? Дервиш же посмеялся над неверием

падишаха:

— Да буду я жертвой за вас, это уж мое дело, чем я

ее вылечу. Поправится она — отдадите ее за моего сына, умрет — снесете мне голову с плеч. Чему тут смеяться?!

После этого дервиш повел Фаридуна в комнату Йасаман.

Девушка все еще лежала на своем ложе.

— Дочка, — обратился к ней дервиш, — я дал слово, что ты через три дня поправишься. Слышишь, что я говорю?

— Я не поправлюсь, баба-джан, пока не увижу того, кого люблю, — отвечала девушка.

И тогда дервиш сделал Фаридуну знак подойти к ложу

Йасаман. Девушка едва увидела Фаридуна, вскрикнула

и лишилась чувств. Прислужницы и невольницы испугались, забегали, заметались, закричали: «Йасаман в обмо-рок упала!»

— Не шумите и не орите попусту! — велел им дервиш. — Я сейчас дам Йасаман лекарство, и она сразу оч-нется, успокойтесь.

42

Он достал из своей сумки какое-то зелье и дал девушке — она тотчас пришла в себя.

— Доченька, — сказал ей дервиш, — я все устроил, получил согласие падишаха на твой брак с моим сыном.

Успокойся, войди в разум!

— Конечно, отец! Я теперь поправлюсь и выздоровлю, ведь вся моя болезнь была только от страха потерять

Фаридуна.

Дервиш и Фаридун вышли из покоев, чтобы дать и

падишаху повидаться с дочерью, но Йасаман так полег-чало, что она встала и сама пошла к отцу. Увидел падишах дочь у своего трона, от радости соскочил вниз и обнял девушку.

— Ах, Йасаман, наконец ты поправилась, благодарю

бога, тысячу раз благодарю! — воскликнул счастливый

падишах. — Расскажи-ка мне теперь, чем тебя так быстро

вылечил дервиш?

— Правду сказать, отец, я и сама не знаю, — ответила

девушка. — Когда я упала без памяти, он дал мне какую-то пилюлю и шербет из египетской ивы, я тут же выздо-ровела.

— Доченька, ты поправилась, мы с тобой этому ра-дуемся, а я должен сообщить тебе неприятную весть, —

говорит падишах Йасаман. — Дервиш вылечил тебя с условием, что я отдам тебя замуж за его сына.

— Раз обещал, придется держать слово, — молвила

девушка. — Это верно, он сын дервиша, но прекрасен и

держится как настоящий шахзаде *. Не похоже, чтобы

это был сын дервиша, сомневаюсь я в этом: наверняка он

шахзаде!

— Раз так, и ты согласна, то и говорить нечего, — решил падишах.

На другой день во дворец к падишаху явился дервиш

с Фаридуном. Падишах их сейчас же принял, спросил, что

им угодно.

— Эй, падишах! Разве ты забыл про условие? Я вылечил твою дочь и пришел забрать ее.

— Почтенный дервиш! Я отдам, как обещал, свою

дочь за твоего сына, хоть мне очень обидно и тяжко видеть ее женой сына дервиша.

Фаридун услышал слова падишаха и даже в лице из-менился от обиды и смущения. Он краснел, бледнел и наконец не выдержал и вдруг воскликнул:

43

— Эй, падишах Чина, если хочешь знать правду, я не

сын дервиша, я сын падишаха Ирана.

С этими словами Фаридун достал из кармана печать

шаха Ирана, которую захватил, оказывается, с собой, и

показал падишаху. Радости падишаха не было границ, когда он убедился, что его дочь выходит замуж за сына

падишаха Ирана. Однако он печально сказал дервишу:

— Эй, почтенный дервиш, у моей дочери есть еще

один тайный недуг, и я должен тебя предупредить об этом.

Уже два шахзаде сватались к моей дочери, но как только

мы давали свое согласие и жених подходил к невесте, тотчас же терял сознание и умирал. Боюсь, как бы и в

этот раз так не случилось, как бы сын падишаха Ирана

не умер из-за моей дочери!

Дервиш улыбнулся и успокоил падишаха.

