Арслан проснулся с каким-то неосознанным, радостным чувством. Он немного полежал с закрытыми глазами, прислушиваясь к возне Рано на кухне. Затем сладко потянулся и резко вскочил с постели, подошел к кроватке, в которой безмятежно спал Шухрат, поправил одеяло.

Лишь после зарядки и холодного душа, когда сел бриться, он вспомнил причину своего хорошего настроения: на столе лежала телеграмма — «Прилетаю двадцать четвертого зпт рейс 186 Николай».

Друзья не виделись больше года, обменялись за это время двумя праздничными открытками. Как это у Константина Симонова: «Увидеться — это бы здорово, а писем он не любил». Туйчиев вообще трудно сходился с людьми. Николай называл его сфинксом, Арслан отшучивался: «Главное — это познать не людей, а самого себя». И действительно, стремление к самоанализу, желание постоянно видеть себя с высоты своего второго «я» было присуще ему, и эта раздвоенность иногда его тяготила.

Вот и с Сосниным он подружился не сразу, а только проучившись с ним в юридическом институте почти два года.

Арслан, в отличие от Николая, который еще со школьной скамьи мечтал о следственной работе, долго колебался: пойти ли по стопам отца — стать геологом или поступать на юридический? Но уже на первом курсе института он понял, что геолог в нем умер, так и не успев родиться.

Туйчиев зачитывался защитительными речами Карабчевского, Плевако, Александрова и твердо решил стать адвокатом. Его восхищала стройность, образность, глубокий психологизм и всесокрушающая логика русских юристов, каждое выступление которых было не просто речью защитника, а являло собой подлинное произведение искусства.

Собственно, и его дружба с Николаем началась со спора, чья деятельность более важна для людей — следователя или адвоката. Арслан пытался доказать — адвоката. А Николай упорно утверждал, что государство больше нуждается в защите от преступности вообще, чем в защите адвокатом конкретного преступника.

Помнится, итоги дискуссии подвел Левка Пименов, маленький курносый «очкарик», ходячая юридическая энциклопедия. Он безапелляционно заявил: «Юристы всякие важны, юристы всякие нужны».

— Завтрак готов! — позвала жена.

— Доброе утро, папа! — Шухрат уже сидел за столом и, увидев, что Рано отвернулась, пытался начать завтрак с варенья.

— Доброе утро.

Арслан отодвинул вазочку с вареньем, и сын стал нехотя ковыряться в рисовой каше.

— Когда прилетает Николай? — спросила Рано.

— В половине первого, — улыбнулся Арслан.

— Товарищ старший следователь, сотрудник уголовного розыска Соснин прибыл для оказания вам помощи.

— Весьма рад, товарищ капитан, — улыбнулся Туйчиев. — Скажите, а это правда, что Шерлок Холмс ваш дальний родственник и что в течение суток вы раскрываете любое преступление, даже умышленное убийство?

— Почти. Нужно только подключить к расследованию оперативно-следственный тандем: Туйчиев — Соснин.

Друзья рассмеялись.

— Знаешь, Арслан, — Соснин подсел к Туйчиеву, — а ведь здорово получилось, что мы опять вместе!

— Получилось-то здорово... — Арслан потер кончиками пальцев переносицу. Жест этот, давно знакомый Николаю, означал, что друг о чем-то серьезно задумался. — Но боюсь, что втянул тебя, Коля, в авантюру. Дело, которое нам с тобой придется вести, не очень радует. Хотя расследование по нему ведется почти месяц, сдвигов никаких.

Прошло шесть дней, как Туйчиеву передали новое дело. Все это время усилия Арслана и Николая были направлены на установление личности убитого. О поисках преступника пока и мечтать не приходилось. «Скорей бы расколоть этот орешек, — говорил удрученный Соснин. — А там будет легче...»

