— Я пойду, приглашу его.
Вскоре Николай вернулся вместе с хозяином.
— За знакомство! — Туйчиев протянул егерю бумажный стаканчик. Тот залпом выпил и, взяв кусочек хлеба, стал медленно жевать.
— Да вы не стесняйтесь. — Соснин пододвинул закуску. — Меня зовут Николай, его Арслан, а вас как величать?
— Василий Феофилыч, — ответил он, мрачно глядя в тарелку с колбасой.
Теперь друзья внимательнее разглядели хозяина. Это был мужчина лет сорока пяти, с широченными покатыми плечами и, будто вырубленными из гранита, крупными чертами лица. Глаза закрывали густо сросшиеся брови. В его могучей фигуре, тяжелых кулаках сквозила нечеловеческая сила.
«Великолепная натура для скульптора», — подумал Арслан.
— Приехали на кабана, слыхали, что водятся они в этих местах, — объяснил Николай. — Не подскажете, где кабанья лежка?
— Можно.
После второго бумажного стаканчика егерь стал немного разговорчивей.
— Ходят здесь два секача. Одинцы.
Они беседовали долго. Около десяти часов хозяин встал.
— Пора спать. Подъем в четыре утра. — Он ушел вместе с Рексом вниз.
— Спать, спать! Завтра будет видно, — ответил Туйчиев на немой вопрос Соснина.
Без десяти четыре их разбудил егерь.
Едва они вышли из домика — прозвучали первые раскаты грома. Пошел дождь, через несколько минут он обратился в ливень. Подул сильный ветер.
Охотники долго шли по узкой тропе, пока не спустились к саю, в котором предполагалась кабанья лежка. Ветер немного утих, но дождь лил по-прежнему. Рекс убежал далеко вперед, за ним вразвалку, не оглядываясь, шел егерь. Шагах в десяти от него — Соснин. Замыкал шествие Туйчиев.
Одежда у Арслана местами намокла, прилипла к телу и сковывала движения. Сбегавшая за ворот с козырька фуражки струйка вызывала невольную дрожь. На какое-то мгновение Арслан пожалел, что пошел на охоту. Зато Николай шел с сияющим видом и снисходительно посматривал на то и дело отстававшего товарища.
— Ну, что, двинем в камыши или вернемся домой? — спросил егерь, насмешливо оглядев Туйчиева.
— Что вы! — испугался Николай, чувствуя, что Арслан может сыграть отбой всей этой затее. — Конечно, двинем дальше! — Он с надеждой посмотрел другу в глаза.
Они разделились: Туйчиев пошел вместе с Василием Феофиловичем, а Соснин метров на десять принял вправо — впереди него бежал Рекс.
Несколько раз охотникам попадались натоптанные кабанами небольшие полянки. Здесь же было много пересекающихся тропинок. По одной из них и повел Василий Феофилович Арслана.
— Стойте! — вдруг крикнул Николай. Они остановились, прислушались. Доносился какой-то шорох и временами вздрагивали и тряслись метелки.
— Кабан, — шепотом произнес егерь, сбрасывая с плеча ружье. Туйчиев последовал его примеру. И здесь Рекс показал себя. С неимоверной быстротой он стал продираться сквозь камыш и вскоре догнал кабана. Раздался ожесточенный лай, затем послышались визг и глухое хрюканье.
— Скорей, уйдет! — крикнул егерь Туйчиеву. — Обходи слева!
Зверь был где-то здесь, всего в нескольких шагах, но увидеть его мешал камыш. Наконец справа раздался выстрел. Это стрелял Соснин. Неожиданно Арслан заметил кабана — выстрелил, но промахнулся. Более точным оказался залп егеря...
Добычу пришлось оставить — слишком была тяжелой, чтобы тащить через камыши на руках. Вернулись, но Василий Феофилович не торопился. Только к вечеру он оседлал лошадь и привез кабана к сторожке.
К тому времени друзья успели не только переодеться во все сухое, но и отдохнуть. Они стояли возле дома и наблюдали, как около костра егерь разделывал тушу.
— Здорово орудует ножом, — шепнул Соснин Арслану. — Чувствуется школа...
Кавардак получился отменный. Хозяина дома, по-видимому, смутила лишь одна деталь: початая бутылка коньяка стояла на тумбочке, но оба гостя сами не пили и ему не предлагали. Ужинали молча. Когда со стола все убрали, а посуду вымыли, Туйчиев начал нелегкий разговор.
— Вы извините, Василий Феофилович, что сразу не предупредили: мы не только ради охоты приехали. Нам нужно серьезно поговорить с вами.
Егерь долго молчал после того, как Арслан сказал, что он следователь и занимается делом об убийстве в поселке, откуда он, Василий Феофилович Северцев, не так давно уехал. На мрачном лице егеря легли новые тени. Он встал, подошел к окну и, повернувшись спиной к сидевшим, едва слышно процедил:
— Нашли все-таки...