— Не печалься, владыка, я и от этого недуга излечу

Йасаман, ты об этом не тужи, не беспокойся!

Падишах больше ничего не сказал, приказал целую не-делю освещать город разноцветными огнями и праздновать свадьбу его дочери с сыном падишаха Ирана.

В день свадьбы дервиш сказал Фаридуну:

— Смотри, сынок, не целуй Йасаман в лицо, прило-жись губами только к руке: ее дыхание таит смертельный

яд. Всякий, кого коснется оно, тотчас умирает.

— Что же мне до конца жизни не придется ее целовать? — удивился Фаридун. — Разве это возможно? По-думай сам, что это за жизнь будет!

— Не волнуйся, поверь, придет время, я и от этого

недуга вылечу Йасаман, — обещал дервиш.

Три дня спустя дервиш явился к падишаху Чина и

сказал:

— Дозвольте увезти жениха с невестой в Иран, я сам

их отвезу туда.

Как ни жаль было падишаху отпускать дочь, пришлось разрешить. Он приготовил ей приданое, достойное

дочери падишаха, и сам с везирами и со всей знатью проводил их на целых двадцать фарсангов *. Там дервиш, Фаридун и Йасаман попрощались с падишахом Чина и

его приближенными и пустились в путь по дороге, которая вела в Иран.

Когда они достигли границы Чина и должны были покинуть его пределы, дервиш велел остановить караван и

сбросить на землю весь груз.

44

— А зачем оста-

навливаться? — уди-

вился Фаридун.

—

Слушай,

Фа-

ридун, дальше начи-

нается степь. Ни де-

ревни, ни города, ни-

какого

жилья

мы

дальше не встретим.

Помнишь ты, как

мы уговорились с тобой

на этом самом месте?

Все, что добудем в Чи-

не, поделим пополам.

Давай теперь делить все,

что у нас есть.

— Да, помню, —

подтвердил

Фаридун,

и они начали делить

все богатства — дра-

гоценные камни, день-

ги, подарки.

Поделили между собой и приданое Йасаман. После

этого дервиш говорит:

— Фаридун, теперь очередь делить Йасаман. Разрубим ее пополам: половину возьмешь ты, половину я.

Фаридун побледнел от страха, услышав это.

— Что ты говоришь, отец! — воскликнул он. — Если

мы ее разрубим на две части, она ведь умрет! Возьми

себе мою долю драгоценностей, денег, имущества —

только уступи мне свою половину Йасаман, чтобы не ли-шать ее жизни.

— Что мне за нужда в драгоценностях или в деньгах?

А слово нарушать нельзя. Придется разрубить Йасаман, половину ее возьму я, половину — ты.

Видит Фаридун, что дервиш неумолим, и закричал

в отчаянии:

— Я отказываюсь от своей половины, отец! Не руби

Йасаман. Пусть она вся будет твоей, лишь бы живой осталась!

— Нет и нет! Никогда я не нарушу своего слова!

Йасаман надо разделить на две части, половину ее возьмешь ты, половину — я. А теперь, смотри!

45

Около шатра Фаридуна и Йасаман росли недалеко

друг от друга два дерева. Дервиш привязал одну ногу

Йасаман к одному дереву, другую — к другому дереву, потом взял топор и подошел к девушке, чтобы разрубить ее на две части, и тут изо рта девушки выполз скорпион! Дервиш убил его топором и снова замахнулся, чтобы разрубить Йасаман. На этот раз изо рта девушки

выползла маленькая змея. Дервиш и ее убил топором.

В третий раз занес дервиш топор над Йасаман, и в этот

миг она чихнула, но изо рта ее больше ничего не вышло.

Дервиш швырнул топор на землю, отвязал Йасаман и

повернулся к Фаридуну.

— Постели-ка ей прямо тут, в степи, постель, да поживей, — велел дервиш.

Когда Фаридун приготовил постель, дервиш уложил

девушку и сказал, чтобы в течение трех суток никто к

ней не подходил. Три дня и три ночи пролежала Йасаман, а на четвертый день дервиш поднял ее, поцеловал в лоб и

вручил Фаридуну со словами:

— Мне достаточно и одного поцелуя, ведь ты мне как