В поселок приехали утром. Расположенный километрах в восьмидесяти от города, он раскинулся в живописной долине, рядом с небольшой быстрой речкой. Аккуратные свежевыкрашенные домики горняков вытянулись по обеим сторонам широкой, уходящей на юг дороги. Справа, там где кончалась цепочка домов, вздыбились терриконы, еще правее — железнодорожная станция, от которой днем и ночью шли составы с антрацитом.

В отделении милиции Туйчиева, Соснина и судмедэксперта Гиндина встретил невысокий смуглый лейтенант.

— Акбаров, — представился он. — Я в курсе. Прошу садиться.

Прежде всего нужно было уточнить уже известные факты.

Лицо убитого мужчины, обнаруженного месяц назад, сильно разложилось. В карманах — никаких документов. По заключению судебно-медицинской экспертизы, примерный возраст убитого 25-30 лет. Смерть последовала от ножевых ударов, повредивших сердце, легкие, аорту, печень. Всего на теле 12 ножевых ран.

Двое жителей поселка опознали в убитом Ивана Пушканова, который около месяца назад исчез из дома.

Работникам поселковой милиции фамилия Пушканова говорила о многом. Отец его несколько раз привлекался к уголовной ответственности, старший брат отбывает наказание за квартирную кражу, а самого Ивана дважды судили за хулиганство.

Возвратившись последний раз из заключения, Пушканов пошел работать на шахту. Но уже вскоре вокруг него образовалась небольшая группа молодых ребят, которых он спаивал и вовлекал в карточную игру. Вообще, карты были его стихией: он мог играть при любых обстоятельствах. Играл он только «под интерес» и всегда мошенничал. Случалось, его за это били, но Иван с картами не расставался.

У Пушканова была сожительница, некая Екатерина Осокина, связанная, по имевшимся сведениям, с преступной средой. Пушканов и Осокина между собой не ладили, частые скандалы нередко переходили в драку. Надо сказать, отец Ивана всегда был на стороне Осокиной.

— Вообще, Пушканов со своим прошлым может вписаться в это дело, — сказал Арслан Николаю, когда поздно вечером они возвращались из милиции. — Во-первых, его исчезновение, во-вторых, жестокий способ убийства. Скорее всего, убийство совершил человек определенной категории...

— Добавь к этому: ни отец Пушканова, ни Осокина не заявили о его исчезновении, хотя времени прошло более чем достаточно. Между прочим, вызывающее поведение Осокиной на допросе наводит на мысль, что она знает что-то другое...

— Знает, но не говорит. Пока не говорит. Я ее вызвал на завтра. Попробуем еще один вариант.

И вот Осокина снова перед Туйчиевым. Как и на предыдущем допросе, она все отрицает.

— Посудите сами — к чему он мне? Хорошего от него с гулькин нос видела. — Осокина, высокая светловолосая женщина с правильными чертами лица, улыбается. — Пропади он пропадом! — Она берет со стола сигарету, прикуривает и лишь после этого, спохватившись, спрашивает разрешения.

— Пожалуйста. — Туйчиев пододвигает ей пепельницу. — Скажите, Екатерина Алексеевна, вы угрожали Пушканову?

— Я? — Искреннее удивление свидетельницы — красноречивый ответ на вопрос следователя. — Никогда.

— Вот показания вашей соседки Куренцовой, — Туйчиев перелистал дело, нашел нужную страницу. — «8 марта Осокина и Пушканов сильно поругались. Осокина пригрозила Ивану, что ему недолго осталось измываться над ней». Теперь слушайте внимательно: находят убитым человека, которому вы угрожали, и, естественно, можно предположить, что вы причастны к убийству.

— Нет! — громко выпалила Осокина. — Неправда. Я расскажу, как было.

Через несколько дней после ухода Ивана мне передали, что он находится в городской больнице. — Осокина дрожащими пальцами смяла окурок. — Я поехала в город, но в больнице его не оказалось. Что тут можно подумать? Разумеется, только одно: Иван уехал «на дело». Поэтому я никому ничего не говорила и в милицию не заявляла...