— Между прочим, это было не слишком сложно, — сказал Николай. Рекс, как бы чувствуя, что хозяину угрожает опасность, подбежал к егерю и лег у его ног.
— Садитесь и давайте спокойно побеседуем. — Арслан достал бланк протокола допроса.
Василий Феофилович сел на край табуретки, собака перебежала вслед за ним.
— В убитом опознан Пономарев Вячеслав Тимофеевич. Он последнее время проживал у вас на квартире, не так ли?
Северцев молча кивнул.
— Расскажите, что вам известно об этом человеке. Долго ли он жил у вас?
— Человек как человек, считай полгода занимал комнату. Вот и все.
— Все? — в голосе Арслана звучали насмешливые нотки. — Когда вы произнесли «Нашли все-таки», вы тоже имели в виду только то, что сказали?
Пауза была долгой и тягостной.
— Почему вы уехали из поселка?
— Надоело мне там.
— Ваш отъезд был довольно стремительным. Стоило обнаружить убитого — и через два дня вы уезжаете... Это что, случайное совпадение?
— Не знаю, уехал и все.
— Вы переписываетесь с кем-нибудь из поселка?
— Нет.
— Тогда откуда вы знаете о смерти Пономарева?
— Сами ведь только что сказали. — Северцев не мог скрыть изумления.
— Да, но вы отнеслись к этому сообщению как к давно известному факту.
— Слыхал, когда уезжал, что человека нашли мертвого.
— Почему вы решили, что убит Пономарев?
— Но вы тоже решили.
— Нам стало известно об этом всего несколько дней назад. Но вы-то знали почти два месяца! Чувствуете разницу?.. И второе: вы продали вещи Пономарева, значит были уверены, что он к вам уже не вернется. Отмалчиваться, как видите, не в ваших интересах. Кажется, в последнее время ваши отношения с Пономаревым не отличались особой дружелюбностью?
Убедившись, что окольными вопросами от Северцева ничего не добьешься, Арслан вывалил перед ним, как из мешка, сразу все улики. Расчет оказался правильным. Северцев после очередной паузы, подперев голову руками, заговорил.
— В недобрый час свела меня судьба со Славкой... Дернула нелегкая взять квартиранта. А все одиночество, тоска, хоть на стену лезь... Думал, все же человек, вместе работаем, слово живое скажешь — все легче. А вот как обернулось... — Северцев задумчиво провел рукой по бороде. — Поначалу ничего, мирно жили. Потом завертелось: часто выпивал он, придет — лыка не вяжет, свалится куда попало и дрыхнет. Я ему сказал: «Не будь свиньей!» Он обиделся, несколько дней не разговаривал. Как-то вечером подсел ко мне, все о дочке расспрашивал, — потерялась она во время войны. Куда я только ни обращался, как в воду канула. Да разве найдешь — страна-то вон какая. Я и в поселок подался из-за того, что показалось, будто девушка одна уж больно на нее смахивает. Жила через два дома от меня. Присмотрелся — нет, не она...
Северцев налил в стакан квасу, жадно выпил.
— Славка и говорит: есть у меня приятель, работает там, где розыском пропавших занимаются, могу подсобить. Мы, говорит, частный сыск сделаем, только деньга нужна. Фирма с гарантией. Поверил, дурак, ему, деньги дал, он по субботам все в город ездил, к другу. «Идут дела, не дрейфь, старик, найдем дочку». Почитай, три месяца за нос водил, как слепого кутенка. Понял наконец: врет все. Однажды, в апреле было, пошел я вечером на станцию: получил телеграмму от фронтового друга — буду, мол, проездом. Встретил, погутарили с ним, вспомнили, как под Будапештом с того света вернулись. Проводил его. А Славка не отстает, рядом маячит — он этим же поездом из города прибыл, тепленький. Давай, говорит, выпьем, Феофилыч. Я отказался и пошел по железнодорожному пути в сторону поселка, он за мной увязался. Когда деньги отдашь, спрашиваю, которые обманом выманул? Да ты что, отвечает, шарики потерял? Деньги все на поиск ушли. И чего ты так убиваешься за дочкой, вон у меня двое их, так ведь одно разорение — алименты плачу. Хочешь, я тебе своих отпрысков отдам — и в расчете. Ну, я тут не выдержал, припечатал ему в поганую рожу и пошел дальше, а он лежать остался. Утром проснулся, нет его. И здесь меня страх взял: вдруг я его прикончил, силой-то бог не обидел. Побежал на то место — никого и ничего. Через месяц по поселку слух: на станции человека мертвого нашли. Ну, я вещи его продал и подался сюда, на старое место. Не знаю, может, и виновен...
